Товарищи - Владимир Пистоленко

Маврин говорил убедительно, держал себя с ребятами, как со взрослыми мастерами, от которых зависит вся дальнейшая работа МТС.

Как ответить? В таком разговоре бросаться словами нельзя, нельзя говорить только потому, что молчать неловко.

— А какие детали формовать? — поинтересовался Жутаев.

— Вот и я хотел узнать, — поддержал Мазай.

— Разные детали. Все покажу. Шестеренки, к примеру, умеете формовать?

— Мне доводилось. Не так чтобы много, но разобраться разберусь.

— Я тоже формовал, но мало, — сознался Жутаев.

— Но в общем-то не боитесь самостоятельной работы?

Маврин не сводил пытливого взгляда с посерьезневших лиц ребят.

— Товарищ директор, — решился наконец заговорить Мазай, — мы постараемся… Как ты думаешь? — обратился он к Жутаеву. — Возьмемся. Верно?

— Возьмемся.

— А справитесь? — спросил Маврин. — Тут, ребята, ни стесняться, ни кривить душой нельзя. Разговор идет на откровенность. Говорите так, как думаете.

— Постараемся, — после недолгой паузы ответил Жутаев.

— Пойдемте в мастерскую, Николай Степанович, там все увидим и обо всем договоримся, — предложил Мазай.

— Резонное требование, — согласился Маврин. — Пошли.

Они подошли к красному кирпичному зданию. Его стены, казалось, состояли сплошь из окон. Здание лежало в стороне от главного корпуса мастерских и других построек МТС. Рядом была только электростанция.

— Вот она, наша литейка, — сказал Маврин, отпер дверь и пригласил ребят войти.

— Вот это — да! Светло-то как! — удивился Мазай. — У нас цех намного больше, но не такой светлый. Тут можно замечательно и формовать и литье вести.

Жутаев внимательно присматривался ко всему, что находилось в цехе. Он взял горсть формовочной земли и растер ее на ладони.

— Смотри, Мазай, земля какая!

— Какая?

— Хорошая. Возьми разотри.

Мазай тоже взял пробу.

— Земля стоящая! — похвалил он.

Затем Мазай подошел к деревянному ящику с черным порошком.

— Гляди, Жутай, графит!

— А вон опоки. Смотри, Васька, разных размеров! Хорошо работать, когда разные опоки!

— Жить можно, — согласился Мазай и любовно похлопал ладонью по чугунным опокам.

Жутаев увидел в стороне сложенные в штабель чугунные чушки и подбежал к ним. Он взял одну, умело разбил ее пополам и, посмотрев на излом, крикнул:

— Хорош чугунок!

К нему вприпрыжку подбежал Мазай, схватил кусок чушки, тоже взглянул на беловатый излом и не удержался, чтоб не похвалить:

— Чугунок, как сахар! Так и хочется откусить. Когда его привезли, Николай Степанович?

— Чугун-то? Недавно привезли. Недели две назад! — весело ответил Маврин, с довольным видом наблюдавший, как ребята осваиваются в цехе.

Сейчас каждому могло показаться, что эти два паренька самые задушевные друзья.

Целый час они осматривали вагранку, обстукивали в ней обмуровку…

— А кокс есть? — спросил Жутаев.

— Кокса пока нет, — ответил Маврин.

— А как же без кокса? — забеспокоился Жутаев.

— Будет. Это уж дело дирекции.

— Обязательно нужен кокс. Без кокса все это пустая затея, — сказал Мазай.

— Кокс я постараюсь достать, вернее — достану, гарантирую. Хотя в наших краях это очень трудно. В общем, обещаю, будет доставлено все, что нужно. Вы только скажите, чего не хватает. И беритесь за работу.

— Работать нам не привыкать, — сказал Мазай. — Было бы чем да где — мы и собаку заформуем, если понадобится. Мне, сказать по совести, уже не терпится, работать хочется.

— Вот это люблю! — похвалил Маврин. — Если человек с охотой за работу берется, значит, толк будет.

— А воздуходувка хорошо работает? — спросил Жутаев.

— Не только хорошо, но блестяще, — заверил Маврин. — Правда, мы ее опробовали на холостом ходу, а не при плавке.

— Давайте сейчас попробуем дутье, — предложил Борис. — Мне кажется, что в цехе все в порядке. Главное, вагранка в хорошем состоянии, прямо хоть сейчас начинай работать. А вот как с дутьем — неизвестно. Попробуем, Николай Степанович?

— Давайте, это недолго, — согласился Маврин и пошел на электростанцию.

— Значит, решили? — спросил Мазая Жутаев.

— А ты как думал? По-моему, на мель не сядем. Люди нас ждали, надеялись: нужно справиться.

— Правильно. В общем, будем работать.

— Только ты не чуди, а работай, как надо.

Жутаев не совсем понял, что хотел сказать Мазай. Он и без предупреждения всегда старался работать как надо. И если иной раз что-нибудь не получалось, так это уже другое дело, тут уж не его вина. А вот сам Мазай, по мнению Жутаева, немало «чудил», и его поступки чаще всего были неприятны окружающим. Но Жутаев не желал заводить неуместные разговоры и промолчал.

Вдруг что-то загудело, литейка наполнилась резким шумом, и почва слегка задрожала. Очевидно, электрик включил вентилятор воздуходувки. Ребята бросились к вагранке. В литейку вернулся Маврин.

— Задули? — спросил Мазай.

— Как и должно быть. ну, что вы скажете?

— Хорошее дутье, Николай Степанович! — стараясь пересилить шум, радостно закричал Жутаев. — Сильно дует — при таком дутье плавка должна быть хорошая. Отличная!

Глаза его блестели и, казалось, искрились.

— Одним словом, товарищ директор, полный вперед, как говорят моряки, — подтвердил Мазай. — Начнем работать. Дует здорово. И гудит и ревет, тут такой жар будет— не только чугун, сталь можно плавить.

— Значит, угодили?

— Все в порядке, товарищ директор.

— Больше не нужно дутья? — спросил Маврин.

— Хватит, ведь это просто проба. Верно, Мазай?

— Конечно, — солидно согласился Васька.

— Если не нужно, прикажу выключить. Энергию экономим. Боремся за каждый киловатт…

Он вышел из цеха и подал знак электрику. Шум и грохот мгновенно прекратились.

— Теперь пойдемте к главному инженеру эмтээс. Посмотрите детали, какие нужно будет отлить.

Маврин снова повел ребят к конторе. Кабинет был не заперт, но главного инженера не было.

— Он, наверно, в мастерской, — догадался Маврин. — Ну, ничего, похозяйничаем сами.

В углу кабинета стоял небольшой шкаф. Николай Степанович достал из него деревянную модель и положил на стол. Потом вторую, третью…

— Вот это модель коробки подшипника, — пояснил Л1аврин. — Самая дефинитная у нас деталь. Она ставит под угрозу ремонт машин, а значит, и вообще всю работу тракторного парка эмтээс. Повнимательнее изучите модели, товарищи, и решайте, сможете отлить такие детали или нет. Только условие: с самого начала будем говорить откровенно, серьезно, отвечая за свои слова.

Ребята занялись моделями, внимательно осмотрели их со всех сторон.

— Работа не очень сложная, товарищ директор, — решил Мазай, — хотя такие модели мы не формовали. Но говорю откровенно: заформуем и отольем все это. — Мазай похлопал ладонью по собственной груди и заверил: — Ручаюсь!

— Я тоже так думаю, — подтвердил Жутаев. — Завтра сможем приступить к формовке.

— Не завтра, а сегодня начнем, — возразил Мазай. — Нечего зря откладывать да время тянуть.

— Ты напрасно думаешь, что я хочу тянуть время, — спокойно ответил Жутаев. — Я готов хоть сейчас формовать. Но ведь чтобы работать, цех нужно отопить? Говори: нужно?

— Нужно.

— Ведь там холодина. Руки замерзнут — и ланцетку не удержишь. Да и формы могут размерзнуться. А что, разве не так?

— Могут, конечно.

— Ну вот. А землю подготовить нужно? Тоже не минутное дело. Да что тебе рассказывать, ты не хуже меня все это знаешь.

— Горячиться, товарищи, к торопиться нам нечего, — вмешался в спор Маврин. — Давайте решим так: сегодня подготовим все, а что готовить — говорите вы: вы лучше знаете. Требовать не стесняйтесь: все, что нужно и можно, будет сделано. Договорились, товарищи?

Жутаев вопросительно взглянул на Мазая.

— Договорились, — согласился Мазай.

— А если так, цех в вашем распоряжении… Хозяйничайте. Да, я позабыл спросить: довольны вы своей квартирой? Сменить не требуется?

— А мы уже одну квартиру сменили. Перешли на другую, — сказал Мазай.

— Вот как! Почему? — сразу посуровев, спросил Маврин. — Я посылал вас к Баклановым. Эго же очень хорошая семья.

— Правильно, товарищ директор. Но там случилась одна… как бы вам сказать… неприятность.

— Оставаться у Баклановых нам было нельзя, — пояснил Жутаев и вкратце рассказал, почему они ушли от Баклановых.

Маврин с напряженным вниманием слушал и, покачивая головой, возмущался:

— Опозорил семью! Опозорил навсегда. Отец-то его в эмтээс работал — чудный работник. Сейчас он в госпитале. На танке воевал. Мать — хорошая работница, тоже прекрасный человек. Деда все уважают. Вообще фамилия Баклановых — знатная у нас. И вдруг… У кого же вы остановились?