Отдел Массаракш - Антон Первушин

…А внизу уже играло бликами море: зеленое-зеленое, загнутое вверх у горизонта. Проносились пятна мазута, расплывшиеся на поверхности тонкой пленкой, проносились искореженные4 остовы кораблей, отнесенные течениями и штормами на мелководье.

Неожиданно корпус спецвертолета задрожал пуще прежнего, рев двигателей слился с низким и могучим гулом.

Птицелов помимо воли ахнул - «Янтарных орлов» обогнала пятерка боевых вертолетов «Гнев». Похожие на черных стрекоз машины направлялись к кораблю, абрис которого показался Птицелову неожиданно знакомым. Мутант удивился, ведь до этого момента он никогда не видел морских кораблей. А потом до него дошло: там, внизу, рассекал острым носом зеленую воду сам «Молот Отцов»! Золотознаменный противолодочный крейсер-вертолетоносец с фотографии в старом-престаром выпуске «Гвардейца».

Спецвертолет пролетел над просторной палубой «Молота Отцов». Исчезли за хвостовым винтом башенные орудия крейсера, исчезли боевые вертолеты, и гул их сошел на нет, растворился вдали. «Янтарные орлы» тем временем все дальше забирались на юго-восток. А потом на загибе горизонта вырисовалась нечеткая линия. Приближалась коса - полоса размытого песка, отделявшая лагуну от моря.

Вода в лагуне казалась неподвижной - зеленое зеркало, в котором отражалась стремительная жаба спецвертолета. Мелкая волна набегала на песчаный берег. «Янтарные орлы» сбавили скорость и стали снижаться. Птицелов погладил Малву по щеке: не робей, мол, прилетели вроде! А сам опять расплющил нос о стекло. Внизу была площадка, окруженная аккуратненькими домиками с балконами, кондиционерами и мраморной облицовкой. За домиками возвышались каменистые сопки, покрытые пожухлой травой. Там и сям виднелись приземистые деревья с кронами, похожими на зонтик.

Тряхнуло. Шасси вертолета коснулось бетона. Заныли двигатели, сбавляя обороты. Щелкнул замок, и выгнутая дверь отошла вверх. В кабину ворвался теплый ветерок и по-свойски облапил мокрые от пота бока семерых делинквентов.

Птицелов спрыгнул на площадку, подал руку Малве.

Малва, придерживая юбку, чтобы не задрало ветром на потеху встречающим, выглянула наружу.

А встречали их двое господ в мундирах, а с ними еще один - штатский. Военные были загорелыми, щекастыми, усатыми и, очевидно, вполне довольными жизнью. Довольными до такой степени, что животы обоих едва вмещались в кители, как будто сами господа офицеры не первый месяц на сносях ходили.

Штатский на фоне господ офицеров выглядел бледной молью. Тощий, сутулый, прямые волосы - объемистой копной, видать, все времени не находил, чтоб парикмахерскую наведаться. Острый нос, глубокие складки по обе стороны поджатой верхней губы. Портфельчик, пиджачок клетчатый, брючки наглаженные. Туфли блестят.

Один из офицеров поднял руку.

- Сударыни залетные, сюда! - проговорил он громко, с наигранной веселостью. - Сударь делинквент, туда! - указал на штатского, как показалось Птицелову, с очевидным пренебрежением.

Штатский шагнул вперед. Птицелов мельком взглянул на него и отвернулся. Взял Малву за плечи, посмотрел в ее бледно-голубые глаза. Сколько же раз он за прошедшие месяцы глядел в эти самые глаза…

- Ну что, мутоша… Будем прощаться? - прошептала Малва.

Птицелов кивнул. С Лией он попрощаться не успел, хотя сердце и чувствовало приближение чего-то неотвратимого…

Малва - не Лия, но от чего такая боль? Почему тогда стоит он на перекрестке чужих взглядов под раскаленной белизной неба, на берегу зеленого моря с черными мазутными пятнами - моря безграничной тоски, моря одиночества и неприкаянности - и не может отвести от нее глаз?…

- А сыночка я твоим именем назову, - всхлипнула Малва.

Ее слезы - еще один удар под дых.

Малва- Малва, думал он, рожденная на помойке дешевой проституткой от роты стройбата. Воровка и потаскуха… Все должно быть не так. Иначе. Не в другой, а в этой жизни…

- Массаракш!

А сейчас она сменила комбинезон дэка и надела свое единственное платье. Было оно ей чуть-чуть мало, и ниток приличных не нашлось, чтобы зашить дыры на плечах, пришлось починить грубой нитью черного цвета…

В горле перехватило, и язык не слушался, но Птицелов сумел ответить:

- Не нужно. Назови его нормальным именем… зачем пацану-то страдать, ежели папка мутошей был?

- Ладно, как скажешь… - Малва уткнулась мокрым лицом в его горячую шею. - Вот и договорились, дорогой мой…

Птицелов взял ее за подбородок, повернул к себе и поцеловал в губы. В бледные губы женщины, больной болотной лихорадкой. Да не так, как целовал прежде, а по-настоящему поцеловал, с чувством. И на этот раз не ощутил ядовито-сладкого послевкусия, присущего Малве, а лишь соленую горечь слез…

В здании, куда привел его штатский, было тихо и вроде даже безлюдно. Едва слышно гудели кондиционеры, гораздо громче жужжала муха, силясь пролететь сквозь оконное стекло. И пахло в коридорах не очень хорошо - химией какой-то. Птицелов мгновенно насторожился.

Заметив, что его подопечный водит носом, штатский пояснил:

- Здесь красили недавно… Ну, ремонт. Понимаешь, дикарь? Ремонт!

Говорил он сквозь зубы, точно одолжение делал. Не понравились они друг другу с первого взгляда - мутант Птицелов и этот штатский по имени Васку Саад.

Что такое ремонт, Птицелов понимал. Но не доводилось ему обретаться в хоромах, где свежей краской пахнет, ведь жизнь прежняя, считай, на свалке прошла.

Васку толкнул дверь,

Там душ, - он указал на загородку из матового стекла, - а здесь чистая одежда. - На столике у окна лежали пиджак, брюки, темная сорочка, проштампованное белье. На вешалке едва заметно покачивался от тока кондиционированного воздуха серо-зеленый плащ. - Приведи себя в порядок, а я подготовлю бумаги.

- Я ничего подписывать не буду! - с ходу предупредил Птицелов, припомнив наставления Облома.

- Подписывать? - удивился Васку. - Кому нужны твои крестики? Все министры в Столице!

Птицелов почесал голову, потом скинул дэковский комбез и нырнул в душевую.

Вода текла чуть теплая… но чистая! Такая вода в южных джунглях только сниться могла, а в поселке мутантов и подавно.

Он от души поплескался под тугими струями, отыскал полотенце. Вытерся, вышел из кабинки и примерил одежду.

Как будто на него шили! Наверное, в лагерной канцелярии сообщили его размеры. Трусы со штампом на заднице. На штампе ·- то самое проклятое «ДСИ»… Ладно. Вот носки - настоящие! Никем не ношенные! Не портянка какая-нибудь, а хэбэ! Так… Сорочка с маленькими пуговками. Брюки мягкие, ремень пластиковый, ботинки… Не говнодавы разношенные, а ботинки - обувь благонадежного гражданина. Массаракш! На комбез, небрежно сброшенный на скамью, и смотреть тошно!