Рапсодия - Джудит Гулд

Глава 21

Брайтон-Бич, 1993 год

Соня презрительно оглядывала зал.

— Еда русская, музыка русская, все говорят по-русски. Но эти люди не нашего круга, Миша.

— Мама, попробуй расслабиться и получить удовольствие. Однако Соня была не в настроении воспринимать юмор.

— Да ты посмотри вокруг! — Она обвела зал изящным жестом светской дамы, который здесь выглядел совсем не к месту. — Публика низкого пошиба. Женщины грубо раскрашены. А их обесцвеченные волосы! А эти платья! Везде разрезы, почти все тело обнажено. А мужчины! Да они все выглядят толпой гангстеров.

Миша расхохотался:

— У тебя слишком бурное воображение.

— Вот разве что блины почти как в России.

— Вот так-то лучше!

Миша похлопал ее по плечу. Хотя сам втайне не мог не признать, что мать права. Публика действительно самого низкого пошиба. Мужчины на самом деле выглядят толпой гангстеров. И похоже, пришли сюда с подружками или любовницами. Вряд ли эти женщины их жены.

Если бы Манни и Саша не настояли на праздновании именно в Брайтон-Бич, ни один из них не оказался бы сейчас в этом низкопробном ночном клубе, до отказа набитом эмигрантами из бывшего СССР. Миша ничего не имел против Бруклина или свежеиспеченных российских иммигрантов, однако ни эти люди, ни их образ жизни ему совершенно незнакомы. Да он и не жаждет с ними познакомиться, уж если на то пошло. Эта толпа, наливающаяся водкой, ему так же чужда, как и их провинциальный русский язык, который сейчас слышится со всех сторон.

Он сделал глоток шампанского, которое услужливый официант преподнес им в дар от руководства клуба. Взглянул поверх бокала на Манни. Тот увлеченно о чем-то беседовал с Дмитрием. Миша заметил, что отец тоже чувствует себя не в своей тарелке, как и мать. И действительно, его рафинированные манеры и одежда здесь совершенно не к месту. С какой стати Манни и Саше вздумалось праздновать именно здесь? Непонятно.

Он, конечно, знал, что и Манни, и Саша выросли в этом районе Бруклина. Они даже назвали этим именем диск с его записями. Но ведь они же изо всех сил старались выбраться отсюда, работали для этого не покладая рук. Разве не так? Они старались уйти как можно дальше от самих воспоминаний о днях своей юности. Хотя с другой стороны, этот клуб, эта толпа и не напоминают им об их голодной юности. Эти меха и драгоценности женщин, дорогие костюмы и напомаженные волосы мужчин, лимузины, стоящие у подъезда, все эти деньги, которые так беззаботно швыряются на второсортную еду и развлечения… Все это, скорее, характерно для нового поколения русских. Как-то это не вяжется с Манни и Сашей.

Как бы там ни было, Миша оказался здесь потому, что не хотел огорчать Манни и Сашу, когда те предложили отпраздновать его выздоровление. Дать ему заряд перед очередными кругосветными гастролями, как выразился Манни. И теперь, чтобы не смущать друзей, Миша пытался изображать удовольствие от низкопробного спектакля, вместо того чтобы встать и уйти.

Вера толкнула его локтем в бок.

— Готова заплатить целый пенни за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь.

Он с улыбкой обернулся к ней.

— Честно говоря, я пытаюсь понять, с какой стати Манни и Саше вздумалось выбрать именно это место для вечеринки. Вера пожала плечами. Глаза ее сверкнули озорством.

— Может, они решили, что тебе понравится эта музыка. Миша рассмеялся. Вера прекрасно держится, хотя наверняка в душе ей тоже хочется оказаться подальше отсюда. Он сжал ее руку.

— На самом деле я уже решил: еще одна русская песня под аккомпанемент этих чертовых балалаек, и я уйду.

— Может быть, оттого все так много пьют. Музыка тогда кажется лучше.

— Наверное, так и есть. — Он придвинулся к ней ближе. — Слава Богу, скоро, кажется, конец. Я подумал, может быть, после того, как мы уйдем отсюда…

— Михаил Левин!

Миша вздрогнул от неожиданности. Взглянул на человека с громовым баритоном, который возвышался над их столом, огромный, как медведь. Волосы — «соль с перцем», густые усы, лицо багровое, жизнерадостное. Дорогой костюм смотрится не к месту на этом мясистом, громоздком теле. Одну огромную тяжелую ладонь он положил Мише на плечо, другую протянул для рукопожатия, обнажив в широкой улыбке зубы с множеством коронок.

— Юрий Дурасов.

Миша пожал протянутую руку, приподнялся. Дурасов похлопал его по плечу:

— Не надо, не вставайте. Я только хотел вас поприветствовать. Я один из владельцев клуба «Москва» и большой ваш почитатель.

— В самом деле?

Миша постарался не выказать недоверия. Вряд ли этот бегемот может действительно быть почитателем классической музыки. Однако внешность иногда бывает обманчива, напомнил он себе. Ну и конечно, ни в коем случае нельзя показаться невежливым.

— Благодарю вас. Я очень рад, что вам нравится, как я играю. Дурасов снова похлопал его по плечу:

— Прекрасно играете. Просто прекрасно. — Он окинул оценивающим взглядом Веру, словно лошадь, выставленную на продажу. Стальные глаза впитывали ее холодную красоту, элегантный костюм от Мэри Макфадден, изысканные украшения. — Ваша девушка?

— Ох, простите! Вера Буним, мой друг.

Вера изящным жестом протянула руку, любезно улыбнулась.

— Как поживаете, мистер Дурасов?

Он еще на несколько мгновений задержал на ней взгляд.

— Счастлив познакомиться.

— А это моя мама, — поспешно вставил Миша. — Софья Левина.

Дурасов снова протянул руку. Соня ответила мимолетным пожатием, коротко кивнула и демонстративно отвела взгляд, явно не испытывая желания вступать в разговор с Юрием Дурасовым.

Тот снова перевел глаза на Мишу:

— Надеюсь, вам понравился ужин и шампанское. Для нас большая честь видеть вас у себя в клубе.

— Взаимно. Спасибо за шампанское.

Дурасов еще раз похлопал его по плечу. Двинулся к Манни и Саше. Те вскочили, представили его Дмитрию. Вера внимательно наблюдала за ними.

— Кажется, Манни и Саша хорошо его знают.

— Похоже на то.

Впервые за сегодняшний вечер Миша испытывал тревожное чувство. От одного вида этого Юрия Дурасова, при всем его дорогом антураже и дружелюбных манерах, у него мурашки пробежали по телу. Под этой дорогостоящей одеждой и светскими манерами угадывался зверь, жестокий и беспощадный.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила Вера. Он не успел ответить. Манни и Юрий Дурасов подошли к нему. Саша остался сидеть на месте. Ему было явно не по себе.

— Миша, — позвал Манни со своей обычной напускной веселостью, — Юрий спрашивает, не окажешь ли ты честь его клубу, не сыграешь ли для них?

Миша удивленно взглянул на него. Манни ведь знает, что он терпеть не может такие вещи. Он не раз повторял, что музыка — это его работа, за которую он получает деньги. Однако, уловив выражение лица Манни, он решил, что не может подвести друга. Ему, конечно, нет дела ни до этого Юрия Дурасова, ни до его клуба, но Манни, похоже, почему-то очень важно, чтобы он сыграл здесь.