Нереальная реальность - Илья Стальнов

Всю ночь друзья опасливо выглядывали в окно. Скучать не приходилось. К утру они подвели итог. Им пришлось стать свидетелями: двух ограблений, одной погони на машинах, трех взломов сигаретных автоматов. Кроме того, в квартире напротив всю ночь жирный лысый садист в черных шароварах самым жестоким образом порол хлыстом юную невинную особу.

Лаврушин только и успевал настукивать телефон полиции. На третий раз, когда он сообщил о вооруженном налете, ему резко ответили:

– Спите и не мешайте людям работать!

Под утро по улице тяжело прошествовал рыхлый расплывшийся амбал с окровавленной бензопилой. Он с трудом тащил за собой по земле насквозь мокрый мешок, оставлявший темный влажный след.

– Мама мия, – простонал Лаврушин.

– Быстрее в Карван-Сити! – воскликнул Степан. – Первым автобусом. Искать этого Большого Японца…

Друзья расплатились за отель и отправились на автовокзал. Междугородние автобусы в Караван-сити отходили каждые полчаса.

Утро выдалось не по-летнему прохладное. Поливальные машины смывали с тротуаров ночную кровь и автоматные гильзы.

Билет до Караван-сити стоил шестьдесят долларов. По бюджету людей, тащащих с собой две сумки с деньгами, это никак не ударило.

Шикарный автобус с телевизором и кондиционерами тронулся с места. Он был полупустой. Перед друзьями сидел простоватого вида усатый седой человек, его светло-коричневая шляпа по размерам полей мало уступала автобусному колесу.

– Билли Хопкинс обожает путешествовать, – тут же сообщил он, обернувшись и настраиваясь на долгую душевную беседу.

Друзья сами были не прочь потрепаться, чтобы разузнать как можно больше об этом мире. Они поняли, что их сосед и есть тот самый Билли Хопкинс, просто выражается он о себе в почтительном третьем лице.

– Многие поездами предпочитают, – завел он. – А Билли Хопкинс по старинке – автобусом. Трюх-трюх, зато целее будешь.

– А поездом? – спросил Степан.

– Э, сынок. Поезда нынче грабят.

– Самолеты?

– У, сынок. Мусульманских террористов как собак нерезаных. Лезут и лезут, лезут и лезут. И русская мафия – лезет и лезет. Когда я был молод – все было чинно. Гангстеры убивали друг друга из автоматов Томпсона. Где теперь автоматы Томпсона? Где те гангстеры? Сменили их какие-то выродки, которые и стрелять по-настоящему не умеют.

– Верно, все верно, – поддакивал Степан. – А вы из Караван-сити?

– Что ты, сынок! Хопкинсы всегда жили на юге! И Билли Хопкинс – шериф на пенсии – с юга. Путешествую. В Нью-Йорке скучно. Разве так стреляют? Вот у нас стреляют. У нас то повеселее будет, – сосед вытащил из кобуры под мышкой огромный револьвер и ласково погладил его.

– А Караван-сити?

– О-о, – пугающе многозначительно протянул Билли Хопкинс, и на эту тему больше не распространялся.

Дорога была достаточно унылая. Вдоль нее тянулись поселки с одинаковыми стандартными чистенькими американскими домиками, бесконечные бензоколонки, придорожные закусочные. Вдали зеленели редкие леса и перелески, по полям ползали тракторы и комбайны, темнели синими витражными стеклами озера. Иногда трасса подходила к океану – ярко-аквамариновому, с белыми барашками волн и будто прилепленными к пейзажу треугольниками парусов, со стрелами теплоходов.

На горизонте баражжировали самолеты. На второй час езды пассажиры смогли полюбоваться небольшим воздушным боем – кто с кем бился осталось непонятным, но за десять минут рухнуло два разнесенных ракетами самолета.

Еще через полчаса дорогу перекрыли броневики.

В салон поднялся подтянутый, с бульдожьей физиономией американский офицер, его плечо оттягивала пехотная винтовка М-16.

– Дальше нельзя, – буднично сообщил он.

Пассажиры возмущенно загалдели.

– Русский десант, – офицер зевнул.

– Опять десант? – продолжался галдеж.

– Сколько можно?

– Врете вы все про десанты!

– Пропустите, мой бизнес встанет! Кто мне будет возмещать убытки?!

– А ну тихо, штатские! – гаркнул офицер так, что стекла задрожали. – Я, мать вашу, отвечаю за ваши поганые штатские жизни!

– Сами за себя ответим! – не успокаивались особенно горластые.

– Мой бизнес! Я подам в суд! – горячился пузатый пуэрториканец с массивными золотыми перстнями на восьми из всех девяти его пальцев. О сути его бизнеса было нетрудно догадаться.

– И пошли вы в задницу, – смилостивился офицер. – Лезьте к черту в пасть. Я снимаю с себя ответственность. Кто хочет жить спокойно – выходи.

Вышли всего двое. В остальных американцах жил незнамо каким ветром занесенный великий дух русского авося – авось пронесет.

– Одно время, когда СССР закончился, русских у нас меньше стало, – сообщи шериф на пенсии, поглаживая пистолет. – Даже делегации их дружеские стали заглядывать. Вместе с террористами боролись. Но вот опять повадились. Каждый месяц по десанту. Наша армия уже не справляется. Фермеры устали в партизаны ходить… Во-во, сынок, смотри, какие они! Ферму жгут…

Действительно, ярким пламенем горели аккуратные фермерские здания, около которых стояло два танка Т-34 с намалеванными на башнях огромными звездами. Небо пушилось куполами парашютов. Прямо над головами прогудели мощные старомодные военно-транспортные самолеты.

– Остановят – не остановят, остановят – не остановят, – нервно забормотал бывший шериф.

Остановили!

Дорогу преградил танк неизвестной конструкции, такой могли создать только после большой пьянки – огромное никчемное, усеянное беспорядочными стволами пушек и пулеметов стальное чудище все с той же огромной красной звездой на борту. Русские солдаты вытащили шофера из кабины, тыкая в него автоматами Калашникова и прохаживаясь по бокам коваными сапогами.

– Что будет? – спросил Лаврушин.

– Эх, – махнул рукой бывший шериф. – Женщин изнасилуют. Нас – в Сибирь. А Сибирь, сынок, это такая холодная страна, где много медведей.

– Знаем.

– Билли Хопкинс не сдастся! – он схватился за револьвер.

– Подождите, может вывезет кривая, – положил ему Степан руку на плечо.

– Будь по твоему, сынок, – шериф с облегчением спрятал свою пушку под сиденье.

Русские, расшвыривая и топча сумки и чемоданы, вытолкали пинками пассажиров из автобуса и расставили вдоль дороги – руки за голову, ноги шире плеч. Некоторые пленные ныли. Другие – гордо встречали судьбу, готовясь в крайнем случае дорого продать свою жизнь.

Степану и Лаврушину с трудом верилось, что они видят своих соотечественников. Этих типов, похоже, понабрали в притонах и зоопарках. Они больше напоминали пуэрториканских бомжей, обряженных для карнавала. Все солдаты были с многодневной щетиной на щеках. На их полевую форму зачем-то были присобачены золотые погоны, в петлицах золотели эмблемы советских военных юристов – скрещенные щиты и мечи. Сапоги были явно не кирзовые, а с какой-то развратной парижско-модельерской распущенностью.

Вдоль строя пленных, подпрыгивая, забегал короткими шажками маленький пузатый противный мужичонка в якобы генеральской форме. Он повизгивал на ломаном русском:

– Вот она, тлетворная Америка. Жалкие людишки, которых сметет Великая Россия!

Вслед за ним огромными шагами мерил американскую землю здоровенный голубоглазый блондин в синем десантном берете с сухопутной советской эмблемой. Помимо золотых погон полковника на его форме были еще и аксельбанты.

– Где он? – заорал генерал, похлопывая себя по ляжкам.

– Должен был ехать этим автобусом, – рычал полковник с аксельбантами.

– Почему?

– Агентурные данные.

– Тьфу на твои агентурные данные… Ты виноват. Ты – мой лучший ученик в КГБ!

– Так точно, генерал, – детина щелкнул сапогами сорок пятого размера.

– Я отдал тебе все свои знания. Я обучил тебя лучшим пыткам. Вспомни Советский Союз. Еще в те времена этот поганый цээрушник Дэвид Залкин убежал из концлагеря в Узбекистане, куда мы его заключили.

– Я помню, – кивнул полковник. – Он ушел лесом. По пояс в снегу. Мы не думали, что он так хорошо ходит по снегу.

– Ушел-ушел-ушел. На снегоходах не догнали негодяя. И он спутал все наши карты в Афганистане. А теперь мы не можем найти его и здесь.

– Нету его в автобусе.

– Найти его. Найти, найти, найти!

– А этих? Расстрелять? – в предвкушении хорошей забавы улыбнулся голубоглазый, хищно разглядывая пленных.

– Пусть катятся на…

Последнее, нецензурное, слово генерал произнес с особо противным акцентом.

– Катитесь, – по-английски бросил полковник.

Пассажиры загрузились в автобус, и он сорвался с места, как наскипидаренный мулл.

– Вот вам, – сделал бывший шериф непристойный жест, оглядываясь на русских через заднее стекло.

Через час показался Караван-сити. И у друзей перехватило горло от восхищения.

Город был красив. Он очаровывал, брал в полон сердца, магически приковывал взор. Он будто сошел с картинок комиксов. Вверх скалами вздымались небоскребы самых причудливых форм. Внизу ютились домишки. Через серебристую реку были перекинуты ажурные прекрасные мосты. Вечерело. Небо окрасилось в мягкие цвета. Низкие редкие облака плыли неторопливо вдаль. А за Караван-сити начинался Атлантический океан.