Пентюх - Алексей Александрович Стопичев

достал, наконец, револьвер и прицелился в дядьку. Я увидел, что и Скоков достал оружие. А сзади с винтовкой в руках появилась Ирина. И только Бобо неторопливо помешивал какой-то суп, поглядывая на нас спокойно и невозмутимо.

- Дядька Порфирий, как ты мог? У меня же кроме отца…

- У тебя кроме отца я есть! – староста упёр локти в колени и взялся ладонями за лицо.

- Был, - проговорил я, чувствуя, каким горьким и противным стал вдруг табачный дым. Староста мне реально понравился. Но столько было вопросов. И я спросил:

- Дырну есть кого ждать? Или больше никто не придёт?

- Никто не придёт, - мотнул головой староста. Посмотрел на племянника и сказал, - Да, я был… Теперь уже был…

- А как вы со Спящими-то снюхались, Порфирий Григорьевич? – мне было и жутко, и любопытно одновременно.

Могучий староста посмотрел на племянника, на Скокова и усмехнулся безнадёжно как-то:

- Чего уж теперь? Ещё когда охотником был! Часть охотников тогда, чтобы нормальной добычей заниматься, союз с альфилами заключили, - Порфирий Григорьевич прищурился, полез в карман, и я увидел, как дрогнули Егор и Скоков. Впрочем, староста достал папиросы. Тоже закурил и продолжил: - Не все, конечно. Если бы остальные узнали – сами удавили бы. Но часть охотников… договорилась. А потом уже и про Спящих этих узнали. Не то, чтобы я хотел возвращения каких-то там изначальных. Но платили Спящие хорошо. И в диких землях окромя монстров некого было бояться, потому как альфилы все со спящими в хороших отношениях. А так, сами знаете, какие эти твари остроухие звери. У нас аккурат перед этим двоих охотников просто на лоскуты порезали.

- Дядька, как же ты мог? – губы у юного полицейского дрожали, и Порфирий повернулся к племяннику:

- Егорушка, тогда тётка Зинка на сносях была! Тебе годик только исполнился. Я о семье должен был думать! О том, как живым остаться!

- Егор, - Ирина подошла к полицейскому и показала ему какой-то жетон: - Охранное отделение! Дядя твой останется здесь, а ты ступай в деревню! Государственное дело!

Глава 19. Чувырла

Скрип колёс убаюкивал, но я мужественно держался, чтобы не заснуть. Рядом со мной в телеге лежал связанный по рукам и ногам могучий староста села Вислое. Впрочем, теперь он уже был бывшим старостой, а сейчас являлся государственным преступником, которого мы везли во Вронжск. Допрашивали Порфирия Григорьевича Ирина и Дырн отдельно, в палатке, но даже от того, что услышал я – дух захватывало. Оказывается, Спящие давно замыслили изменить существующий порядок и вызвать на Терру изначальных. Вот, чтобы изменить порядок и постарались маги альфилов и шаманы грылей. Не все, только отщепенцы. Такие же отщепенцы были и среди людей. Впрочем, тут ничего удивительного не было – власовцы находились всегда в любое время и на любом направлении. Видимо, ген предательства своего же народа в любом случае проявляется у какого-то процента населения. Настолько, что они готовы идти на всё для поражения и уничтожения собственных единоверцев.

Удивительнее тут другое, то, что каждый своё предательство оправдывал по-разному. Бывший староста Вислого тем, что семье нужно было хорошо жить. А при ком жить – при людях или аэтерах – уже и не так важно вроде бы. Считал вполне серьёзно, что альфилы, ненавидящие людей, вдруг прониклись бы мудростью и спокойно уживались именно с ним и его семьёй. Были по словам старосты и другие, те, кто восхищался изяществом и изысканностью ушастых снобов. Пытались им подражать. И слепо следовали указаниям хитрожопых попаданцев. Третья категория была дегенеративно-ущербна по сути. Они просто считали, что человечество не должно жить на этой планете, что мы «оккупанты» и всякое прочее. Только вот лично меня никто не спрашивал, хочу ли я в этот мир. И если кому-то не нравилось моё присутствие здесь и меня пытались убить просто за то, что я человек… Я считал, что имею право на самооборону.

В общем, бубнёж старосты мне изрядно надоел, и я предупредил, что если он будет продолжать выливать на меня свои философские испражнения, то я, несмотря на моё миролюбие, выстрелю ему в колено. Порфирий заткнулся и лишь сопел в свою бороду, а я пытался не заснуть. А ещё размышлял о том, что хорошо бы построили побыстрее железную дорогу, и мы передвигались бы, как белые люди. С комфортом и удобствами. И самое главное – быстро. Потому как путешествие в конной повозке – настоящее мучение. От Вислого до уездного города Расша мы ехали полдня. И настоящим подвигом было не заснуть, поглядывая на мерно покачивающуюся спину гмура, сидящего на козлах, и на покачивающиеся задницы двух могучих лошадей. Ирина, Бобо и Иваныч спокойно шагали рядом с повозкой. Я порывался было вылезти, да всё было лень. Но как только Расша показалась на горизонте, я выскочил из повозки и зашагал рядом с девушкой:

- Ир, а если ты служишь в охранном отделении, у тебя должность… офицерская?

- Офицерская, - кивнула девушка.

А я погрузился в размышления. В этом мире существовало дворянство, но оно разительно отличалось от дворянства в царской России, к примеру. Это был привилегированный класс, но они не имели крепостных, деревеньки и прочее. Хотя государство дворянам выдавало дом, в зависимости от заслуг. И пенсию. Ну и льготы. К примеру, дворянина уже нельзя было вызвать стреляться. А вот он тебя мог. За оскорбление дворянина следовал штраф, а то и тюремное заключение. Если оскорбление было подкреплено физическим воздействием. И дворянство здесь получали за службу. Дослужился до офицера – на дворянский титул! Пользуйся! Но если замарал честь, то и лишали титула вполне быстро. С конфискацией дома или усадьбы и всех прочих привилегий.

Честно говоря, такое положение дел было достаточно справедливым. Готов служить и умереть за Родину и своих сограждан? Получай льготы и выплаты. Оказался дерьмом? Извини, не достоин! Потому дворянством гордились, но не кичились. Титул накладывал кроме прав ещё и кучу обязанностей. От дежурств до роли присяжных в крупных судебных разбирательствах. А ещё дворяне старались выходить замуж и жениться только за дворян. И, в принципе, за века существования Роси сложился вполне определённый класс достаточно зажиточных дворян. Ну, или не зажиточных, но