Посредник - Владимир Поселягин

Крик ужаса, вызвавший у меня улыбку, я услышал, когда пробежал метров триста. До выбранной мной машины осталось ещё метров сто. Крик был такой, что даже меня пробрало до печёнок. Не удивлюсь, что тот, кто рассмотрел мой живописный натюрморт из вырезанной казармы, поседел от ужаса. Про предупреждающие надписи и автограф я не забыл, и был он таков: Месть, твари. Будете продолжать бомбить мирные города, расстреливать колонны беженцев, раненых и поезда, я вернусь. Я, Артур Александров, знаю, что вас ждёт, вы проиграете в этой войне. Я из будущего. Бойтесь меня мрази, бойтесь!!!

Прикончив часового, что стоял и слушал крик из казармы, я на бегу выдернул нож из его груди, а то он уже карабин стал снимать с плеча и, подбежав к открытой дверце, стал по небольшой лесенке подниматься в кабину, не забыв потом веревочной петлёй закрыть за собой входную створку. Когда я торопливо вынимал нож, то испачкался, брызнула на руки и на грудь, тот похоже ещё жив был, сердце работало, однако я на это не обратил внимание. Чистым у меня было только лицо, опять изгваздался с ног до головы, пока работал.

На парашют у меня не было времени, вот тот и лежал у меня под задницей без дела, пока я щёлкая тумблерами, запускал моторы. Хорошо, что сейчас лето, взлетать можно сразу практически без прогрева.

Сперва заревел один мотор, потом второй, после чего я стронул «стоодиннадцатый» с места, колодки из-под колёс были убраны мной ещё когда я с велосипедом возился, после чего дав моторам мощности, стронул тяжёлую машину с места. Конечно, это не одномоторный самолет, к каким я привык, но мне приходилось управлять двухмоторными, так что я был уверен, что справлюсь. Штурвал плохо слушался меня, пока я выводил самолёт на взлётную полосу и разгонялся. Скорость была уже километров пятьдесят в час, пришлось повозиться, и я нашёл стопор внизу. Вот убрав его, то сразу уже почувствовал, что машина мне послушна. Дав полной мощности, я нетерпеливо поглядывал вперёд и в боковые обзорные окна, мне казалось, что тот слишком медленно разбегался, однако нет, потянув штурвал на себя, я почувствовал, что машина оторвалась от взлётного поля и медленно поползла в ночное небо.

Поднял я «Хейнкель» всего метров на пятьдесят и летел дальше только так. Думаю, по мне не попали, хотя я и видел очереди зениток, пролетавшие неподалёку, только потому что я испортил прожектора, часть зениток и то, что успел уйти в темноту, вот они и били наугад. Повезло, одним словом. Главное чтобы везение продолжалось, и я благополучно добрался до Москвы.

Набрав крейсерскую скорость, я достал из-за голенища сапога карту, прихваченную в штабе, и положил её рядом. Как окончательно рассветет, изучу, а так я собирался лететь на ста метрах, то есть практически на бреющем до самой Москвы. Не хочу палиться двигаясь выше. Да и обнаружить меня с воздуха не так и просто, а у меня пока один враг, наши истребители.

Как оказалось не только наши. Немцы отреагировали с похвальной быстротой. Видно сразу как сообщили им о моей работе во второй авиагруппе и о том, что был угнан бомбардировщик, так и отдали приказ поднять все фронтовые истребители, а я приблизился к линии фронта как раз тогда, когда солнца полностью показалась над горизонтом. С воздуха это смотрелось очень красиво.

Заметив на небосклоне десяток стремительных силуэтов, я даже снизился до пятидесяти метров, немного забирая правее уходя от них, в той стороне небо было чище. Думаю, меня навели с земли, посты воздушного наблюдения у немцев сработали как надо и ко мне потянулись «мессеры», падая сверху. Они так скорость для атаки набирали.

— Вот ведь гады! Я же оставил надпись о будущем, вы меня живым брать должны, — возмутился я, понимая, что меня реально решили убить.

Летел я на максимальной скорости, что могли дать силовые установки «Хейнкеля», под триста пятьдесят километров в час. Я уже пересёк линию фронта и видел под собой колонны наших войск на дорогах, многие разбегались, увидев нас, так что был спокоен, если собьют, то над своей территорией.

Пришлось немного подняться, метров на сто, чтобы была возможность для манёвра. От атаки первой пары я банально увернулся, резко повернув штурвал, свалившись на крыло и уйдя в сторону. Чуть крылом землю не зацепил, выравнивая полёт и снова поднимаясь выше, готовясь к атаке следующей пары. Ладно вокруг поля были, ни одного дерева, иначе врезался бы, и так сам не знаю как умудрился увернуться от телеграфных проводов, на которые чуть не натолкнулся во время того манёвра ухода. Везде пусто было, а тут вдоль дороги эти столбы торчат, как будто специально они тут. Не могли их в другом месте натянуть?

Вторая пара поступила умнее. Сперва атаковал ведущий, от которого с трудом, но я мог увернуться, а потом его ведомый, подождавший чтобы я сам влезу в его прицел. Я этого тоже ждал, такие действия логичны и немцы отнюдь не дураки, поэтому практически ушёл от очереди ведомого, но дробно застучали по крылу пули и я посмотрел на излохмаченную обшивку крыла. Первая пара уже развернулась и готовилась к повторной атаке, пока вторая, уйдя в сторону, так же разворачивалась, да ещё восьмёрка истребителей приближалась к нам.

Жаль радиостанция была выключена, радиста то на месте нет, и шлемофон был бесполезен, я не успел включить рацию, а так послушал бы их переговоры. Внезапно первая пара ушла в сторону, да и другие дрогнув стали отходить, хотя одна пара упорно шла за мной, готовясь атаковать. Что происходит позади, мне было видно плохо, стрелков на штатном месте не имелось, они не сообщали мне о том, что твориться сзади, вот и пришлось это делать самому. Мне пришлось отстегнуть ремни и, привстав крутить головой во все стороны, хорошо кабина была открыта со всех сторон, так уходя от атак, поэтому я держал в поле зрения в основном заднюю полусферу и как-то упустил, что мы пролетали в нескольких километрах от Минска и там подняли немногочисленные подразделения истребителей. Всего два десятка машин. Видимо всё что было, но они смогли выстроить стену и не дать «мессерам» продолжить атаки на меня. Как раз пара «Мигов» атаковала ту пару, что шла ко мне, отчего та всё же вынуждена была уйти в сторону. Поглядывая на разгорающийся позади воздушный бой, я кроме того что заметил как из него вываливаются и устремляются к земле с дымными хвостами подбитые машины, не знаю наши или нет, далеко уже было, приметил как вывалился также один «мессер» и устремился за мной. Какой упорный, однако. Видать летунам был дан чётки приказ, сбить меня во чтобы то ни стало. Ну и наверняка добить, если я прыгну с парашютом.

К тому моменту всё так же двигаясь на максимально допустимой скорости, я поднялся метров на пятьсот, чтобы у меня была возможность ухода от атак, а то пару раз во время прошлых атак чуть не врезался в землю. В общем, удаляясь от Минска, а там, похоже, шли уличные бои, надеюсь, мои рекомендации о том, как вести уличные бои были и прочитаны в письмах и рекомендации использованы по назначению. Так вот, удаляясь от Минска, я ожидал немца. Тот, похоже, хорошо знал все слабые и сильные стороны этого бомбардировщика и ушёл вниз, видимо собираясь атаковать с нижней позиции.