Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

того, как я уже залил его молоком. Но вершиной их проделок стал подарок на мой день рождения. Они преподнесли мне две симпатичные ювелирные шкатулки с «драгоценностями». Я был рад получить этот красиво упакованный подарок. Но радость моя мгновенно испарилась, когда я их открыл и обнаружил пару сережек из кроличьих яичек и такое же ожерелье. Медсестры радостно сообщили, что несколько месяцев собирали этот «подарок», храня его в морозильнике. То были проделки давно минувших дней, когда закон об охране здоровья и безопасности, а также правила соблюдения этических норм не были так строги.

Как-то раз сигнал экстренного вызова прозвучал в шесть утра. Мобильных телефонов тогда не было, и нужно было перезванивать, чтобы узнать, в чем дело.

— Машина сбила овцу на такой-то дороге между такими-то деревнями. Немедленно выезжайте!

Я вскочил с постели, прыгнул в машину, где теперь лежало все необходимое для выездов на фермы, и сорвался с места, даже не продрав глаза. На месте я обнаружил надувную овцу, облитую кетчупом. Одна из медсестер сидела на дереве и со смехом снимала все на видео. Так что медсестры не только научили меня многому в медицине, но и не уставали прививать мне чувство юмора — правда, частенько против моей воли.

У нас было много забавных моментов, особенно на рождественских вечеринках в нашем зале, где мистер Кроксон каждый год плясал под песню группы Right Said Fred «Я слишком сексуален». Но не подумайте, что я говорю это с иронией. С того времени, когда я танцевал с «пожилыми людьми» в коммунальном центре Баллифина, мои собственные танцевальные навыки не улучшились. Девушки высмеивали мои попытки произвести на них впечатление подражанием Джону Траволте. Они совали пальцы в рот, имитируя рвоту. А я говорил им: «Заткнитесь!» — и танцевал всю ночь напролет.

Но однажды это слово чуть не погубило мою репутацию. Моя карьера ветеринара могла бы закончиться еще до начала моих исследований. Дело было так. К нам в клинику на рентген привезли серого африканского попугая с орнитозом — инфекцией легких и воздушных мешков. Мы не могли дать ему успокоительное или обезболивающее — боялись, что это убьет его. Поэтому я надел просвинцованные перчатки и фартук (по тогдашним правилам этого было достаточно) и удерживал несчастную птицу на рентгеновской кассете. Попугай вертел головой, смотрел на меня и твердил: «Что ты делаешь? Что ты делаешь?» Я изо всех сил пытался удержать его, и, похоже, с моего языка сорвалось несколько крепких ирландских словечек. Мы сделали рентген, подобрали лекарства, и я вернул попугая его хозяйке, очаровательной пожилой даме. Попугай прищурился, склонил голову набок, вытянул шею и отрыгнул прямо на меня. У африканских серых попугаев это признак любви и привязанности, потому что в дикой природе они именно так кормят своих детенышей и партнеров. Но я сильно сомневался, что птица имела в виду именно это! Попугай прыгнул на руку дамы, склонил голову в другую сторону и жизнерадостно выпалил: «Заткнись, чертова птица! Заткнись на хрен, чтоб ты провалился!» К счастью, дама была глуховата, а даже если и расслышала, то предпочла проигнорировать. Однако медсестры были гораздо менее снисходительны и с удовольствием регулярно напоминали мне об этом инциденте. Это был тот редкий случай, когда я остался благодарен своей клиентке за то, что она не слушает животных!

Оглядываясь назад, я понимаю, что. как и любому другому молодому специалисту в первые годы практики, мне приходилось прокладывать свой путь, порой оступаясь, порой оказываясь в рвоте, но всегда стараясь сделать все возможное, чтобы построить свое будущее в области ветеринарии.

— Благословите меня, отче, ибо я согрешил. Прошло тридцать пять лет с моей последней исповеди. Я нецензурно выражался и неумышленно убил хомяка.

10. ЕЖИ

«Колючая» правда

Я люблю ежей, всегда любил и буду любить. В детстве у меня был ежик. Я нашел его на обочине дороги и принес в сенной сарай. Я кормил его, а потом он ушел. Хотелось бы верить, что его жизнь сложилась счастливо, что он сумел продолжить свой веселый путь. Первым пациентом, излеченным моим супергероем Ветменом, стал ежик без задних лапок. Ветмен сделал ему бионические пружины при помощи волшебной пыльцы, и еж прыгал выше, быстрее и лучше, чем «Человек на шесть миллионов».

На гэльском языке ежей называют grainneog — что значит «уродец». Конечно, такое название страшно далеко от истины — по крайней мере, для меня. Я считаю ежей самыми милыми животными на земле. Можете представить себе мой инфернальный ужас, когда, направляясь вечером на очередную лекцию, я случайно наехал на ежа. Резко затормозив, я кинулся ему на помощь. Сразу же было ясно, что я переехал его заднюю лапку, сломана берцовая кость (ежик оказался мальчиком). В дикой природе еж со сломанной лапкой выжить не сможет. Он не сможет вычесывать ушных клещей, не сможет убежать от машин или хищников. Даже если лапка срастется, он не сможет втянуть ее под защиту иголок, и лиса съест его, даже если он свернется в клубок.

В тот день я пропустил лекцию, потому что немедленно принялся лечить бедного зверька. Я впервые наложил внешний костный фиксатор на лапку ежа. Очень узкий штифт шириной 0,9 мм я аккуратно наложил вдоль кости с обеих сторон, чтобы выпрямить ее, а потом вколол очень маленькие спицы перпендикулярно кости — две выше перелома и две ниже. Потом я загнул все проволочки снаружи и закрепил их каплей сантехнической эпоксидной смолы, способной надежно все склеить. Получилась своеобразная английская булавка для голени. Мы ухаживали за ежом несколько недель, а потом сняли шину и выпустили его на свободу в лес.

С того времени я выполнял эту операцию множество раз. Однажды в программе «Супервет» я одновременно лечил четырех ежей. Я считаю, что моральный долг ветеринара — при возможности помогать животным, не рассчитывая на вознаграждение. Это полезно для души. Я отлично понимаю, что в современном мире лекарства, оборудование и зарплата персонала обходятся недешево. Сегодня почти все монетизировано. И все же я считаю, что каждый ветеринар когда-то был ребенком и мечтал помогать всем животным. Даже когда жизнь становится очень тяжелой, мы не должны изменять своей мечте.

Единственным, что довлело надо мной в тот период, было желание стать хорошим специалистом. Я учился всегда и везде, по ночам и выходным. Работая в ветклинике «Андервуд и Кроксон», я жил в местечке Аш-Вейл близ Гилфорда. Больше всего мне нравилось заниматься под большим раскидистым каштаном в парке «Фарнхем».