Сожженые мосты ч.4 - Александр Маркьянов

Господи…

— Кей — двадцать семь, я собираюсь передать вам визуальную информацию через спутник, вопрос — вы сможете ее принять?

— Э… Положительно, уай-тридцать три, мы сможем ее принять.

Теоретический потолок "драконихи" находился на двадцати четырех тысячах с небольшим, неизвестный самолет шел на двадцати двух, а заснять его и передать данные капитан Борн мог только находясь выше его, потому что вся разведывательная аппаратура самолета была сориентирована вниз. Но двадцать четыре — это в теории, на самом деле на такую высоту не стоило лазать, это все равно что пройтись по лезвию ножа, разрыв между предельной скоростью полета и скоростью сваливания составляет милю, не больше. Но иначе его не заснять, да и времени совсем не было. Потому капитан Борн аккуратно отработал ручкой управления, увеличив до девяноста пяти от максимальной тягу двигателей и направляя самолет ввысь, в бездонное, темнеющее небо.

— Уай-тридцать три, вопрос — ты еще здесь?

— Положительно Кей-двадцать семь.

— Мы что-то видим рядом с тобой, но не можем понять что — отметка очень нечеткая. Вопрос — ты не мог бы посмотреть, что происходит?

Капитан чуть "отпустил" цель, пристроился сзади, бросил взгляд на неизвестный самолет — и кровь застыла у него в жилах.

Два больших, странно выглядящих предмета выпали из самолета — почти мгновенно включились их разгонные двигатели, полосуя воздух хвостами пламени. Капитана Борна качнуло в своем самолете реактивной струей двигателей ракет.

— Он выпустил ракеты! Повторяю — визуально наблюдаю две выпущенные крылатые ракеты! Они идут к вам! Две ракеты выпущены, прием!

— Тебя понял, уай-тридцать три, наводимся по твоей отметке…

Капитан даже не понял всю опасность сказанного — наводимся по твоей отметке — значит, именно его координаты передадут на ракетные посты…

И тут, от брюха бомбардировщика еще что-то отделилось, стремительно уходя к земле.

— Кей — двадцать семь, он еще что-то сбросил! Повторяю — он еще что-то сбросил!

Ракетный комплекс ПРО типа THAAD был разработан североамериканской оборонной компанией Lockheed-Martin как комплекс дальнего действия преимущественно для поражения боеголовок баллистических ракет. О том, что основной целью противоракет являются именно боеголовки говорили хотя бы его уникальные параметры досягаемости — сто пятьдесят километров по радиусу и двести (!!!) по высоте — то есть он теоретически мог перехватывать боеголовки в ближнем космосе. Как обычно разработчик несколько завысил тактико-технические характеристики этого комплекса — испытания проводились на устаревших боеголовках типа СКАД, современные же, да тем более с системами прорыва ПРО перехватить было куда сложнее. Тем не менее — и САСШ и ее давняя союзница Великобритания приняла эти комплексы на вооружение, желая прикрыть ими прежде всего места сосредоточения своих стратегических ядерных сил, оберегая их от первого, обезоруживающего удара.

Однако, в отличие от САСШ, где для ПВО была разработана "связка" — THAAD как комплекс дальнего боя и Patriot RAC-3 как комплекс средней дальности — Великобритания использовала в качестве комплекса средней дальности в основном собственную устаревшую, и с посредственными характеристиками Рапиру. И только остров, метрополия был прикрыт зонтиком Patriot RAC-3.

Потому то, выбирая средство поражения для висящего в небе бомбардировщика, уже собирающегося разворачиваться — британцы выбрали THAAD, потому что ничего другого у них просто не было, их Рапиры не смогли достать столь сложную для перехвата цель. Из-за ракетной атаки, а также из-за посредственных технических характеристик не были подняты в воздух истребители ПВО. Таким образом, все задачи по перехвату были возложены на батарею THAAD, стоящую дальше Пешавара.

Примерно в десять — сорок пять по местному времени из задранных в небо контейнеров стартовала ракета — перехватчик, чуть попозже — еще одна. Сделав красивую петлю-вираж — они ринулись в направлении целей.

Но тут их поджидал сюрприз, приготовленный уже русскими инженерами — разработчиками. При дальнейших исследования в области малозаметных летательных аппаратов — они пришли к выводу, что сделать его малозаметным можно только до момента открытия бомболюков. Что доставка средств поражения на внешней подвеске, что открытие бомболюка любой конструкции — все это в той или иной степени увеличивает ЭПР самолета и делает его уязвимым перед средствами ПВО. Если с отражением лучей локатора от поверхности самолета справлялся генератор плазменной радионевидимости, поглощающий лучи — то раскаленный выхлоп от двигателей невозможно было спрятать и это создавало угрозу для самолета. В таком случае — надо было предпринять что-то что позволило бы замаскировать выхлоп.

Проблему решили неожиданно просто. На самолет поставили дополнительные баки, в которые заливали смесь на основе жидкого азота. Эти баки имели собственные распылители — и они при необходимости выдвигались и выбрасывали смесь с температурой около минус трехсот градусов Цельсия в реактивную струю самолета. Таким образом, ракета, наводящая на тепло теряла цель.

А именно так наводилась THAAD. После отработки двигателя первой ступени — первая ступень отбрасывалась, и в дело вступала вторая, имевшая маневровый двигатель. Боеголовка ракеты была кинетической и наводилась в цель одними лишь ИК-датчиками, потому что при перехвате в ближнем космосе можно наводиться только по теплу — идущая на цель боеголовка раскалена как входящий в атмосферу метеор. При приближении к району предполагаемого нахождения цели, ИК-датчики ракет произвели поиск и наткнулись лишь на один (!!!) концентрированный источник тепла, второй был выше и совершенно не соответствовал параметрам возможной цели по интенсивности и характеристикам. На него и навелась первая ракета, а вторая, посчитав, что цель уничтожена — самоликвидировалась.

В конце концов — это был не британский самолет.

Капитан Борн как раз прошел отметку "двадцать одна пятьсот" и продолжал подъем, он хотел запечатлеть странный самолет хотя бы для своих аналитиков. И тут истерично взвыла сирена, предупреждающая о приближающейся к самолету ракете — стандартное оборудование для всех "драконих". Капитан похолодел — но действия его были хладнокровными и четкими, он понимал что максимум что у него есть — это несколько секунд. Закрыв забрало шлема, он нажал кнопку, система придавила его ремнями к креслу — и через долю секунды мир померк у него перед глазами.

Когда вытяжной парашют стабилизировал падение катапультного кресла, и он понял, что все еще жив — капитан не удержался и посмотрел вверх. Там, где должна была быть его "Дракониха" было лишь едва заметное темное облачко, а совсем далеко, на пределе восприятия он увидел черную точку. Неизвестный летательный аппарат уходил на север.

Катапультное кресло капитана падало с ускорением свободного падения, здесь было еще рано открывать парашют — и выбивающий сознание рывок парашютной системы еще ждал его. Он не знал, где он падает и куда он должен приземлиться — но искренне надеялся, что не к кузенам. Про идиотов, которым он передал информацию, и которые в благодарность за это сбили его капитан ВВС САСШ Джей Борн не хотел даже слышать. И он искренне надеялся, что сброшенные с этого самолета бомбы и ракеты задали кузенам хорошую трепку.

Примерно на пяти тысячах, капитан Борн увидел поднимающиеся с земли столбы густого черного дыма, по своему виду они напоминали грибы от ядерных бомб, только чуть поменьше. Или не меньше? Как бы то ни было — выбора у капитана Борна не было. Он висел под парашютом, и парашют нес его севернее.

Тяжелый АМО, шедший без колонны и на полной скорости, поднимая за собой шлейф пыли, вдруг свернул с асфальтированной, накатанной пусть и в рытвинах и кое-как заделанных воронках от разрывов дороги Пешавар — Кабул на дорогу, ведущую к горам, к горным кишлакам. Ни один из водителей — караванщиков в здравом уме не сделал бы этого. Зона племен — чрезвычайно опасное место, по кишлакам пожжет быть в любое время нанесен удар, здесь зеленка, земля испещрена кяризами, в которых может укрываться целая армия. Здесь не чтут никаких законов, единственный закон здесь — закон Пуштун Валлай, кодекс чести горцев, да слово амера — военного начальника, командира малишей, местного ополчения, или откровенной бандитской группировки. В последнее время и Пуштун Валлай, закон хоть жесткий, но честный и в чем-то справедливый — начали забывать. Причиной этого являлась молодежь, приходящая из Индии, и из местных лагерей. Хоть здесь есть и река — Кабул, и долина где можно возделывать почву — основной заработок здесь дает не кетмень, а автомат. Любой мальчик, еще не отрастивший бороду здесь направляется в лагеря подготовки боевиков — там его научат стрелять, закладывать мины, читать следы, преследовать врага в горах. Тот у кого нет автомата — добыча, не более. Афганистан — просто уникальная страна, владея ей Россия получает прямой выход в Индию, Великобритания — в Персию и дальше на Восток и в Туркестан. Оттого то и неспокойно, оттого то и работают лагеря, оттого то и идут в эту нищую, забытую и проклятую страну вербовщики. Оттого то на полном ходу сейчас план Чингисхан, говорящий о том, что у нас должны быть друзья на всем Востоке, в том числе и в Афганистане, и в Индии, и в континентальной Японии. Оттого то и гонит сейчас машину Араб одному ему ведомой дорогой, потому что там, впереди — друзья.