Сожженые мосты ч.4 - Александр Маркьянов

Один из механиков принес ему завтрак, тосты, мед и кофе на ужасном подносе из армейской столовки — в нем были углубления, и пищу накладывали прямо туда, в углубления подноса. Еще двое ждали его с костюмом, который походил на костюм астронавта, и который имел автономную систему кондиционирования на земле — ярко желтый чемоданчик со шлангом, который надо было носить с собой до тех пор, пока ты не поднимешься в самолет и не подключишься к его системе жизнеобеспечения.

Процесс одевания был противным, но привычным, хотя в процессе приходилось перегибаться пополам. С помощью механиков капитан Борн одел свои доспехи рыцаря аэрокосмического века, один из механиков отрегулировал подачу охлажденного, кондиционированного воздуха в скафандр. Забрало шлема пока было открыто — оно было сделано из поляризационного стекла и почти не пропускало солнечный свет.

— Сломайте ногу, сэр[75] — традиционно сказал один из механиков

— Пошли нахрен — не менее традиционно отозвался Борн

Сопровождаемый механиками он вышел на площадку перед ангаром — пилота должны были подвезти к "птице" на электротележке, но он традиционно отказался от нее и решил проделать этот путь пешком — на удачу. Противоперегрузочный костюм был не столько тяжелым, сколько неудобным, ноги не гнулись в коленях и походка получалась ходульной.

База освещалась прожекторами — но вдали, у самого горизонта уже шла война, война дня с ночью. Ночь была еще сильна, еще поблескивали холодным светом рассыпанные по черному бархату ночного неба бриллианты звезд, еще светила отстраненно полная луна — но у самой кромки горизонта, в бесконечной дали, там где небо встречается с землей уже светлела, расширяясь тонкая полоска света, обещая скорое наступление нового дня.

Никто и не подумал фотографировать, что пилота, что самолет — тоже дурная примета. Здесь был Никополис, был Джесс Торнтон, еще один пилот драконихи, который будет контролировать его взлет и как ни странно — была Карина, — хотя до этого капитан не слышал, что она хоть кого-то провожала в полет.

Никополис шагнул вперед, протянул планшет с заданием. Он был мрачен, в свете прожекторов это было особенно заметно.

— Не делай глупостей — сказал он

— Так точно, сэр. Джесс, сегодня ты ведешь?

— Именно. Отправлю тебя в лучшем виде.

— А сам когда?

— Дня три погуляю еще…

Третьей к пилоту шагнула Карина, долгим взглядом посмотрела в глаза. У нее были какие-то сумасшедшие глаза, возможно они так расширились от яркого света прожекторов.

— Жаль, что дракониха не двухместная — негромко сказала она

— У меня есть друг на Боевом Соколе[76] — спарке. Может уступить мне место — еще тише ответил капитан Борн

— Заметано!

Что, правда — нет?

Неуклюже подхватив планшет — это было чистой формальностью, на высоте двадцать тысяч нет ни времени ни возможности его рассматривать — капитан Борн заковылял к легкой алюминиевой лестнице, открывающей путь в кабину.

Кабину "Леди Дракон" во время последней модернизации заметно освежили — теперь россыпь приборов заменяли два многофункциональных экрана. Капитан установил связь с вышкой, отправляющей его в полет, потом на память прочитал "Библию" — карту предполетного контроля. Потом, выставив обороты на минимум, начал выводить самолет на полосу, зная, что Джесс на Камаро следует за ним, готовый поправить его при малейшей оплошности. Крылья такого размаха как на Леди Дракон причиняли неудобства как на земле, так и в воздухе.

— Полегче — раздалось в наушниках, когда он выруливал на полосу — прими немного вправо. Вот так…

Капитан немедленно сделал то, что подсказал ему его сослуживец — ему из машины виднее, как стоят шасси. Леди Дракон остановилась в самом начале полосы.

— Уай- тридцать три рулежку закончил, исходную занял — доложил он

— Тридцать три-дубль вышел на исходную, к сопровождения готов — доложил и Джесс на своей Камаро.

— Вас поняла, Уай тридцать три, на полосе южный ветер примерно пять футов в секунду. Эшелон свободен, взлет разрешаю.

— Уай- тридцать три начинает взлет!

Рука передвинула на максимум сектор тяги, тяжелогруженый самолет на секунду замешкался — но тут же тронулся вперед. При разгоне самолет чуть покачивало, сказывалось велосипедное шасси и скверная центровка — значительная доля веса самолета приходилась на крылья. Управлять самолетом при взлете было сложно — но если ты поставил правильно самолет на полосу и не делаешь резких движений — он взлетит как бы сам по себе.

— Как идет?

— Хорошо идет, хорошо! — отозвался мчащийся следом по полосе сопровождающий.

Когда самолет набрал достаточную для взлета скорость — Леди дракон взлетает удивительно быстро, это единственный самолет в мире, которому для взлета нужно в три раза меньше места, чем для посадки — капитан принял штурвал на себя, и почувствовал как дракониха медленно отрывается от земли…

— Давай, будь послушной девочкой… — прошептал он

Что-то едва слышно стукнуло

— Есть отрыв, шасси сброшено! Идешь нормально!

— Принял, спасибо!

— Удачи…

Слегка довернув самолет на курс, отработав педалями, капитан Борн начал медленный и долгий набор высоты, уже над морем. Он летел вдогонку за отступающей ночью…

Примерно через двадцать минут — можно было бы и быстрее, но не стоило насиловать самолет — капитан занял "рабочие" девятнадцать тысяч метров. Можно было бы и выше — но не стоило рисковать, девятнадцать тысяч — нормально, в самый раз для работы приборов разведки. Его путь пролегал совсем рядом от земель России и Священной Римской Империи Германской Нации — и он совсем не хотел видеть их перехватчиков, только не сегодня. Нет, его не сбили бы, такое не было принято — но нервы потрепали бы. Как-то раз германские пилоты с "Цеппелина", германского авианосца — видимо разозлились на что-то — поймали снижающуюся "Дракониху" и всласть поиздевались. Этот самолет чувствителен даже к ветру, они это знали — и устроили конкурс, кто пройдет на реактивном истребителе ближе всего от бедной "Леди Дракон" да еще и на полной скорости. Прибывшая группа пилотов с британского "Илластриес" отогнала наглецов — но самолет удалось выровнять у самой земли, а потом еще и делать ремонт.

Сегодня в полете ничего особенного не было, только то и дело принимался сигнализировать датчик облучения — знак того, что расположенные внизу РЛС принимают самолет на сопровождение. На всякий случай, капитан принял решение подняться еще повыше, заняв эшелон двадцать тысяч. И сделал он это вовремя — когда он облетал Аравийский полуостров, с такой высоты на фоне разгорающегося пожара дня он выглядел темно-бурым, совсем как в сервисе Обзор Карты[77] — глянув вниз, он увидел приближающуюся к нему в плотном строю тройку истребителей. Большие, хищные, по-своему изящные в отличие от тяжеловесных, угловатых североамериканских, русские машины шли стандартной тройкой, один двухместный истребитель и два одноместных. Капитан Борн начинал как раз истребителем и знал, что это один из любимых фокусов русских — выход к цели предельно плотным строем, при этом работает только станция разведки на двухместном истребителе, наводя и распределяя цели. Девять из десяти операторов наведения на АВАКС ошибутся и опознают цель как одиночный истребитель. Когда же доходит до дела — перед тобой оказывается не один истребитель, а три. Это имело и обратную сторону — подозревая такую тактику, оператор АВАКС может выдать пилотам не одну, а три цели, втрое превысив реальное количество самолетов противника и отвлекая против них намного большие силы, чем это необходимо.

Самолеты Северского могли забраться за двадцать тысяч — но на форсаже, а форсаж уменьшает ресурс двигателя на порядок, и капитан Борн знал, что за необоснованное использование форсажа русских пилотов наказывают. Поэтому, он предположил, что те не будут соревноваться с ним, тем более что если они попытаются лететь на высоте двадцать тысяч с той же скоростью, что и "дракониха" — то неминуемо сорвутся в штопор. Поэтому он продолжал лететь своим курсом, не зная, что системы Элинт и Коминт на самолете уже вышли из строя, забитые помехами. Двухместный самолет нес не станцию разведки, а станцию постановки помех, два одноместных самолета выполняли учебное задание по прикрытию "спарки". Обосновавшись на максимально комфортной для них высоте — пятнадцать тысяч — русские истребители принялись ходить широкими кругами, не пытаясь сравняться скоростью с "драконихой", но и не упуская ее из виду.

Потом, уже над Персией у русских подошло к концу топливо, и они начали снижаться, рассчитывая приземлиться на одной из местных баз. Капитан снова остался один, уже совсем рассвело, и фонарь кабины автоматически потемнел от бьющих в него солнечных лучей. Дракониха взяла курс на северо-восток, очень опасный курс, ведущий прямиком к русской границе. Во избежание преждевременного обнаружения капитан не выходил ни с кем на связь, он вывел на монитор показания системы навигации и напряженно следил за ними, готовый в любую минуту скорректировать педалями курс. Высоту и скорость автоматически поддерживал автопилот, в его действия можно было вмешиваться лишь в самом крайнем случае. Обычно в горах бывает облачно, но этот день был на удивление солнечным. Пустынный пейзаж юга Афганистана уплывал под крыло двадцатью тысячами метров ниже, очень далеко впереди уже высились острые пики отрогов Гиндукуша…