Посредник - Владимир Поселягин

На том перекрестке, где я приметил сбитого лётчика, шла стрелковая колонна. Батальон шёл при орудиях на конной тяге без зенитного прикрытия. Пришлось притормозить на повороте, сигналя, чтобы уступили дорогу и гнать дальше. Проехав то место в поле, где я приземлился, то так и жал на педаль газа. Кстати, там были видны бойцы, у одного в руках был белый свёрток, видимо купол моего парашюта. Так вот, я так и гнал по дороге, оставив эту стрелковую колонну позади, давя и давя на газ. Расход топлива был бешенным, мотор ревел на высоких оборотах, машину я не жалел. Главное уйти от преследования, что я и делал с успехом. Сперва грузовики стали невидны, потом и пыль пропала. Да и от меня стоял такой столб пыли, за несколько километров было видно, я лишь на небольших поворотах мог глянуть назад, есть там преследователи или нет. Ушёл, одним словом. Сделав крюк в двадцать километров, пролетев на большой скорости один из постов, не обращая внимания на сигналы с приказом остановиться, а так же выстрелы вслед, стреляли на поражение, и только потом добрался до леса. В меня не попали, но дырочка в лобовом стекле со стороны пассажира появилась. Чудом стекло не осыпалось, хотя всё покрылось трещинами.

«Эмку» я бросил на опушке, забрал вещи, обнаружив, что в корме машины имеются два пулевых отверстия, вторая пуля тоже прошла мимо, и бегом ранул дальше, посыпая свой след табаком, смешанным с перцем. Банку с перцем я прихватил в немецкой столовой и сейчас пользовался тем, что заранее подготовился к возможному бегству.

Лес я пересёк весь, лишь однажды остановившись у лесного озера чтобы, наконец, переодеться, кожа прям зудела от пота и чужой крови, а также помыться. Комбез мне так отстирать и не удалось, я его притупил у берега, да и бельё пришлось выкинуть. Наконец с мылом отдраив до скрипа кожу, я выбрался на берег, надел чистое свежее исподнее, состоявшее из чёрных боксёрских трусов и белой майки. Потом надел рубаху, штаны, намотал последние в запасе портянки, вбив их в отмытые от крови сапоги, после чего сделал расчёской прямой пробор, то есть отросшие волосы откинул по центру налево и направо, надел уцелевшую пару очков, одни я разбил, а эти сохранились в жёстком чехле, и посмотрел в зеркальце.

— Красавец, — промурлыкал я.

Маскировка конечно плюшевая, наверняка сейчас всех моего возраста хватают, но хоть ничем не напоминал того типа, что уходил несколько часов от преследования. Пообедав, а то у меня на это не было время, я длинно зевнул, бессонная ночь дала о себе знать, и продолжил пересекать лес. Фронт рядом, скоро он должен рухнуть, поэтому мне нужно уйти как можно дальше.

На опушке забравшись на дерево, я осмотрелся. Вблизи была дорога Минск-Могилев, главное шоссе, по нему брели беженцы, довольно приличное количество. Кто пешком, кто на велосипедах, кто на телегах, кто просто толкал перед собой тачку с имуществом. Меня они конечно тоже как прикрытие интересовали, но постольку поскольку, больше я осматривал окрестности на предмет постов и скрытых наблюдателей. Машины на трассе были, гражданские и военные, но патрулей я не засёк. Лишь приметил мотоцикл, на котором ехали в сторону Могилева трое сотрудников НКВД.

Дотянувшись до голенища сапога, и в этом и в другом у меня было по ножу, но в этом ещё и трофейная карта, я достал её и, развернув, стал задумчиво осматривать. Лес этот я нашёл быстро, как и дорогу, теперь нужно определиться, как двигаться дальше. Тут, кстати неподалёку река была и автомобильный мост. Эту реку я пересекал, двигаясь по лесу, по шею там было в самом глубоком месте, но она мне встретилась уже после озера, так что помывка не потребовалась, так окунулся пару раз и, одевшись, двинул дальше. Мост мне пересекать не надо, он уже у меня за спиной остался, я упомянул о нём просто, чтобы описать, что находилось вокруг. Этот самый мост и пара деревушек рядом, вот и всё что было вблизи. В общем, я решил выйти на дорогу и двинуть по ней. Там стояла пыль, так что через час я буду мало чем отличаться от других беженцев, покрытых сантиметровым слоем пыли.

Убрав карту обратно в сапог, я спустился вниз и, забрав велосипед, он стоял прислонённый к соседнему дереву, толкая, направился к опушке. До неё метров двадцать было, потом по незасеянному полю до трассы, тут тоже недалеко идти пришлось, метров триста всего. Выйдя на дорогу, я осмотрелся и, поставив левую ногу на левую педаль, с силой оттолкнувшись, перекинул правую ногу через седло и, налегая на педали, поехал дальше. В принципе скорость у беженцев была одна и не сказать, что высокая и я на своём велосипеде выбивался из этого скоростного режима, многие просто толкали велосипеды загруженные вещами, однако мне нужно удалиться от леса как можно дальше. А в случае появления постов, я собирался так же вести велосипед за руль, толкая его с одной скоростью с беженцами, как и другие это делали. Может и получиться. Я, по крайней мере, на это надеялся.

Двигаться в одном ритме с беженцами оказалось очень трудной задачей, я проехал мимо двух постов, замаскировавшись. Те на меня, конечно, бросали взгляды, но я пошёл на хитрость. Посадил в седло и на раму двух уставших детишек трёх и шести лет, помогая им. Их мать только благодарно мне кивнула. Сил вслух поблагодарить у неё не было, до этого сынишку она несла на руках. В общем, на меня не обратили внимания, я один из многих тысяч подростков, что брели по этим дорогам. Так же я прошёл и второй пост.

Дважды случались налёты, да и немцы, бывало, пролетали над нами, но всё обошлось, нас не зацепили, хотя раненые и убитые от налётов были. Штурмовали «Юнкерсы» и дважды были «Хеншели». Похоже, бомберов я напугал так напугал, ну или просто пока некому было летать, а вот штурмовики ещё не пуганные. Отдохну, займусь ими. Сволочи, я шестерых детей расстрелянных с воздуха рассмотрел. Видели же, что гражданских штурмуют, развлеклись твари. В одном месте работали медики, я тогда подошёл к уставшему немолодому фельдшеру и сообщил о боли в плече. Тот осмотрел меня, причём довольно профессионально и сообщил что у меня растяжение средней тяжести, после чего помог сделать косынку. Дальше я двигался с одной рукой на привязи.

К вечеру многие беженцы потянулись кто к деревням, кто на обочины, готовясь ночевать под открытым небом, для меня привычное дело. Кстати, когда я решил попрощаться со своим прикрытием, с которым так до вечера и шёл, то решил им помочь. Благодарность так сказать им с моей стороны.

— Вы с нами? — спросила женщина, помогая своим детям слезть с моего велосипеда.

— Нет, хочу ещё километров пять проехать, — покачал я головой.

Эта семья шла не в одиночку, а в группе жён и детей командиров Красной армии, поэтому та следом за ними направилась на обочину к роще. Там уже кто-то жёг костры, готовя ужины.