Четвертый протокол - Фредерик Форсайт

Дополнительный «член» экипажа прибыл с людьми из Москвы за несколько часов до отправления «Академика Комарова» в рейс, и у капитана с замполитом не было иного выхода, кроме как внести этого человека в список. Его мореходная книжка была в полном порядке, капитана заверили, что матрос вернется на борт в обратный рейс.

«Матрос» занял отдельную каюту и все время провел в ней, те двое настоящих матросов, которых он потеснил, жили на мешках в подсобке. К тому времени, когда шотландский лоцман поднялся на борт, мешки оттуда убрали. В своей каюте курьер номер два напряженно ждал полуночи.

В то время как лоцман из Клайда, стоя на мостике «Комарова», вел его мимо полей Стрэтклайда, в Москве был уже полдень. Карпов звонил в автопарк КГБ, где дежурил новый начальник смены.

– Мой шофер, очевидно, заболел гриппом, – сказал он, – завтра его на работе не будет.

– Товарищ генерал, вы обязательно получите замену.

– Я бы предпочел Григорьева. Это возможно? Я слышал о нем наилучшие отзывы.

Донесся шелест бумаги, начальник проверял списки.

– Да, действительно. Он был на задании, но сейчас свободен.

– Хорошо. Направьте его на мою московскую квартиру завтра к восьми утра. Ключи у меня. «Чайка» будет на стоянке.

«Все странно, – думал Карпов, положив трубку. – Григорьеву приказано работать с Филби. Почему? Потому ли, что нужно было слишком много ездить, а это обременительно для жены Филби? Или, может быть, Эрите не следует знать, куда ездит ее муж? Теперь шофер свободен. Что это значит? То, что Филби сейчас там, где шофер больше не нужен».

Вечером Карпов дал своему постоянному шоферу отгул на завтра, чтобы тот мог провести его за городом с семьей.

В ту же среду вечером сэр Найджел Ирвин встречался со своим другом в Оксфорде.

Что касается колледжа Святого Антония в Оксфорде, то он, как и другие очень влиятельные учреждения, для обыкновенной публики как бы и не существовал. В действительности же он существует, но он настолько мал и незаметен, что любой забредший в академические кущи британских островов может запросто пропустить его.

Здание колледжа – небольшое и стильное – скрыто от посторонних глаз. Тут не получают степени, не обучают студентов, нет выпускников, не вручают дипломы. Здесь работают несколько постоянных профессоров. Слушателей у них совсем мало. Они иногда вместе обедают в колледже, но живут в квартирах, разбросанных по всему городу, некоторые приезжают на занятия из других мест. Посторонних очень редко приглашают в колледж с лекциями. Для них это большая честь. Профессора и слушатели пишут исследования и представляют их в высшие эшелоны британских государственных структур. Там их внимательно изучают. Финансируется колледж частным образом.

Фактически это «мозговой центр», где лучшие умы заняты самыми актуальными проблемами и разработками, часто не академического характера.

В тот вечер сэр Найджел ужинал в колледже со своим другом профессором Джереми Суитингом. После замечательного ужина оба направились в профессорский домик на окраине Оксфорда, чтобы выпить по чашечке кофе с портвейном.

– Ну, Найджел, – сказал профессор Суитинг, когда они, выпив немного «Тэйлора», сидели, расслабившись, возле камина в кабинете, – чем могу тебе помочь?

– Джереми, ты слышал что-нибудь об МБР?

Рука профессора Суитинга замерла на полпути ко рту.

– Знаешь, Найджел, ты способен испортить человеку весь вечер. Где ты услышал эти буквы?

Вместо ответа сэр Ирвин передал ему доклад Престона. Профессор Суитинг внимательно читал в течение часа. Ирвин знал, что в отличие от Престона профессор не писал подобных докладов. Его интересы не выходили за рамки чистой науки. Он обладал энциклопедическими знаниями по марксистской теории и практике, диалектическому материализму, ленинскому учению о теории и практике завоевания власти. Его методами были чтение, изучение, сопоставление и анализ.

– Очень интересно, – сказал Суитинг, возвращая доклад, – другой подход, другое отношение, конечно же, совершенно другая методология. Но наши выводы совпадают.

– А как вы пришли к нашим выводам? – вкрадчиво спросил сэр Найджел.

– Все это, разумеется, только теория, – начал Суитинг. – Из тысячи соломинок можно сложить копну сена, а можно и не сложить. Над своей темой я работаю с 1983 года.

Он говорил в течение двух часов. И когда сэр Найджел отправился обратно в Лондон, он выглядел очень озабоченным.

«Академик Комаров» причалил в порту Финнистон в центре Глазго. Утром можно было уже грузиться. В этом порту нет ни таможни, ни иммиграционных служб, иностранные моряки могут запросто сходить на берег, попадая с пристани в центр города.

В полночь, когда профессор Суитинг все еще беседовая с сэром Найджелом, матрос Семенов сошел на пристань, пересек набережную, обойдя бар «Бэтти», у дверей которого несколько пьяных моряков требовали еще по одному стаканчику, и повернул на Финнистон-стрит.

Одет он был неброско: стоптанные туфли, вельветовые брюки, свитер и куртка с капюшоном. В руке он нес брезентовый рюкзак, затянутый веревкой. Перейдя автостраду Клайд-сайд, он дошел до Арджил-стрит, повернул налево и пошел по ней вплоть до перекрестка Патрик Кросс. Он шел прямо в Хиндлэнд-роуд. Пройдя милю, вышел на другую магистраль – Грейт-Вестерн-роуд. Он выучил маршрут назубок несколько дней назад.

Семенов посмотрел на часы, в запасе было полчаса, а до места встречи отсюда минут десять ходу. Он повернул налево и пошел по направлению к отелю «Понд», который находился недалеко от озера с лодочной станцией, в ста ярдах от бензоколонки, огни которой были видны издалека. Он почти дошел до автобусной остановки на пересечении Грейт-Вестерн с Хьюэнжен роуд, когда увидел их. Они сидели на остановке. Было полвторого ночи. Их было пятеро.

В Англии их называют бритоголовыми, или панками, а в Глазго – нэды. Он подумал, что надо бы перейти дорогу, но было уже поздно. Один из них окликнул его, и все пятеро вышли и из-под навеса. Он мог немного говорить по-английски, но их грубый пьяный местный диалект поставил его в тупик. Они встали поперек тротуара, и ему пришлось выйти на дорогу. Один из парней схватил его за руку и прокричал что-то непонятное. То, что он произнес, означало вопрос: что ты прячешь в своем рюкзаке?

Он не понял, отрицательно повертел головой и попытался пройти вперед. Его окружили, он упал под градом ударов. Когда он скатился в канаву, его стали бить ногами. Сквозь боль он чувствовал, как чьи-то руки пытались вырвать его рюкзак, поэтому он скрючился, прижав его к животу. Тогда его стали бить по голове и по почкам.

Прочные четырехэтажные дома из серого камня, в которых проживают семьи со средним достатком, на Девоншир-террас окнами выходят на перекресток. На последнем этаже одного из них пожилая вдова миссис Сильвестер, мучимая артритом, не могла заснуть. Она услышала крики и выглянула в окно. То, что она увидела, заставило ее проковылять к телефону, набрать 999 и вызвать полицию. Она назвала дежурному улицу и попросила немедленно выслать наряд, но на вопрос об имени и адресе звонившая не ответила и повесила трубку. Солидные люди с Девоншир-террас не любят попадать в разные истории.

Когда прозвучал телефонный звонок, полицейские констебли Элестэр Крейг и Хью Мак Бэйн находились в патрульной машине в миле от Грейт-Вестерн, в Хилхеде. Дороги были пустынны, поэтому они добрались до автобусной остановки за полторы минуты. Услышав звук сирены, нэды бросили попытки вырвать рюкзак, бросились наутек через зеленый газон, разделяющий Большую Западную дорогу и Хьюхенден, куда полицейская машина проехать не могла. Когда констебль Крейг выскочил из машины, они уже скрылись из виду, и преследование было бесполезным. В любом случае, надо было заняться жертвой.

Он склонился над лежащим. Тот был без сознания.

– «Скорую», Хью, – крикнул он Мак Бэйну, который тотчас же связался с больницей. Через шесть минут «Скорая» из больницы Вестерн была на месте. К тому времени полицейские накрыли избитого одеялом.

Санитары положили его на носилки и поместили в машину. Крейг поднял лежавший на земле рюкзак и положил его рядом с санитарами.

– Езжай с ними, я поеду следом, – крикнул Мак Бэйн. Крейг сел в «скорую». Через пять минуть все они были в отделении травматологии. Санитары выкатили носилки и повезли по коридору.

Крейг подождал, пока Мак Бэйн припарковал машину и подошел к нему.

– Ты займись его оформлением, Хьюги, а я пойду попытаюсь узнать его имя.

Мак Бэйн вздохнул, ему всегда приходилось возиться с документами. Крейг поднял рюкзак и пошел вслед за носилками в отделение. В отделении по обе стороны большого коридора было двенадцать палат. Одиннадцать палат использовались для пациентов, а двенадцатая служила кабинетом медсестры. Двери, выходившие в приемное отделение, были зеркальными, сквозь них были видны пациенты, ждавшие приема, – избитые пьянчужки – жертвы ночных драк. Оставив Мак Бэйна заполнять необходимые документы, Крейг прошел в зеркальную дверь и заметил, что носилки с потерпевшим стоят в противоположном конце коридора. Сестра бегло осмотрела доставленного и попросила санитаров переложить его на кушетку в одной из палат. Палата находилась как раз напротив кабинета сестры.