Пять президентов - Павел Багряк

Мартенс, доверенное лицо Дорона в охране президента (благородный псевдоним шпиона), к счастью, оказался на месте.

Дорон выхватил трубку из рук Дитриха и заговорил с Мартенсом сам:

– Где сейчас президент?

– Простите, это вы, господин генерал? Докладываю. Президент сегодня встал как обычно, то есть поздно, у него был отличный стул…

– Вы получите сто кларков, если без лишних слов точно и коротко скажете мне, где сейчас президент!

– В данную конкретную минуту?

– О Боже!!!

– В данную минуту господин президент находится у себя в кабинете.

– Вы в этом уверены?

– Господин генерал, я не пьян, и если вы думаете, что я пьян…

– Нет, нет! Он точно в кабинете?

– Так же точно, как то, что вы обещали мне сто кларков.

«Подонок!» – выругался про себя Дорон.

– И он не уезжал в зоопарк?

– В зоопарк? Президент сроду не бывал в зоопарке. Болтают, будто утром он уезжал на радио, но чтобы в зоопарк…

– Болтают или выезжал?

– Болтают. А то бы я знал. Президент сидит в своем мягком кресле и…

Но Дорон уже повесил трубку.

– Дитрих! Во-первых, выдать этому дураку сто кларков. Во-вторых, найти среди охраны человека поумней. В-третьих… Нет, во-первых! Немедленно выяснить, где Миллер.

Когда секретарь вышел, Дорон схватил со стола пустотелую гипсовую копию статуи Неповиновения и изо всех сил запустил ею в стену. Она с грохотом разлетелась на мелкие осколки. Генерал недаром изучал научную информацию. Он знал, что психологи рекомендуют нервам именно такую разрядку.

Ла-Ронг мог еще неделю спать спокойно. Дорону было теперь не до него.

– Выяснили? – встретил он Дитриха вопросом, как только тот переступил порог.

– Прислуга отвечает, что профессор не был дома со вчерашнего вечера. Его супруга третьего дня уехала к своим старикам в Паркинсон и вернется только в субботу.

– Достать из-под земли!

– Да, генерал, – поклонился Дитрих.

– Целым и невредимым!

И тут на пульте снова зажегся желтый огонек. Дорон покосился на него со страхом.

– Вас слушают, – сказал Дитрих, щелкая рычажком. – Даю.

Он зажал ладонью микрофон:

– Господин генерал, это он сам.

– Президент?

– Миллер.

«Надо обратить серьезное внимание на телепатию, – машинально подумал Дорон. – Она существует!»

– Профессор Миллер, хорошо, что вы позвонили. – Голос Дорона звучал почти спокойно. – У меня к вам всего один вопрос, я ищу вас с самого утра.

– Насчет президента? Ставлю вас в известность, генерал, что мной синтезировано три новых. Вместе с оригиналом в стране сейчас четыре президента.

– Что-о?! Где вы находитесь?!

– Хотел бы я знать, господин генерал.

– Зачем вы так шутите? Вы понимаете…

– А вы, господин генерал?

– Вы рискуете многим.

– Вы тоже, если сообразите, что вас тоже можно дублировать.

Дорон окаменел. Трубка выскользнула из его рук, но Дитрих сумел подхватить ее. На безмолвный вопрос генерала он тихо ответил:

– Звонит из автомата. Район Строута.

– Миллер, – прошептал Дорон, – вы меня слышите?

– Да.

– Чего вы от меня хотите?

– Узнаете немного позже. Всего хорошего.

Телефон дал отбой.

5. ЗА КРУЖКОЙ ПИВА

«Денег у меня на одну маленькую кружечку, а выпить я хочу минимум две больших», – рассуждал Фред Честер. Что же предпринять? Клуб прессы? Там не хотелось брать в кредит: надо держать марку. Занять у знакомых? Странное дело: у тех, которые бы дали, нет денег, а у тех, у кого они есть, не хочется занимать. Бар в «Скарабей-паласе»? Дорого. «Титанус»? Это не пивная, а какой-то конвейер по изготовлению пьяных людей. Значит, «Указующий перст». Милый и добрый «Указующий перст», где ему. Честеру, без особых переживаний всегда давали несколько кружек в кредит.

Честер и сам не заметил, что уже шагает по направлению к «Указующему персту». Это была маленькая пивная, простая пивная без модернистских выкрутасов и стилизации под океанский корабль или море. Сюда снобы не ходили.

В «Персте» Фред взял газету, кружку пива и, дожидаясь, пока осядет пена, принялся читать.

Речь президента на благотворительном обеде. «Наш папа плодовит, как лабораторная мышь, – подумал Фред. – Час назад старик говорил по радио о регби и вот уже успел…» Он пробежал статью:

«Мы слишком внимательны к телу, забыв о духе… Спорт и косметика, автомобили и авиация, целые отрасли промышленности заняты телом… даже пластические операции… где эквивалент духа?.. Вознесет ли авиация наши принципы?.. Устранит ли косметика изъяны морали?.. Кто и чем сможет сделать пластические операции наших нравов?.. Сейчас, перед лицом воинствующего атеизма Ярборо и его единомышленников, мы обязаны прежде всего в интересах нации подумать о горизонтах процветания духа…»

До чего же гнусный старик! Ведь час назад он кричал по радио о том, что нация погрязла в мелком самокопании, порицал культ узкогрудых грамотеев, этих лазутчиков туберкулеза, агитировал за регби как за наиболее полное выражение национального здоровья и политического здравомыслия и упрекал Боба Ярборо в строительстве библиотек вместо стадионов.

Честер опустил газету, чтобы взять свою кружку и… остолбенел. За его столиком сидел президент с женой…

– Свежее пиво? – учтиво осведомился президент у безработного репортера.

«Неужели моя прелестная Линда права и я действительно допрыгался до белой горячки?» – пронеслось в голове Честера, но на всякий случай он ответил:

– Здесь всегда свежее пиво.

– Разрешите представиться: Карл Бум, коммерсант. Моя жена.

«Может, и в самом деле Бум?» – подумал Честер, но тут же заметил, как президент слегка подтолкнул свою супругу локтем. "Ну, погоди, старый лицемер, – решил тогда про себя Честер. – Я отучу тебя корчить Харун-аль-Рашида и бегать «в народ»!

И он воскликнул:

– Не может быть!

– Уверяю вас, – растерянно сказал президент, оглянувшись на Клару.

– Значит, мы однофамильцы.

– То есть?

– Я тоже Бум, – представился Честер. – Феликс Бум, зубной техник.

– Очень приятно. – «Коммерсант» и его супруга натянуто улыбнулись.

– Как вам нравится вот это? – Честер протянул газету с «горизонтами процветания».

– А что? – осторожно спросил президент.

– А то, что теперь уже всем ясно, что старый болван в глубоком маразме!

– Вы кого имеете в виду? – с некоторым беспокойством спросила Клара.

– Одного нашего общего знакомого, – не моргнув глазом, ответил Честер.