Стигма ворона 4 - Юлия Николаевна Горина

его живым брать, или лучше поджарим прямо на подступах?..

Эш повернул голову по направлению взгляда Аншара, и увидел небольшую группу воинов, мчащихся на разгоряченных лошадях во весь опор навстречу повстанцам.

Острый взгляд молодого ворона безошибочно угадал двух всадников в переднем ряду.

Это были Дарий с Айей — красивые, как королевская пара, в красных одеждах врагов и синих плащах, отороченных белым, как снег, мехом.

Третьим рядом с ними ехал молодой воин с развевающимся белым знаменем на высоком древке.

На лице Эша застыло жестокое выражение. Губы брезгливо дрогнули.

Странно — но он никогда не представлял себе, как произойдет эта встреча, но почему-то не сомневался, что однажды она все-таки случится.

И вот момент настал.

Дарий, не сбавляя хода, приветственно поднял руку над головой.

Эш придержал коня. За его спиной, подчиняясь немому приказу командира, замедлилось все остальное воинство.

Добрую минуту Эш всматривался в представленное Внутренним кругом странное посольство.

Заметив, что повстанцы практически остановились, красногрудые тоже замедлили ход. Их усталые кони, опустив головы, роняли розовую пену с губ. Воины напряженно придерживались за рукояти мечей в ножнах.

И, наконец, полностью остановились.

На Айю молодой ворон даже не взглянул. А вот Дарий выглядел бледным и явно был очень взволнован происходящим — Эш это понял даже издалека, поскольку за долгие месяцы плечом к плечу хорошо изучил его эмоции.

И тем не менее свой взгляд Дарий не прятал, как в тот раз, когда попал на лобное место вместе с Шедой.

Стало быть, тогда он чувствовал за собой вину. А теперь считает себя правым.

Ну что ж, это твой выбор, бывший друг. И твоя совесть. Тебе и видней...

Эш обернулся к своим.

— Всем стоять здесь и ждать! — громко крикнул он. — Никому не вмешиваться!

И, строго зыркнув на Анашара, еще раз повторил:

— Не вмешиваться, я сказал. Ни при каких обстоятельствах, если я сам не прикажу. Это ясно?

— Да понял я, тринадцатый, — с кривой ухмылкой ответил белоголовый. — Кишки своему приятелю ты никому другому выпустить не позволишь...

Под тяжелым пристальным взглядом Эша Аншар умолк, явно не договорив всего, что хотелось.

Тогда молодой ворон обернулся на Ларса.

— Поехали, вместе послушаем.

Ларс криво усмехнулся.

— Как скажешь, ворон. Можно и послушать.

Они шагом двинулись по направлению к вражескому посольству, в то время как от группы красногрудых также выдвинулись Айя и Дар.

И с каждым новым шагом Полудурка у Эша в груди становилось все теснее.

Шаг — и в памяти всплыла Черная повозка, улыбка Дария и звон его цепей. Еще один — и вспомнилось утро после боя в зиккурате. А потом — Айя, ее горячечный румянец и золотые волосы, разметавшиеся по подушке. Шаг — и Эш мысленно перенесся за большой обеденный стол, за которым сидели Дарий, Крыс, Айя, философ-Червь и норовистый Гидра, улыбающийся Шаккан...

Теперь от всего этого ничего не осталось.

Когда-то Эш ничего не имел, и был одинок. А теперь он все потерял. И хотя за его спиной стояло целое войско, а рядом плечом к плечу ехал Ларс, Эш понимал — его одиночество тогда было несравнимо легче того чувства опустошенности, которое он нес в себе сейчас.

Приблизившись, представители обеих сторон остановились.

Двое — в дорогих одеждах, с серебром на поясах и укутанные теплом драгоценного меха.

И двое — полуобнаженые, с запекшейся кровью на руках и с сияющими стигмами на теле.

Будто Внешний и Внутренний круг, воплощенные в этих людях, вдруг встретились лицом к лицу.

Эш наконец поднял взгляд на Айю.

Стигмы на ее лбу постоянно пребывали в движении. Они то вспыхивали, то угасали, ежесекундно меняя свой рисунок. На лице застыло отрешенное выражение. Айя была спокойна, даже расслаблена.

Как странно. Вроде те же волосы, губы, глаза. Но девушка в памяти Эша почему-то была красивее.

Молодой ворон перевел взгляд на Дария. У того сквозь бледность начал пробиваться нервный румянец. Казалось, он никак не может произнести первое слово той речи, которую наверняка мысленно готовил по пути сюда.

И поэтому переговоры начала невозмутимая Айя.

— Мы приветствуем тебя, Эш, — сказала она, глядя на него ясными и безразличными глазами.

Тот смерил ее пристальным взглядом и повернулся к Дарию.

— Как вижу, слухи оказались правдивыми — ты и правда жив, здоров и хорошо выглядишь, — проговорил он, кривя губы в невольной усмешке.

А ведь Эш думал, что после Иркаллы и Уршу в груди у него вместо сердца остался кусок льда.

Но он ошибся.

Какая жалость.

— Да, — ответил Дар. — Я так много всего должен тебе рассказать!

— Ты мне больше ничего не должен, — отрезал Эш. — И я тебе — тоже.

Дарий тяжко и глубоко вздохнул, опустив голову.

— Знаю, что любые слова сейчас прозвучат глупо и неуместно. Но у нас и правда не было выбора.

Эш задумчиво приподнял бровь.

Вот значит, как?

Он вдруг подумал о том, что вот у него, Эша, в свое время выбор был.

Например, исполнить приказ Аварры и зарубить Дара в зиккурате. Или тогда, в Уршу, проехать мимо приговоренных и не встревать в ненужную битву, которая могла ему стоить жизни...

Но ничего из этого Эш говорить не стал. Вместо этого нахмурился и спросил:

— Где наши парни? Червь, Гидра? Шаккан?

— Ни Червя, ни Гидры, ни Птицы больше нет, — ровным, бесстрастным голосом ответила вместо Дария Айя. — Теперь есть новая молодая акада, живущая в плоти мальчика.

У Эша дрогнул уголок рта.

— Что это значит?

— Шаккан стал вместилищем тринадцатой акады, — глухим голосом ответил Дарий, опуская взгляд. — Их всех... заставили биться друг с другом.

— Ты хочешь сказать, Шаккан взялся за оружие и всех победил? Да за кого ты меня держишь?! — возмутился Эш.

— Шаккан победил последнего, — ответила Айя. — Правда, чужими руками.

Эш недоумевающе переглянулся с Крысом.

— В смысле — чужими руками?

— В буквальном, — тихо ответил Дарий. — Червь отказался убивать его. И тогда... тогда дуэль закончили насильно. Пареньку в руки вложили нож, и... Битва закончилась.

Лицо Эша застыло, как маска.

— Что? — проговорил он, словно не веря в услышанное. — Вы насильно заставили его заколоть друга? Человека, который за всю свою жизнь никому не причинил вреда, даже одержимым тварям?..

— Тринадцатая акада должна была родиться, — с каким-то остервенением проговорил Дар. — Они согнали целую толпу акадоносцев и устроили большой бой. И я не мог встать один против всех и сказать — постойте, это нехорошо, давайте все остановим!

— Каждый исполнил свою роль согласно предназначению свыше, — монотонным голосом прервала его Айя. — Шаккан стал тем, кем должен был. Цепь событий прервать невозможно, одно порождает другое. Даже если бы существовала какая-то возможность вмешаться в ход дуэли, осуществить это вмешательство было бы неразумно.