Йерве из Асседо - Вика Ройтман

– Конечно, – согласилась Алена. – Он трус, подлец и каналья. Так это называется в твоих романах? Но, честно говоря, не думаю, что москвичи на такое поведутся. Они все же не идиоты, и никто не хочет, чтобы его отправили домой. Разве что Мишаня придет, у него мозгов – кот наплакал.

Я написала, что неизвестно, что им важнее – понты или здравый смысл, и Алене пришлось согласиться и с этим.

– Что же ты предлагаешь? – спросила она.

“Мы тоже туда придем, – ответила я письменно. – Позови Натана и кавээнщиков”.

– Не, ну ты реально бредишь, – возмутилась Алена. – Ты собралась драться с Мишей из Чебоксар?

“Делай что хочешь, – написала я, – а я не оставлю Юру в беде”.

Весь вечер я провела в волнении. Фридочка, явившаяся в начале своей смены с ужином в алюминиевом контейнере, списала мои терзания на счет болезни. Соблазн обо всем ей рассказать был велик, но я ему не поддалась. Раз уж до сих пор молчала, какой смысл было открывать рот именно сейчас? Пришлось бы рассказывать обо всем – об Аннабелле, о вранье, о собственной дурости, слишком многое объяснять, так что лучше было и дальше молчать.

Когда появилась Аннабелла, я ее спросила письменно, в курсе ли она намечающихся событий.

– Разумеется, в курсе! – оскорбилась она.

“Так разрули ситуацию, – я написала. – Скажи Арту, что мы все сочинили”.

– Ты совсем свихнулась? – шикнула на меня Аннабелла. – Я не стану разубеждать его в том, что Юра меня домогался. Ты ведь так достоверно все ему изложила. Арт собрался подвергать свою жизнь опасности ради меня, а ты предлагаешь его отговаривать! Сразу видно, что ты никогда никого не любила. В любом случае ты мне очень помогла, и я по гроб тебе благодарна. Ты настоящий друг и спасла нашу любовь.

Аннабелла сняла ненавистную ей бесформенную школьную толстовку, подправила макияж, переоделась в длинное шерстяное платье и направилась в Клуб на ежедневную вечернюю групповую беседу с вожатыми.

За две минуты до групповой беседы в комнате появился Натан Давидович с шоколадкой.

– Ну ты даешь, Комильфо, – сказал он. – Да ты реально больше мальчик, чем девочка, но мне пофиг. Но раз вы с Аленкой просите, я не могу вам отказать. Пойду я защищать Юру Шульца, ибо хороший он человек. Только ни на кого больше не рассчитывай – Леонидас и Фукс не дебилы, чтобы гулять по Деревне после отбоя.

Тут я поняла, что предпочла бы, чтобы Натан не мог отказать исключительно мне, без всякой связи с Аленой, но быстро прогнала непрошеную мысль.

Мне трудно было представить, каким образом тщедушный Натан Давидович собирался защищать Юру Шульца от Арта и Миши из Чебоксар, и я написала, что тоже пойду отстаивать Юру, на что Натан повертел пальцем у виска и сказал, чтобы я поступала как знаю и что отговаривать он меня не станет, потому что это бесполезно, но с температурой все же стоит отлеживаться, а не совершать подвиги.

“Это мои проблемы”, – написала я, при этом ощущая огромную благодарность.

Вернувшись после беседы, на которой все делились впечатлениями о каникулах, Алена сказала, что тоже пойдет на стрелку, потому что не оставлять же бывшую лучшую подругу на произвол собственного идиотизма, а заповеди есть заповеди, но такого тупизма она никогда в жизни не видела.

И хоть мы ее не просили, Аннабелла все же дала нам знать, что никуда с нами не пойдет, и раз мы решили ввязываться в ее личную жизнь, это наши проблемы, но никак не ее. Она пойдет спать, потому что утро вечера мудренее, но замечательно, что мы решили пойти посмотреть, кто кого победит, потому что она услышит из первых уст, как обстояли дела.

Такое равнодушие меня не порадовало, но я уже понимала, что не стоит изумляться поступкам Аннабеллы.

Отбоя я ждала с трепетом, и мне даже показалось, что я пошла на поправку, потому что хоть зачастую тело оказывается сильнее эмоций, иногда эмоциональное возбуждение все же побеждает телесную слабость, а вот как и когда это происходит, похоже, не известно никому, даже психологам.

В половине одиннадцатого Фридочка, как обычно, пришла поцеловать нас перед сном, пожелала спокойной ночи и выключила свет.

Десять минут спустя мы с Аленой встали с кроватей и набросили куртки.

– Удачи, – сказала Аннабелла и отвернулась к стенке.

Мы прокрались по темному коридору. На парковке у общежития, прячась за грузовиком, нас ожидал Натан с натянутым капюшоном, закутанный до носа в полосатый шарф.

Прячась между кустов и пальм, мы пробрались к эвкалиптовой рощице за теннисным кортом, где не было фонарей, но под светом луны можно было различить силуэт Юры Шульца, которого колотило не то от холода, не то от нервов.

– Что вы здесь делаете?! – удивился Юра.

– Пришли, чтобы не дать свершиться убийству, – ответил Натан, присоединяясь к Юриным скачкам с ноги на ногу.

– Зачем ты притащил девчонок? – спросил смутившийся Юра.

– Я их не притаскивал, это они притащили меня, – сказал Натан.

– Идите спать, пока не поздно, – гордо изрек Юра. – Я сам разберусь.

– Ладно тебе, – вмешалась Алена. – Раз уж пришли, нет смысла уходить.

– Они мне ничего не сделают, – заявил Юра. – Я пять лет занимался каратэ. Любительски, по книгам.

– Почему любительски? – спросила Алена.

– Потому что родители не хотели отпускать меня в секцию. Они считали, что это пустая трата времени, которое лучше использовать для математики, робототехники и немецкого. Но я все равно находил время для занятий. И я взял с собой нож. На всякий случай.

– Что?! – громко прошептал Натан. – Ты с дуба рухнул?

– Ну, мало ли что, – сказал Юра. – Их много, а я один. Это в целях потенциальной самообороны. Я не собираюсь пускать его в ход.

– Ненормальный, – сказала Алена. – Отдай мне нож. Ты теперь не один.

– Уходите, а? – Юра был непреклонен. – Он не острый. Это чисто для уверенности.

И Юра достал из кармана и показал нам столовый ножик для намазывания масла на хлеб, из набора, что хранился в кухонном ящике в Клубе.

– Ты дегенерат! – воскликнул Натан. – Выбрось нож! Если у тебя случайно его обнаружат, тебе же хана!

Упрямый Юра отрицательно покачал головой.

Натан приблизился к нему и попытался вырвать нож из рук, но Юра увернулся, и оба неуклюже повалились на землю, а из-за теннисного корта показалась незнакомая фигура.

Коренастый человек в черном пальто, ни слова не говоря, схватил за шкирку Натана и оттащил от Юры. Ножик упал на камень, звякнув. Человек поднял оружие. Повертел в