Девушка на обочине - Татьяна Козырева

Но тогда мы пока были приятелями. Алекс любил животных, но имел сильную аллергию на шерсть. Раз так, ему подарили маленькую мышку. Поселили мышку на кухне в буфете за стеклом. Повесили на стекло предупреждающую табличку: «Не открывать! В буфете мышь!» Но однажды попался неграмотный ковбой, оставил щель, и мышка сбежала.

Стала она жить в кухне, иногда выбегая к людям. На ночь продукты нужно было прятать — присутствие грызуна в доме дисциплинирует. Однажды мы забыли на столе печенье с вкраплениями миндальных орешков. Наутро печенье оказалось перфорированным: разборчивая мышь вынула все орешки, а печеньки не тронула.

Когда людей в доме долго не было, мышь осваивала всю территорию квартиры. Как-то раз все ушли в поход и забыли в пределах доступа большой мешок кукурузных палочек. Когда вернулись, мешок был пуст, а палочки впоследствии находились в самых неожиданных местах. Хозяйственная мышь всё перепрятала в заначки.

ОТКАТ

Однажды мы жили втроём на избе под Пинегой, в Архангельской области. Ходили там в пещеры. Дело было в начале весны, ходили на лыжах.

От тепла в избе проснулась мышь — одна. Заморачиваться прятать продукты не хотелось, и командир решил давать мышке взятки: в один угол, где она шуршала чаще, каждый вечер насыпал немного крупы и клал кусочек печенья. Однажды он насыпал ей горошку, но сытая мышь сделала заначку. Утром горох обнаружился в командирских штанах.

Мы решили, что это откат.

ХИТЧЕР

Морозной зимой 1998 года к нам в подъезд зашёл умирающий пёс. Он был явно домашний, но без ошейника, жутко тощий и жестоко искусанный бродячими собаками. Раны у него давно гноились, левая задняя лапа висела — сустав прокушен, к тому же ужасно гноились глаза. Пёс в подъезде даже не от мороза прятался, а просил помощи у людей, скромно, еле слышно плача. Видно было, что самому ему не выжить. А наши соседи его брезгливо прогоняли. Хорошо хоть на улицу не успели выставить, пока бедняга не попался мне на глаза.

Ну, я его вписала в квартиру, отмыла и стала звонить консультироваться своему дяде-собачнику. Дядя Саша порекомендовал олазоль для лечения ран, надавал советов по содержанию и подарил старый ошейник с поводком. Красные гноящиеся глаза я промыла альбуцидом — пёс почти ничего не видел. Он не только не кусался, но даже и не пытался сопротивляться процедурам. И я стала потихоньку его кормить, сначала жидкой овсянкой и куриным бульоном. Зубы, к счастью, у нашего зверя были целы.

Дважды в сутки я выводила пса на прогулку, но он только оправлялся и бежал домой. Поначалу другие собачники на меня смотрели косо: до чего, мол, довела. Потом перезнакомились, тоже советы стали давать.

Папа не любил собак, но был согласен, что оставить зверя умирать нельзя. И он смирился с новым вписчиком, но только на время.

От блох я обработала пса попозже, когда раны затянулись. Блохи на нём были собачьи, большие, на кошек и людей они не переходят.

Кошка, кстати, поначалу пряталась, но скоро привыкла, а пёс на неё просто внимания не обращал. И ревновать она не стала. Наверно, ей уже хватало внимания от всех моих вписчиков.

Я решила назвать пса Хитчер.

Hitch — это и «зацепка», отсюда хитч-хайкинг: этот пёс меня выцепил и выжил, это и «помеха» — не нужна нам совершенно эта собака. К тому же есть ещё и значение «хромать».

Мы думали, он никогда больше не будет наступать на прокушенную ногу. Ладно, и на трёх лапах можно резво бегать. У дяди Саши был пёс по имени Бакс, тоже хромой на заднюю лапу, и ничего.

Чувствуя, что мой папа его не любит, Хитчер к нему подлизывался. Лез обниматься и целоваться, что раздражало папу ещё больше. Но этого пёс не понимал и ластился сильнее. Увы, многие назойливые люди поступают так же.

Заживало, как на собаке. Гной под олазолевой пеной быстро рассосался. Глаза очистились, засияли. И даже прокушенный сустав восстановился! К лету хромота стала совсем незаметной. Хитчер отъелся и выглядел вполне благополучной собакой. Ел он в самом деле очень много, хорошо хоть собаки не так требовательны к содержанию мяса в еде, как кошки. Он был похож на пса из рекламы «Чаппи», которую тогда крутили по телевизору. Знающие люди сказали, что на экране — ирландский волкодав.

Конечно, мы давали объявления в разные газеты (интернета тогда в обиходе не было) и расклеивали их по району. Звонили и приходили разные люди, у которых пропали собаки, но всегда это оказывался не их пёс. А на объявы типа «отдам в добрые руки», как можно догадаться, не отвечал никто.

Вписчики охотно играли с жизнерадостным псом. Гуляли с ним уже не так охотно. Дядя Саша говорил, что гулять привыкаешь и находишь в этом медитативное удовольствие. Но у меня вышло не так. Пару месяцев я шаталась по дворам, изучила все качели и перезнакомилась с множеством собачников. Хитчер бегал сам по себе, всегда находясь в поле зрения и прибегая на зов. Очень умный, послушный и благодарный пёс. Я за него не боялась. Даже дорогу он переходил без поводка, рядом со мной нога к ноге. А потом мне стало просто лень тусоваться по дворам. Я спускалась вниз, открывала дверь подъезда, потом поднималась, сажала Хитчера в лифт и нажимала на первый этаж. Делала это часа в два ночи, когда «начальники очистки Шариковы» уже спят. Умный пёс где-то бегал, а часам к четырём ночи возвращался, поднимался на седьмой этаж и скрёбся в дверь квартиры. Иногда я после этого закрывала дверь в подъезд, а иногда и нет. В то время к открытым дверям относились лояльнее. А утром, когда полно людей и машин, я выводила Хитчера только пописать.

Однако папа проедал мне плешь в смысле избавиться от собаки. Я его и так напрягала постоянными тусовками. Наконец нашлась девушка, которая захотела себе такого замечательного пса. Только вот девушка эта жила в Чебоксарах. Вернее, даже в городе-спутнике Новочебоксарске. Ну, я решила отвезти Хитчера автостопом. Пусть имя своё оправдывает.

Дело было в июле: тепло и день длинный. Я оделась во всё жёлтое (из секонд-хэнда), и пёс у меня рыжий. Вышла в ночь, чтобы поскорее от Москвы отъехать. Перед выездом я не кормила Хитчера и не собиралась кормить в дороге — а то вдруг его укачает.

Первым транспортом был трамвай от дома и вдоль Шоссе Энтузиастов. Хитчер впервые был внутри транспорта и очень боялся. Входя в трамвай, упирался, а там забился под сиденье.

Вторым был какой-то «Жигуль», в нём Хитчер чуток пообвыкся с новым способом передвижения. А третьей оказалась навороченная «бэха» с кожаными сиденьями. Она самозастопилась, мы с Хитчером просто шли в поисках позиции. Драйвер, классический новорусский бандюган, сказал так: