Сюрпризы моря - Жак-Ив Кусто

Мы не прекращали обхода скал и кустов и вдоль побережья, и в сердце острова. Гнезд различных птиц становилось все больше. Временами мы глохли от усиливающегося писка.

…Мы на восточной косе острова, в колонии синелапых олушей. Самец возвращается с моря; видно, что ему удалось уйти от бдительных фрегатов. Он приближается к скале… поджался для посадки — широкие перепончатые лапы вытянуты вперед и служат воздушным тормозом; птица мягко садится на край скалы…

Хорошо укрывшись, мы с Филиппом наблюдали за любовным выступлением пары олушей. Прямо перед нами самец встретил самку и поздоровался с ней, после чего они разыграли очаровательный спектакль. Месье, меньших размеров, чем дама, срыгивал, задирал клюв к небу и многократно демонстрировал свои лазурные лапы. Сделав паузу, он снова возобновлял танец, который я сравнил бы с медленной полькой. Дама чуть слышно попискивала, будто постанывала, всякий раз, когда он исполнял номер «обольстительные лапы». Она восхищенно наклоняла голову и наконец пустилась порхать по кругу. Это служило указанием, что парад самца произвел впечатление и шансы его растут. Однако парочке предстояло исполнить еще много актов ритуального балета, включающих пощелкивание клювами, разглаживание перьев, вариации раскланивания, прежде чем перейти к заключительному акту… И долгие месяцы, необходимые для высиживания яиц и выкармливания птенцов, эта пара будет неразлучной.

Я обратил внимание Филиппа на родственное сходство олушей с пеликанами: такой же огромный клюв, который они, казалось, не знали куда девать, такие же укороченные лапы, такая же неуклюжая походка…

Я говорил уже, что французы называют этих птиц глупышами[11] за отчаянный характер, проявляемый ими при нырянии, и чрезмерную доверчивость к людям. Но и другие языки не более деликатны с этими птицами, которых лично я нахожу и прекрасными, и трогательными. Испанцы называют их bobos, что не намного лучше, поскольку это нечто среднее между «клоуном» и «идиотом». А англичане, у которых имя gannet относится чаще к бассанской олуше, зовут их вообще boobies, т. е. «болваны», или «придурки»…

Коричневые олуши откладывают обычно два яйца, но выживает лишь один малыш. Вылупившись из яйца, более жизнеспособный требует пищи с большей настойчивостью. Он получает преимущественное питание и крепнет, тогда как его брат непрерывно слабеет.

Брачные демонстрации олушей относятся к числу тех прекрасных зрелищ, которыми радует нас природа. Реверансы, ласковое постукивание клювами — последовательность элегантных танцевальных фигур, напоминающая классический балет…

Колония коричневых олушей стратегически доминирует над расположением синелапых олушей и значительно превосходит их численностью. На острове находится несколько десятков тысяч этих птиц.

Коричневые олуши гнездятся на открытых местах. Их легко наблюдать. Приблизимся к одному такому гнезду. Речь идет о небольшом каменистом углублении, обложенном веточками. В строительной деятельности проявлена весьма относительная старательность. Птенец уже вылупился. Папаша, защищает его от солнца, срыгивает причитающийся птенцу рацион. А вот и мать возвращается с моря после лова.

Когда в гнезде только один малыш, никаких проблем не возникает. Он получает достаточное питание, быстро прибавляет в росте и набирает силу. Но если откладываются и высиживаются два яйца, то для одного из птенцов это почти всегда кончается трагедией. В действительности один из новорожденных неминуемо доминирует. Он требует пищи с большей настойчивостью, чем его брат. Родители «запрограммированы» на удовлетворение в первую очередь именно такого запроса. Образуется порочный круг: чем слабее становится более сдержанный из братьев, тем меньше он требует и тем чаще родители забывают покормить его. Второй же, напротив, набирается сил и требует пищи все напористее… Развязка не заставляет себя ждать: слабый гибнет. Природа не знает жалости.

Мы оказались свидетелями трагедии такого рода. Одно из гнезд, на которое мы натолкнулись, представляло типичный случай с двумя братьями; разница в физическом состоянии между ними неуклонно увеличивалась. Нельзя было не преисполниться состраданием к слабеющему птенцу: тщедушный, мучимый голодом, он отчаянно бился, требуя немного рыбы. Усилия его были тщетны: он не мог ударить с достаточной силой по клюву родителей, чтобы вызвать рефлекс срыгивания. Родители даже не замечали его, тогда как второй птенец, крепыш, после двух ударов получил требуемое…

На Изабелле нет места слабым. Этот закон применим не только к птенцам: по отношению к родителям его выражают фрегаты. Выживание в таких суровых условиях означает способность противостоять давлению пиратов. Почти каждая пойманная рыба может быть отобрана, а попытка доставить ее в гнездо — пресечена. Для взрослых олушей «закон прогрессирующей слабости» реализуется следующим образом: чем больше они поддаются грабежу, тем ниже становится их тонус, они слабеют и должны приложить больше усилий, чтобы в очередной раз ускользнуть от фрегатов. Количество неудач растет, силы падают и так — до финальной попытки… Давление естественного отбора интенсивно; в таких условиях никакие внешние факторы не ослабляют силу дарвиновских законов.

Мораль, чувствительность, умиление, жалость чужды этой реальности. Мы привносим сюда категории собственного мира, когда поддаемся сокрушению по поводу бесчувственности коричневых олушей в отношении хилой половины своего потомства либо по поводу жестокости фрегатов в отношении недостаточно ловких взрослых олушей. Мы склонны ошибаться. Фрегаты, осуществляя одновременно функции «мытарей» и регуляторов популяции птиц на острове, являются полезными. Они стимулируют храбрость, сообразительность, боевой дух и летные качества всех других птиц экосистемы. Они препятствуют лени, ожирению и в конечном счете дегенерации птиц в условиях райского изобилия острова.

Хитрости эволюции неисчислимы. Фрегаты существуют для того, чтобы препятствовать чрезмерному размножению других видов. Природа, создав эти почти совершенные летательные аппараты, проявила иронию: она отправила их жить к морю, не дав возможности приводняться.

Коричневые пеликаны быстро исчезают в районах обычного обитания — на юге Соединенных Штатов, где они некогда образовывали огромные колонии. На Изабелле они еще могут мирно размножаться. Постоянная популяция невелика, но в период размножения масса этих птиц прибывает на побережье. Они суетятся, сооружая гнезда, и активно ловят рыбу. Как и все остальное местное население, разумеется, они платят дань королям неба — фрегатам.