...Встретимся в октябре... (СИ) - Моран Маша

— Но наш первый раз… ТВОЙ первый раз… не будет второпях. Он будет в особенном месте… – Дима коснулся губами моих губ, нежно втягивая их в свой рот. – Чтобы ты запомнила навсегда… и хотела повторения…

Я уже с трудом соображала, о чем он говорит. Мир сосредоточился на его губах и горячем дыхании, а больше я не видела ничего.

— Это не займет много времени. Дождись меня. Через пару дней я вернусь.

Глава 28. Настя

Почему-то сейчас я оставалась человеком. Димы не было уже два дня. Лучше бы это время я провела кошкой, а потом, когда он вернется, снова превратилась бы в человека.

Но контролировать это мне было не под силу. Поиск в интернете не дал никаких результатов, кроме кучи сайтов с настолько бредовыми заявлениями, что даже я, зависшая между телом кошки и человека, хотела покрутить пальцем у виска их авторов.

Под конец второго дня я начала потихоньку сходить с ума.

Чтобы не утратить остатки разума я занялась своим любимым делом – шитьем. Не знаю, осмелюсь ли это надеть, но к Диминому возвращению все должно быть готово.

На четвертый день я поняла, что даже от того, чем мечтала заниматься всю жизнь, можно устать. Без Димы хотелось лезть на стенку.

Я не могла даже выйти на улицу, опасаясь, что превращусь обратно в кота в любой момент.

Но и сидеть в четырех стенах, пусть даже в таких огромных, становилось невозможным.

Я хотела к Диме.

Хотела увидеть его. Прикоснуться. Услышать голос.

Но от него не было никаких вестей. Я постоянно смотрела на телефон, который он мне купил, но тот равнодушно молчал. А звонить или писать сама я не осмеливалась – вдруг потревожу его? Помешаю.

И сны, как назло, снились чепуховые и скучные.

Димы в них не было.

Я не знала, что сделать, чтобы увидеть его.

Постепенно я начинала… хотеть снова превратиться в кошку.

Ведь только кошкой я могла почувствовать, что с ним. Унять его боль и успокоить тревоги. Усмирить ярость. Встретиться с ним во сне.

Человеком же я была для него абсолютно бесполезна.

Дурные мысли одолевали с невероятной силой. С каждым часом их становилось все больше.

Чтобы хоть как-то справиться с этим, я начала… учиться готовить. Дима не любил еду на вынос. Говорил, что не доверяет ресторанам и кафе. Хочет видеть, как, из каких продуктов и кто готовит еду.

Он и сам прекрасно это делал. Но мне хотелось хоть как-то порадовать его.

Я во всех красках представляла, как он открывает дверь, уставший проходит в кухню, а тут его ждет накрытый стол. Скорее всего он удивится. И, надеюсь, обрадуется.

Эти фантазии стали для меня слишком реальными. Я изучала сотни рецептов в интернете, а потом пыталась готовить по ним.

К его возвращению я должна научиться хоть чему-то.

Часть холодильника уже была занята пластиковыми контейнерами с наклеенными стикерами. Я надеялась, что хоть что-то из того, что у меня получилось сделать, доживет до Диминого прихода.

А нужно было надеяться на другое…

К концу первой недели в полном одиночестве я уже успела десяток раз сойти с ума. И все-таки отправить Диме несколько сообщений. Но все они так и остались без ответа.

А что если с ним что-то случилось?

Нет… Я бы почувствовала. И обязательно узнала бы.

Но дурные мысли все равно лезли в голову. Ни шитье, ни готовка не спасали. Я пыталась найти себе занятие, но отвлечься от Димы было просто невозможно. Хотела расставить наши с ним покупки, но не решилась делать это в одиночку. Мы покупали их вместе и квартиру украшать тоже должны вместе.

Но кое-что я все-таки сделала…

Оставалось только надеяться, что он не сильно огорчится, когда увидит испорченную мной стену.

Я почти смогла привыкнуть к будням без Димы. Все шло по накатанной, пока в воскресенье утром не послышался щелчок дверного замка.

Я как раз пыталась освоить рецепт печенья и даже не сразу среагировала на посторонний звук.

Но инстинкты оказались быстрее меня.

Липкие от теста пальцы вцепились в доску, когда я поняла, что это может значить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он… вернулся. Вернулся!

Вот только из прихожей послышался совсем другой голос:

— Видишь? Он все-таки обманул меня – не поменял замки. Проходи быстрее.

У меня внутри что-то оборвалась. Нина Павловна.

— Нина, зачем мы это делаем?

— Как зачем?! Зайдем и будем ждать эту девку. Нутром чую, она сюда точно заявится.

Я глубоко вдохнула и выдохнула, неторопливо вытирая руки. Этот бой просто необходимо принять. И выиграть. Любой ценой.

Собравшись с духом я громко крикнула:

— Ждать не нужно, Нина Павловна. Я уже здесь.

Последовавшая за этим тишина не звенела, нет. Она просто вопила. Вопила о шоке и удивлении Диминых родителей.

Когда его мать ворвалась на кухню, я заставила себя улыбнуться и вздернуть брови:

— Нутро вас не подвело.

Кажется, мне удалось ее удивить. По крайней мере еще несколько секунд она потрясенно молчала.

Но быстро справилась с удивлением и царственно задрала подбородок, глядя на меня сверху вниз.

— Так-так-так… Оказывается, он снял тебя дольше, чем на ночь?

Вошедший за ней Геннадий Петрович покраснел:

— Нина!

Не глядя на него, она выставила в сторону указательный палец:

— Молчи! Нам с этой малолетней шлюшкой нужно серьезно поговорить.

Спокойно… Главное, не показывать свою уязвимость. В крайнем случае, я всегда могу заехать ногтями по ее лицу.

Вытерев руки, я вышла из-за стойки:

— Ну раз надо, тогда давайте разговаривать, Нина Павловна. Можете присесть, кстати. – Кивком я указала на стул за белым круглым столом и тоже села, изо всех сил стараясь показать, кто здесь хозяйка.

Нина Павловна шумно выдохнула и открыла от удивления рот:

— Нет, ты это слышал, Гена? Разговаривает так, будто распоряжается всем здесь.

Я кивнула и улыбнулась:

— Конечно, распоряжаюсь. Здесь я главная, а не вы. И в жизни Димы тоже главная я.

— Что?! – Нина Павловна хлопнула ладонями по столу. – Да кто ты вообще такая? Думаешь, если он приютил тебя тут, то можешь всем распоряжаться? Думаешь, дурака нашла? Пару раз отсосала ему, так он будет делать все, что ты захочешь?

— Нина! – Геннадий Петрович снова попытался вмешаться, но Нина Павловна попросту толкнула его рукой в грудь и снова повернулась ко мне:

— Я его мать! И все будет так, как я скажу и как я захочу.

— Все уже не так, Нина Павловна.

— Что? Послушай меня, девочка! – Нина Павловна наклонилась, и меня обдало запахом ее духов и ненависти. – Дима всегда был… добрым мальчиком. Вступался за слабых и помогал нуждающимся. Он и тебя наверняка пожалел. Молоденькая, миленькая. И пытаешься расплатиться с ним одним доступным тебе способом. Доступные девушки всегда легко привлекают мужчин.

Да, Дима действительно помогал и защищал. Но если я сейчас позволю себе воспринимать это как благотворительность, то совершу огромнейшую ошибку и потеряю Диму. Его мать ничего не знала о наших отношениях, а я почему-то почти верила ее словам.

Нет! Хватит того кошмара, который я пережила с Агнией. Дима мой! Мой! Может, я сейчас думаю, как его мать, но между ним и мной… между нами чувства. Невероятные. Немного пугающие и незнакомые. Но такие прекрасные.

Я отпущу его, если он откажется от меня. Это будет тяжело, больно. Возможно, даже смертельно. Но отпущу.

А вот его мать... Она никогда не даст ему жизни.

— Нет, не всегда. Кристина ведь не привлекла.

Я воспользовалась паузой и, пока Нина Павловна не пришла в себя, решила нанести еще один удар:

— Я знаю все, Нина Павловна. Абсолютно все. Как вы выбросили мое белье. И этим очень огорчили Диму. Он хотел сделать мне подарок. Хотел, чтобы я надела все, что он купил, порадовала его после тяжелой командировки. А из-за вас ему пришлось уйти из дома. Я знаю, что вы раздарили все наши покупки своим подругам. И снова вы его расстроили. Он так надеялся, что мы вместе украсим его квартиру. А вы его этого лишили. Я знаю о том списке, который вы составляли, как выбирали ему ту, которая нравится ВАМ. Пока он рисковал жизнью. Вы делали все, как хочется вам. А я делаю так, как хочется ЕМУ. И если вы решите идти против меня и заставите его выбирать, готовьтесь к тому, что он выберет совсем не вас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})