Рапсодия - Джудит Гулд

Верин дедушка поднял тост за внучку, после чего все приступили в закускам, включавшим черную икру и копченого лосося. На десерт подали шоколадный мусс и напиток из клубники и ревеня с имбирным мороженым. За время обеда отведали не менее шести различных видов вин, самых дорогих, наилучшего качества. За спиной у каждого гостя стоял лакей в бриджах и напудренном парике, предупреждавший все его желания. Манни, любивший вкусно поесть, чувствовал себя на седьмом небе. Восхитительные деликатесы компенсировали даже то обстоятельство, что его посадили рядом с графиней Дардли, известной своим злым язычком. В ходе обеда Манни пришел к выводу, что она вполне заслужила эту репутацию. Несмотря на древнюю родословную и блестящий ум графини, пять минут беседы с ней могли вызвать мысли о самоубийстве даже у самого утонченного собеседника.

Вера и Миша наблюдали за Манни с едва заметными улыбками на губах, время от времени ловили его взгляд и подмигивали, садистски наслаждаясь его мучениями. Они едва прикасались к еде, с трудом удерживая нетерпение и ожидая конца обеда. Когда подадут бренди, сигары и кофе и все встанут из-за стола, можно будет улизнуть наверх, побыть наедине.

В конце концов их терпение было вознаграждено. Все разбрелись по гостиным. Вера повела Мишу наверх в свою спальню с террасой. Некоторое время они пили шампанское, глядя на ночной город, так же как в первый вечер их знакомства. Делились впечатлениями, разговаривали о своих карьерах.

— Я буду заниматься изучением и каталогизированием наиболее интересной мебели французского и вообще европейского происхождения, — говорила Вера. — И еще картинами некоторых мастеров старой школы. Но не только. Буду пытаться приобретать мебель и картины для аукционов. Благодаря друзьям нашей семьи и тем связям, которые у меня появились за время учебы, я смогу выйти на людей, обладающих или унаследовавших значительные коллекции.

— Значит, ты будешь пытаться убедить их пустить свои коллекции на продажу через «Кристи»?

— именно. В некоторых случаях это не представляет большого труда, иногда наследники терпеть не могут предметы старины и антиквариат, в других случаях им нужны деньги, а иногда — и то и другое.

— У тебя это здорово будет получаться.

— Надеюсь. Я многому научилась, и, кроме того, я люблю эту работу.

— Скоро приступишь?

— На следующей неделе. — Она подняла на него глаза. — Но этим летом аукционов не будет, так что у меня будет достаточно времени для других вещей.

— Это хорошо.

По его тону Вера сразу поняла — он что-то скрывает. Хочет о чем-то поговорить, но не решается. Или не может найти слова.

— Пойдем посидим.

Она подошла к кушетке под навесом. Той самой, где они впервые занимались любовью. Шесть долгих лет назад…

Некоторое время они сидели молча, прихлебывая шампанское. Наконец Миша поставил фужер.

— Вера… я хотел с тобой поговорить… о нашем будущем. Она смотрела на него с непроницаемым выражением, скрывавшим мучительную тревогу, поднимавшуюся изнутри.

— Продолжай.

— Не знаю, как это сказать… Я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Ты мой самый лучший друг. Ты это знаешь?

— Да, знаю. И ты мой лучший друг.

— Вот только… Помнишь наш разговор перед твоим отъездом в Лондон… перед тем как я уехал на гастроли? Я тогда сказал, что не могу точно определить, что я к тебе чувствую.

— Да… Я помню каждую мелочь.

— Ну так вот… — Он взял ее руку. — Ничего не изменилось. Я люблю тебя, Вера… как друга. Но я в тебя не влюблен. Ты меня понимаешь?

— Да.

Только бы он не услышал страх в ее голосе!

— Сам не знаю, что я собираюсь делать. Но только жениться и остепениться я еще не готов. Последние шесть лет я работал как одержимый. Концерт за концертом, практически без перерыва. Сейчас мне, кажется, нужно побыть какое-то время в одиночестве, все обдумать, привести мысли в порядок. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно понимаю. Наверное, нам обоим нужно какое-то время побыть в одиночестве, понять, чего мы в действительности хотим от жизни.

— Да. Я только хочу, чтобы ты меня правильно поняла. Я всегда буду любить тебя. Я люблю тебя как… как сестру. Глаза Веры пронзили его ледяным холодом.

— Вот как… — наконец произнесла она. — Могу только надеяться, что с сестрой ты бы не стал трахаться так, как со мной.

В первый момент он едва не поперхнулся. Потом издал какой-то лающий смешок. Она продолжала смотреть на него тем же безжалостным, ледяным взглядом. Постепенно выражение ее лица смягчилось. Вера рассмеялась. Смеялась все громче, веселым, жизнерадостным смехом. Миша присоединился к ней, хохоча во все горло. Они повалились друг на друга, смеясь от души, обнимаясь и целуясь. Внезапно Вера подалась назад, вытирая слезы с глаз.

— Нет, ты просто невероятная девчонка! — Миша взял ее руку. — Ты лучше всех!

— Ну как, не хочешь ли трахнуться разок, напоследок?

Господи, только бы он не заметил отчаяния в ее голосе!..

Миша замер. Этого он и боялся. Это ее только еще больше заведет, вселит несбыточные надежды. Нет, этого нельзя делать. Разрыв так разрыв.

Поколебавшись несколько секунд, он встал.

— Думаю, не стоит, Вера.

— Ну ладно, ладно. Почему такой виноватый вид? Я пошутила. Ей хотелось кричать от отчаяния.

— Я надеюсь, в остальном между нами ничего не изменилось, Вера? Надеюсь, все останется по-прежнему. То есть я хочу сказать, мы ведь можем остаться такими же хорошими друзьями… и все такое.

«А это что означает: с траханьем или без него?» — хотелось ей закричать.

— Я тоже на это надеюсь, Миша. И мне бы очень этого хотелось. Как бы там ни было, ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

— Да. А ты знаешь, где найти меня. Она посмотрела на него.

— Почему бы тебе не вернуться вниз? Родители тебя практически не видели.

— А ты?

— Я немного побуду здесь. Выпью еще шампанского. В одиночестве. — Вера погладила его по щеке. — Ты ничего не имеешь против? Хочется немного побыть одной.

— Нет, конечно, я ничего не имею против. Но ты скоро спустишься?

— Да. А теперь давай отправляйся.

Он поднялся, наклонился к ней для поцелуя. Вера отвернулась, подставила щеку. Он запечатлел на ней целомудренный поцелуй.

— Давай-давай, ступай.

Едва за ним закрылась балконная дверь, как из глаз Веры ручьем хлынули слезы. Сердце, казалось, сейчас разорвется на части. Слезы текли без остановки. Никогда никого в жизни она не любила так, как Мишу. С самого первого взгляда. Она не могла этого объяснить. Это не укладывалось ни в какие логические рамки. И тем не менее это так. Как же ей жить без него?.. Ни с кем другим она не будет счастлива.