Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

сердечный приступ. Мне очень жаль, я всего лишь пытался помочь. А потом я тихо заговорил с девочкой, успокаивая ее. Я сказал, что это, конечно, очень печально, но, может быть, к лучшему, потому что хомяк с самого начала был очень болен и страдал…

Все это было ужасно, и совесть мучает меня по сей день. Тем не менее я твердо верю в то, что надо всегда смотреть правде в глаза. С первого дня своей практики я решил, что буду сообщать людям только факты, какими бы страшными они ни казались, хотя с бедной маленькой девочкой я старался быть помягче. Естественно, больше я никогда не совершал подобных ошибок. С того времени я вылечил так много маленьких пушистиков, что, надеюсь, мне удалось загладить свою вину.

За долгие годы у меня было много тяжелых случаев, но не таких кошмарных. Когда я временно работал в районе Кройдона, каждый раз, глядя на длинную очередь на открытые операции, которые были нормой в работе ветеринара, я впадал в депрессию, но потом говорил себе: «Что ж, по крайней мере сегодня ты не убил ни одного хомяка». Как правило, предварительной записи к ветеринару не было, поэтому я обычно работал по субботам и воскресеньям с восьми утра до восьми вечера, частенько задерживаясь и до десяти. Иногда я еще оставался дежурить на ночь в субботу. Это было очень тяжело. А в понедельник утром я приступал к работе в Гилфорде, где, в сравнении с Кройдоном, был истинный рай.

На другой моей подработке по выходным хозяин ветлечебницы был настолько прижимист, что на весь уикенд он выдавал мне шесть лекарственных препаратов и пять шприцев со сменными многоразовыми иглами. Он считал, что все болезни собак, кошек и кроликов можно излечить содержимым одного из флаконов или сочетанием нескольких. Так что с какой бы проблемой ко мне ни обращались — болел ли у зверька живот или гноилось ухо. — пациент получал определенное сочетание имеющихся у меня препаратов. У меня было по флакону каждого и еще один про запас на всякий случай: стрептомицин — антибиотик широкого спектра действия; дексаметазон — противовоспалительный препарат; лаураболин — он же анаболический стероид нандролон; лазикс (фуросемид) — в качестве диуретика; мультивитамины, которые мой работодатель давал почти всем пациентам; ну и, конечно же, эвтатал (пентобарбитал натрия) — для усыпления животных. Ветеринар был так скуп, что покупал у поставщика супермаркетов дешевый уксус и «стерилизовал» им шприцы и иглы многоразового использования. Весьма скромный хирургический набор хранился в медицинском спирте, потому что автоклава у ветеринара не было. Шовный материал у него был одного размера — катушка кетгута для внутренних швов и катушка нейлонового супрамида для наружных. Один из его помощников стирал хирургические тампоны и развешивал их на веревке для просушки, чтобы использовать повторно. Здесь экономили даже на туалетной бумаге, используя вместо нее газеты, пожертвованные для питомников. Их нарезали и предоставляли «для нашего удобства».

Но доконала меня другая подработка в Лондоне. Какое- то время мне пришлось работать у весьма высокомерного типа, который считал себя лучше всех остальных. Однажды мне нужно было подобрать скальпель, чтобы стерилизовать суку, и я замешкался. И тут он в своей неподражаемой манере произнес; «Может, тебе бы больше подошла лопата, Пэдди?» Возможно, он просто пошутил и не хотел меня оскорбить. Но меня задело не ироничное отношение к моему ирландскому происхождению, а то, как низко он ценил меня как хирурга. С этим я смириться не мог.

В первую очередь я бросил подработку, хотя до осуществления моей мечты было еще очень далеко. Зато я познакомился с отличным парнем по имени Марк Хавлер. Он работал лесником, и я поселился в мансарде его дома, где каждое утро просыпался под пение птиц. В этом доме я познакомился с Энди Торрингтоном, хирургом-ординатором, изучающим ортопедию в больнице королевы-матери при Королевском ветеринарном колледже. Энди объяснил, что входит в программу подготовки специалистов, и я сразу же почувствовал, что ортопедия — это мое. Я всегда был склонен к этому разделу медицины и своими глазами видел, каких успехов достигли ортопеды в Америке. Но разговор с Энди окончательно укрепил мою уверенность в том, чего я хотел бы добиться в своей жизни. Хотя я не считал себя большим специалистом, но уже знал, как добиться успеха. Я был преисполнен решимости сделать все, что в моих силах. Энди мне очень помог, он вдохновил меня, за что я благодарен ему по сей день.

Поскольку стать интерном или ординатором мне не удалось, я решил получить дополнительное образование в Королевском колледже ветеринарной хирургии. Я получил сертификаты по ветеринарной ортопедии, а потом еще и по радиологии. В 1992 году я прошел собеседование и получил работу в ветеринарной фирме «Андервуд и Кроксон». В то время у них был большой ветеринарный центр (сейчас там виноградник) в Грейфрайерсе близ Гилфорда, а еще несколько небольших офисов в разных соседних деревнях и городах. У меня было преимущество общей практики — я имел опыт работы с разными животными. Клиники мистера Андервуда и мистера Кроксона пользовались доверием клиентов, которые считали, что здесь с их животными не может произойти ничего плохого, потому что они никогда не ошибаются.

Но сам я ошибался довольно часто. Мне требовалось время, чтобы освоиться в ветеринарии мелких животных. К тому же я часто опаздывал на прием, мечась по сельской местности между вызовами к овцам, коровам и лошадям, и моим медсестрам приходилось успокаивать клиентов, которые вынуждены были ждать слишком долго. В отместку за это они начали меня разыгрывать. Чаще всего это делали Дженни, Джин и Бекки. Как-то раз, возвращаясь с отела, я вбежал в офис, схватил свой белый халат, натянул его, вошел в небольшую приемную и пригласил следующего клиента. И тут я заметил удивленные взгляды и возгласы. Опустив глаза, я, к своему ужасу, увидел, что к нагрудному карману моего халата приколот презерватив, наполненный молоком.

Были и другие розыгрыши. Зная, что у меня только одна пара рабочих брюк, они затягивали унитаз прозрачной пленкой, и брюки оказывались забрызганными мочой. Как-то раз они домкратом подняли мою машину на парковке, сняли колеса и поставили ее на землю, приставив колеса, а ветровое стекло засыпали пшеничными хлопьями. Все потому, что я всегда опаздывал и, будучи вечно голодным, часто заставлял клиентов ждать, пока съедал свою миску хлопьев. Их забавы с моими хлопьями на этом не закончились. Однажды медсестры высыпали мои хлопья и насыпали в коробку кроличий помет. Они остановили меня только после