Молодые волки старого королевства - Валерий Иващенко

— Вот и всё. Не было — ни её, ни тебя. Не записано! У нас солидное учреждение, учёт-контроль и всё такое, — и принялась, бестия, хитро подмаргивать и делать этак руками с несомненной подоплёкой — да проваливай же скорее отсюда!

Увлекавшее в бездну давление несколько ослабло, и приободрившийся Лен нашёл в себе силы помахать рукой на прощанье. И не давая непонятностям овладеть собой, сделать первый шаг назад.

Каждый следующий давался чуть-чуть легче. Затем ещё, ещё — и когда очертания Хрустальной Горы уже начали размываться в здешнем подобии воздуха, рывком вырваться словно из липкой, сосущей паутины…

Лен долго лежал не открывая глаз и всё пытался сообазить — похоже ли то постепенно таявшее в голове воспоминание на сон? На бред, на виденье помутившегося от боли и отчаяния разума? Под всем телом ощущалась мягкая мохнатость медвежьих шкур, в один бок уютно толкало тепло иногда потрескивавшей угольками жаровни. Иногда до слуха доносился лёгкий как шелест крылышек стрекозы шёпот девчонок, и тогда им вторил тяжёлый, едва сдерживаемый горестный вздох Марека.

И всё же, из стиснутой до боли в кулак левой ладони по всему телу растекалось прохладой бодрящее ощущение того, что он сделал что-то важное. Хорошее… боясь и в то же время надеясь, он медленно, по дюйму, подтянул руку к лицу. И едва приоткрыв глаза, осторожно разжал пальцы.

Нет, глаза не видели ничего такого особенно. Но обострившееся восприятие молодого ведуна некоторое время любовалось махонькой искоркой, поражавшей разум ярким белым сиянием капельки росы. Чистым, незамутнённым — и таким родным.

Вьюжинка… как же приятно вот так лежать и осознавать, что ты рядом. Что случай, помноженный на собственное нахальство, позволил вырвать тебя из мрачных огненных бездн. Пронести обратно тайной тропой… Лен припомнил вдруг, как мчался по какому-то длинному склону вверх, отчаянно нахлёстывая принявшего форму здоровенного волка демона. Бестия поскуливал и рычал от страха, когда босые пятки колдуна азартно пинали его по бокам, и в отчаянии припускал ещё резвее…

— Я ж говорила — он вернётся! — дыхание Славки толкнуло в щёку дуновением весны, и тень её заслонила сквозь веки полмира.

Лёгкая прохладная ладонь непритворно ласково погладила, окончательно возвращая из царства грёз. Лен медленно повернул голову, прижав руку девушки к шкурам, легонько потёрся о неё.

— Нет, он ещё и улыбается, вы только посмотрите! — в голосе девчонки радость чудным образом мешалась с плачем.

Какой же ты замечательный ребёнок ещё, Славка! Право, даже жаль, что ты не можешь быть младшей сестрой — как же всё тогда было бы проще. Я бы о тебе заботился, берёг и защищал от всего. Излил бы на тебя нерастраченную нежность мягкого обожания. Учил бы всякому-разному, ведь мне уже есть чему учить. Но лучше ли было бы так, не иметь, чем иметь? Ой, навряд ли… и он открыл глаза.

— Сволочь, как ты посмел меня бросить тут одну? — Лен не смог не улыбнуться, когда девчонка мягко затеребила его. Вот она, женская логика — а глазёнки-то сияют!

Он осторожно слизнул с губ упавшую туда горько-солёную капельку, а затем нежно обнял Славку, прижал к себе её чуть содрогающееся тело. Некоторое время лежал недвижно, ощущая на шее горячее неровное дыхание. Шаловливо взлохматил непокорные зелёные вихры, забрался пальцами в самую их глубину и там, безошибочно найдя нужные места на виске и макушке, легонько их помассировал.

Ну вот где ты взялась на мою голову, такая? Девчонка лежала неподвижно, прислонившись к парню то ли в неосознанных поисках защиты, то ли в порыве нежности, и только тихо сопела в плечо.

— Мы тебя принесли сюда, положили к теплу. Дырки от шпаги того моремана нету — все просто изумлялись — а душа куда-то упорхнула. Погулять?

— Да, Славка, погулять, — еле слышно выдохнул он куда-то в глубину щекочущей нос шевелюры. — Неплохо погулял, надо признать — я даже не в претензии. А всякие нехорошие ощущения-переживания… да сколько их ещё будет.

Он прекрасно осознавал, что однажды… однако нет, не стоит даже и тешить свои надежды подобными видениями!

— Чуть приподыми плечо, прикрой меня от… чужих, — как ни был тих этот шёпот, но он не заблудился в глубине зелёных волос, не забылся от неги в этом мягком и будоражащем девичьем запахе. — Вот так… открой мой амулет…

Чуткие девичьи пальчики еле слышно потревожили кожу на груди. Простенький амулет, который ещё Лаен нашёл на летних пустошах. Вернее, не совсем нашёл — вересковый корень одеревеневшего кустарника так чудно походил своей формой на кошачью лапку, что собиравший травы ученик волшебника по своей непоседливости никак не мог пройти мимо подобного феномена. Подобрал, почистил, долго вертел в руках, присматривался… а потом пошёл к лучшему в Дартхольме резчику по дереву. Тот даже и денег не взял за работу, приметив такое диво и выслушав соображения парнишки.

— Поверни и открой… — медленно уползали слова с помертвевших от волнения губ. — Я не должен видеть того… а теперь возьми с моей левой ладони… поклади внутрь и закрой хорошенько…

Пальцы медленно разжались, выпуская то, что Лен никогда и ни за что не доверил бы чужим рукам. Никаким — кроме этих. Девчонка некоторое время тихонько возилась, и наконец, прохладное дрожание из ладони исчезло. Кожу на груди снова легонько полоскотало привычным ощущением вернувшегося на своё место амулета, и всё утихло.

— А ведь, мне знаком этот запах! — возбуждённо зашептала Славка. — Даже не запах, а… не знаю, как сказать.

Голова её повернулась на плече, и из глубины зелёной шевелюры на парня уствился горящий любопытством глаз. Всё верно, Славка, всё верно — некоторые волшебники так и называют это. Мыслезапах. И уж если ты признала, все сомнения прочь! Вьюжинка… как же ты настрадалась!

— Однажды крепкий парень с посохом и рука об руку с зеленоволосой ведьмой постучатся во врата Неназываемого, — медленно он ронял слова, тщательно подбирая их и не отводя глаз от полыхнувшего навстречу надеждой и недоверием взора. — Только, не как просители — как сильные. Не знаю, Славка, кто будет твоей наставницей или наставником, но ради того дня учиться ты станешь как никто.

Судя по мило пахнувшему от девчонки нетерпению, подобные перспективы её ничуть не пугали. А одна только тень снисходительно и чуть горько мелькнувшей на губах улыбки безошибочно говорила — кого же эта безбашенная оторва с изумрудной висюлькой на лбу спит и видет своим учителем… угу, знаем мы эти занятия! От заката до рассвета.

— Вопрос в другом… если я понял верно, твоя сестра там неплохо устроилась. Может, даже карьеру начала делать — а что ждёт её здесь?