Девушка на обочине - Татьяна Козырева

После концерта я с толпой неформалов пошла за кулисы за афишами. «Белая Гвардия», как и многие, практикует выдачу проходок на следующий концерт за расклейку 20–30 афиш. Каждого записывают, указывают место, где клеить. Зимой можно клеить прямо на воду, быстро и удобно, расходов никаких, а музыкантам польза. Заодно я сказала:

— Если у кого-то из ваших котят откроется охота к перемене мест, я с удовольствием его возьму.

Сказала и забыла. А через полтора месяца мне звонит муж Зои Дима Баулин:

— Забирай уже котёнка.

На выбор предоставили двух рыжих котиков. Я долго думала и выбрала тормоза-философа. И не пожалела.

После Китая мне захотелось дать коту навороченное имя. В переводе оно означало Маленький господин Пушистый Жёлтый Кот, в сокращении Хуан Сяо Мао — нормальное китайское имя, а для краткости просто Хуан. Потому что он на самом деле жёлтый, а рыжий — это другой цвет.

Рос он в люблинской квартире, оставшейся от папы. Там жил Сэндин сын Эрни, он и научил котёнка пользоваться ванной в качестве туалета. При папе по-другому не получалось: ванна была единственным местом, которое он хоть иногда убирал. Мне это тоже нравилось: убирать легко и не надо морочиться наполнителем для лотка.

Потом я купила квартиру в Измайлове, и Хуан переехал туда, а Эрни остался. У него в голове была неисправность: страшно боялся выходить из дома, при попытке выноса истерил. Однажды, когда люблинские квартиранты просили забрать кота, мы только заговорили о том, чтобы его вынести, а он уже забился под ванну. Как понял? Назвала я его в честь одного русского из Силиконовой долины — это к которому я через полконтинента свистела, чтобы по-русски поговорить, а он никак не мог починить свою машину, и автостопом один ехать не хотел. Он же упомянут в названии рассказа про органайзер. Ему я написала:

«Про не последнюю роль: у папы живёт кот Эрни, младший сын путешественника Сэнди. У него выражение лица в детстве на тебя сильно похоже было, сейчас меньше похоже. Он тоже любознательный, во все дырки затычка, но выходить из дома стремается…»

Ответ был: «А по поводу выходить из дома, я сделаю вид, что прикола не понял».

Хуана я в первый раз взяла на природу, когда ему тоже исполнилось полгода. Просто раньше взрослую шлейку не наденешь. Начали с пикника, коту понравилось. А в следующие выходные он уже заделался крутым водником: ходил реку Мсту. С нами была пара байдарок, он и в них покатался. А участок с гордым названием Большой Порог преодолел на плоту, у меня за пазухой. Со страху понаделал мне когтями дырочек в брызговухе.

Позже Хуан сопровождал меня в недалеких, но многочисленных поездках по Подмосковью и соседним областям, но до Сэнди ему, конечно, далеко. Был он также на концерте «Белой Гвардии» в ЦДХ, нелегально проехав в рюкзаке. Лежал на бархатном красном кресле, лениво слушая знакомую с детства музыку, и только от аплодисментов нервно вздрагивал. После концерта я унесла его за кулисы общаться. Весь состав умилялся: «Яськин сын! У, какой вымахал!»

Но экстремальную специализацию Хуан выбрал себе сам. Он стал бейс-джампером: прыгнул с 16-го этажа, планируя на своей пушистой шерсти. Сломал одну подвздошную кость, но пришлось выводить из шока. Выжил, чувствует себя прекрасно, но с тех пор пока больше не путешествовал: я увлеклась фестивальной торговлей, таскаю на себе тяжёлые книги, и 5-кг котище — уже обуза…

Решила я, что Хуану одному оставаться дома грустно, да и вообще негоже мужчине быть одиноким. Тут коллега по фестивальной торговле Гиля из наукограда Пущино на Оке сказала, что у подруги котята на выданье. Съездила я в гости к Гиле — когда бы ещё собралась — и привезла кошечку. Тоже жёлтую, с красивыми мраморными разводами по бокам. Окрас обоих зверей я не выбирала, а получилось гармонично.

Кошка тоже получила необычное имя Кисмет. В словаре написано: «кисмет — в исламе — неизбежность, предопределение, полная предрешённость Аллахом всех событий в мире и судеб людей». Короче, судьба, femme fatale. Выросла не то чтобы роковая женщина, но киса с характером. Вредным таким, ещё хуже моего. Мы с ней часто мерялись характерами: кто настоит на своём — с переменным успехом. Потом она стала спокойнее — я, соответственно, тоже.

Дети у них получались в масть: все жёлтые. А пристройкой их занимался в основном мой муж Юра, который к тому времени завёлся у меня в доме. Меня котята больше радовали, а его больше напрягали — вот он и прилагал усилия. Пристроил всех через Интернет, кроме одной кошечки, уехавшей в деревню к Серёге Рамстору.

Юра поступал с кошкой проще: не настаивал, а ставил перед фактом. И потом рассказывал знакомым:

— У нас не кошка, а мастер ушу. Сажусь я на свой стул, а она на нём лежит. Когда касаюсь стула, кошки там уже нет.

Не знаю, сколько повторов потребовалось для обучения, но ни повреждений у кошки, ни царапин на мужниной заднице я не наблюдала. Видимо, неотвратимость надвигающейся задницы животное осознало сразу.

А Хуан восхищал Юру буддистским отношением к жизни. Если этому коту причиняли какой-то дискомфорт, он не пытался изменить ситуацию, а по-настоящему спокойно ждал, пока она изменится сама. Рано или поздно неизбежно дожидался.

Хоть Хуан и перестал совершать дальние путешествия, а Кисмет не путешествовала вообще, но на одном месте им не усиделось. Как-то я пустила к себе пожить семью бездомных корейцев, а у одной кореянки оказалась аллергия на кошек, и мы с котами пару месяцев кочевали по впискам, где я и писала эту книгу. Это отдельная прикольная история. Наверно, и в глубокой старости я не перестану искать на свою… голову приключений. И совсем необязательно ездить за ними куда-то далеко — приключения рядом, надо только не прятаться от них.

КОМПЬЮТЕРЫ НЕ КАКАЮТ

Сэнди и Грейси делали детей два раза. Хуан и Кисмет — тоже два раза. Детей от первой пары я раздавала не всех: нравились они нам, жалко было отдавать. Тогда у нас в трёхкомнатной квартире снимали комнату двое «голубых». Тот, который «жена», мой институтский одногруппник, любил всех котов, а «муж», компьютерщик, от их количества напрягался. «Жена» Вовка объяснял это так:

— Это мы с тобой, медики, к физиологии относимся просто. А компьютеры не какают.

Логично, но меня такое отношение всё равно удивляло и продолжает удивлять. Как будто люди сами не животные, сами никогда не какают. Ладно, воду в унитазе за собой спускают (почти) все, но дома свои загаживает множество «разумных» так, как ни одна кошка не станет. Часто мне кажется, что человек произошёл не от обезьяны, а от свиньи. Большинство животных гораздо чистоплотнее большинства людей. Есть, конечно, исключения в обеих группах.