Волчица советника - Елена Литвиненко

— А как война началась, так и спать вместе стали! Снова! Да, снова!.. Таких, как лорд Орейо, в Араасе…

Семнадцать лет назад.

Великая Степь,

стоянка рода Лои-ас-Ми, Детей Ковыля

Юрта Кэи-ас-Кори-Вин, Рыжей Пустельги, стояла в пяти перестрелах от стойбища, в котловане, оставшемся от упавшей с неба звезды. Сюда не доносились ни детские крики, ни лошадиное ржание, ни собачий лай, ни, слава Матери, пение шоора[6] и хууров,[7] отмечающих его поражение.

Еще вчера он звался Сэли-ас-Вэй-Тэр, Черный Бык, а сегодня… Сегодня он был никем. Безымянным изгнанником, не имеющим права на имя.

Бросившим вызов и проигравшим.

— Ты щенок шакала, — презрительно бросил Хан-ас-Ли-Рой, глядя на лежащего у его ног мальчишку. — Только шакалы кусают руку, что их кормит, а потому — пошел прочь! Еще раз появишься в моей степи — и я убью тебя… Валу! — окликнул Хан старшего сына. — Проводи это ничтожество.

Сэли все-таки нашел в себе силы встать.

— Я вернусь, дядя.

— Ты вернешься за смертью.

Сэли лежал на лошадиной шкуре, смотрел вверх, и маленькая звезда подмигивала ему, заглядывая в отверстие дымохода. В юрте было душно, хотелось наружу, но подняться не получалось — руки и ноги тряслись, голова кружилась, тошнило, будто он перепил кумыса. И юноша лежал. Лежал, глядя на далекую звезду и прислушиваясь к пению тетки, перебиравшей травы у входа.

Кэи-ас-Кори-Вин была еще не стара, время не успело ни выбелить ее волос, ни украсить лицо почтенными морщинами. Вчера она остановила Валу и перехватила руку Хана, взвалила Сэли на коня и увезла в свою юрту. Умыла, зашила порезы, вправила хрящи сломанного носа.

— Ты поторопился, Сэли.

— Но ты, ты сама сказала мне, что я получу Солнечную Плеть, когда встречу серебряного волка, что волк поможет мне!.. Я видел его, тетя!

— Духи-покровители Хана обманули тебя, Сэли. Это был не тот волк.

17

С битвы под Альери прошло десять дней, пять — с выздоровления Алана и три — с тех пор, как я видела бывшего друга в последний раз, Сэли схватил его за шиворот и втолкнул в телепорт, когда парень пытался подстеречь меня в переходе.

Я не стала спрашивать, куда его отправили. Не на войну — Тим обещал, — и лярвы с ним. Знать его не хочу!

— Ты стала девкой Йарры! Как ты могла?! — Как помоями облил…

С тех пор как Йарра сделал меня своей, я постоянно ждала чего-то подобного — от посторонних. От лордов и леди, от тех, кто кичился своим происхождением, своей кровью, родственными связями с самим князем! Я на каждом приеме сидела как на иголках, готовая дать отпор, укусить в ответ, в каждом слове, в каждом жесте ждала намека… Но они молчали. И были вежливы. Почтительны. А некоторые — я клянусь! — некоторые даже завидовали: леди — что граф не смотрит на них, лорды — что не подсуетились и не подсунули Йарре своих дочерей.

И я успокоилась.

А Алан… Он метался по комнате — и говорил, говорил, говорил… Перемежал проклятия с площадной бранью, хватал меня за руки, обнимал и снова отталкивал… А потом решил осчастливить, женившись. Спаситель брыгов! Где он раньше был, когда я сходила с ума от страха в замке Дойера, когда тряслась от каждого прикосновения Йарры! Когда… Светлые, да что теперь об этом говорить! Чтобы спасти его, я убила восемь человек, едва не потеряла дружбу и любовь Тимара, а он смешал меня с грязью.

Да кто он такой?! Кто он такой, лярвин дол, чтобы претендовать на меня, чтобы решать за меня?! Что он знает обо мне?

— Мы убежим и поженимся!

С чего он взял, что я пойду за него замуж?! Откуда такая непробиваемая уверенность в праве на меня?!

Он на безумца был похож — так не вел себя даже одержимый флером граф. И я сбежала.

Знать его не хочу, видеть не могу! Больно…

Кулак врезался в наполненный песком мешок, и я зашипела — бинты, защищающие костяшки, сползли, змеями стекли с рук еще полчаса назад, но тогда мне было все равно: я пыталась заменить физической болью душевную. Не вышло.

Я со вздохом обняла мешок и уткнулась в него лбом. Покосилась на стену, где Йарра тушью изобразил связки ударов и комбинации блоков. Не раскисай, Лира. Работай. Аланы приходят и уходят, умения остаются — так сказал Тимар, а он меня ни разу не обманывал.

Я поправила бинты и снова примерилась к мешку.

Дже-Ху-Апп. Jeduo-Huno-Appeki — Хлыст-Крюк-Дуга с наречия Острова Сладкой Росы. Хлыст отвлекает; он короткий, хлесткий, не очень сильный, но разбитый нос или подбитый глаз дезориентируют противника. Сразу после него крюк — в печень или скулу, и, если повезет, дуга, удар в подбородок, уже не понадобится. Ну, это я так надеялась. Йарра всегда требовал добивать.

— Это тройная связка, Лира!

— Я поняла, господин.

Дже-Ху-Апп. Хлыст-Крюк-Дуга. Снова и снова, и кровь от разбитых по глупости костяшек, просачиваясь сквозь бинты, пятнает мешковину.[8]

— … Почему ты остановилась?

— Больно, господин.

— В бою ты тоже попросишь врага подождать?..

Как и Рох, Его Сиятельство не давал ни поблажек, ни скидок на то, что я девушка. Разве что палкой не бил…

Закончив, я бросила бинты на полу — знак служанкам, что их нужно постирать, поманила за собой магический светильник и поплелась мыться. Ванна была уже готова — Тени, Тень, как я называла прикомандированную ко мне тихую служанку, ревностно относилась к своим обязанностям. Впрочем, их было немного. Одевалась я сама, мылась — тем более, волосы последний раз укладывала еще до войны, драгоценности носила редко, оттого их и не приходилось чистить с регулярностью столового серебра. Все, что требовалось от моей Тени, — это готовить ванну и следить за одеждой.

Невероятно тяжелая жизнь у моей горничной.

Амулет связи сработал, едва я распустила шнуровку шотты.

— Здравствуй, Лира.

— Добрый вечер, Ваше Сиятельство.

— Я буду через час, распорядись насчет ужина. — Голос резкий, отрывистый, совсем не похожий на тот нежный бархат, что окутывал меня в ночь кровавой луны, — Йарра был явно не в духе.

— Хорошо, господин.

— И собери вещи, утром перейдешь со мной в лагерь.

Вот и полежала в ванне.

С другой стороны, хорошо хоть, за час предупредил, а не за двадцать минут — такое тоже бывало.

Я со вздохом потерла виски и опустилась в горячую воду, о которой мечтала чуть ли не с самого утра, — шел сев, и мы с Тимаром объезжали поля, потом я проверяла, как отремонтировали погреба и ледник, а брат следил за сортировкой вывезенного из Лизарии зерна. Несмотря на поздний час, он до сих пор был где-то там, у амбаров, а подводы, груженные рожью и пшеницей, все прибывали и прибывали.