Сибирский Робинзон - Андрей Черетаев

Добежав до хвоста, я оглянулся. Волки пропали.

«Волки не перешли реку, как будто это государственная граница, — удивился я, утирая раскрасневшееся лицо, — ну и слава Богу… Боюсь, правда, что эта честная компания просто так от меня не отстанет…»

Вернулся я вовремя, ибо вечер начал передавать полномочия своей холодной подружке ночи. Тревожная мысль заставила меня осмотреться.

«Вот дьявол! — воскликнул огорченно я, — дров-то опять нету!»

Было отчего расстроиться. Я снова наступил на старые грабли своей безалаберности. И времен до наступления темноты осталось совсем мало. Вдобавок ко всему, где-то совсем близко бродит целая банда волков. Но делать нечего! Пришлось идти за дровами.

Шарахаясь от каждого шороха и треска, звуков падающих шишек, пугливо осматриваясь по сторонам, я поспешно собирал хворост, точнее сказать, выкапывал его из-под снега.

Поднятым шумом я разбудил сову, мирно спавшую в уютном дупле, расположенном высоко над землей. Ночной птице, наконец, удалось разглядеть того, кто неоднократно мешал ей спать после ночной охоты. Сова спикировала над моей головой, издавая жуткое глухое «ху-ху-у». Бог мой, у меня от испуга чуть душа не выскочила из пяток. Когда птица резко взмыла над моей головой, я присел и одной рукой закрыл голову. Но продолжения атаки не последовало. Сова хотела меня напугать, отогнать прочь, и это у нее получилось. Я предпочел вести поиски топлива в другой стороне, как говорится, от греха подальше.

Поиски продолжались до тех пор, пока глубокая тьма не опустилась на тайгу. Как я не спешил, но дров набрал явно недостаточно, предстояло экономить их всю ночь, балансируя на грани замерзания.

Мне пришла в голову идея: чтобы продержаться до утра, стоит хорошенько пожрать, приготовив обильный и горячий ужин, тогда количество калорий внутри меня хоть как-то компенсирует образовавшийся дефицит топлива. Взвесив идею, я понял, что она тянет граммов на триста копченой колбасы, которую следует побыстрее отправить в котелок с кипятком. Сказано — сделано!

«Пожалуй, эту фразу стоило бы начертать на своем родовом гербе, если бы таковой имелся», — с этой оптимистической ноты я принялся за приготовления ужина.

Раньше воду для супа я брал из реки. Теперь же мне, как и отважным полярникам, приходилось, чтобы накипятить котелок воды, несколько раз наполнять его снегом. Оказывается, полный котелок снега не равен полному котелку воды. Удивительно!

За кулинарной работой постепенно стали забываться неприятности и страхи. Наверное, чем плотнее забит пищей желудок, тем более стойко можно переносить удары судьбы, так сказать, встречая их с улыбкой на устах. Для эффекта улыбку хорошо бы дополнить бодрящей песней, например, такой: «Однажды вечером, вечером, вечером, когда пилотам, прямо скажем, делать нечего, мы выпьем раз, мы выпьем два…»

Я выпил раз, я выпил два из пакета сладкого вина. Тепло вновь вернулось в мою каморку. Колбасный аромат разбудил аппетит, который уже не поддавался укрощению. Я буквально плавал в волнах благоухания. Только едкий дым от сырых дров ломал кайф от предвкушения пиршества.

— Ничего, ничего, будет мне су-у-упчик, — приговаривал я, помешивая варево и шмыгая носом, — будет его много, очень много самого вкусного супчика… Я бы сказал супчика из супчиков… У-у-у, не суп, а сказка!

Осторожно сняв горячую емкость с огня, я едва дождался, когда суп остынет до приемлемой температуры, после чего приступил к ужину. Меньше слов — больше дела! Не менее достойная для герба фраза.

И, как всегда, зубы испортили мне весь кайф. Бросив ложку, я схватился за ноющую челюсть и, шепча проклятия, начал растирать ее.

«Таблетки, таблеточки мои, где же вы, где?.. Ах вот они, мои сладенькие…»

Мятая упаковка «Каффетина» была срочно извлечена из кармана рубашки. Две серые таблетки мигом сиганули в открытый рот, требующий скорейшего медицинского вмешательства.

Едва утихла боль, я вспомнил, что периодически в течение всех этих дней, меня беспокоила какая-та тревожная и смешная мысль, которая постоянно убегала, стоило к ней обратиться.

— Так я же теперь шепелявый, — вырвался у меня стон, — как же я раньше-то не догадался…

И действительно вместо слова «теперь» у меня получилось «тепеэй». Чертовски неприятно и неудобно, как будто бы набрал в рот камней. Ужасно! Ну и как мне после этого общаться с девушками?

Но неутоленный голод заставил меня отринуть прочь грустные думы и заняться похлебкой. Она к тому времени остыла до приемлемой температуры, перестав обжигать язык. Лихо работая ложкой, я вообще старался ни о чем не думать. Обстановка не располагала к построению четких и ясных силлогизмов. Вот придет ночь — и думай себе сколько угодно, только дровишки успевай подбрасывать.

— Хорошо, — сказал я, подводя итог и оценивая результат кулинарного мастерства, — жизнь, можно сказать, удалась… Эх, сейчас бы сигаретку! Н-да… Где же эти спасатели, черепашьи дети?!

Некому было ответить на этот актуальный вопрос. Он безнадежно завис в воздухе, как и мой компьютер, взявший моду объявлять забастовку в самый неподходящий момент.

Пристроившись поудобней, я стал строить планы на завтрашний день. Правильная организация — необходимое требование при планировании любой предстоящей работы.

Я загорелся идеей попытаться устроить новый большой костер, который, как я надеялся, укажет спасателям место, куда им следует спешить в первую очередь. План заключался в поджоге большой ели. Мне всю жизнь долбили, что новогодняя елка, стоящая в квартире, при неосторожном обращении с огнем может превратиться в новогоднюю свечу. Лежа на импровизированной кровати, я мечтал именно о такой свече, но вся загвоздка заключалась в двух вещах — в дровах и волках. Волков было много, а дров — мало, и это вызывало определенное беспокойство.

Было над чем призадуматься. Я почесал давно не мытую голову, где жирные и грязные волосы сбились в нечто, напоминавшее валенки. Мне в голову пришла идея побриться на наголо, используя швейцарский нож, но я не рискнул лишить себя дополнительной теплозащиты, тем более что приличной шапкой я так и не обзавелся.

Я чесался и думал. В радиусе двухсот метров от хвоста все дрова, которые я мог унести, были собраны подчистую. Так идеально чисто бывает только под кроватью солдата-первогодка. Для того чтобы поднять кривую количества дров от нуля, потребуется изменить систему координат, а значит, расширить радиус поиска.

От одной мысли, что мне придется совершать многочисленные рейды в глубокий лес, где полным полно сказочных персонажей, практикующих поедание всяких там бабушек, трех поросят, козлят и жертв авиакатастроф, меня бросило в дрожь. Очень плохо, когда жизнь скучна, но и очень плохо, когда буквально нет времени на отдых от ежедневных, ежечасных и ежеминутных приключений. Утомляет. Но выбора у меня не было. Придется, значит, идти, подумал я.