И гаснет свет - Влада Ольховская

упрямую морализаторшу, которую никто не заподозрит в сговоре с крупной фармацевтической компанией. И ведь сработало же! Ни Оля, ни Энлэй не включали ее в список подозреваемых.

До этого момента.

Признаваться Мария ни в чем не собиралась. Освободив руку, она просто ушла – но ушла поспешно, чувствовалось, что ей хочется как можно скорее оказаться подальше от Оли.

Это было не просто любопытно, это было важно. Теперь Оля хотела как можно быстрее рассказать обо всем Энлэю. Он уже не раз доставал те данные, о которых она и подумать не могла. Пусть снова напряжется и выяснит, что же случилось с руками Марии. Если она действительно упала, это должно было попасть на видео. А если нет – пусть попробует доказать, что это не она притащила в больницу ледяную глыбу, с помощью которой убили Виктора!

Они с Энлэем не договаривались о встрече, но Оле казалось, что он просто придет к ней. Как же иначе? Поэтому, когда она вышла из лифта и заметила у своей двери мужскую фигуру, Оля была уверена, что это он. Но на зрение Оля не жаловалась: стоило ей сделать пару шагов вперед, как она разглядела, что это не ее временный куратор – и даже не Джона. Возле ее комнаты стоял человек, которому никак не полагалось там быть.

Она знала, кто такой Антон Алексеев. Ее в первый же день представили единственному русскому в совете клиники. Но ни для самого Алексеева, ни для Ольги это ничего не значило: у нее не было причин общаться с начальством такого уровня.

Поэтому она, как ни старалась, не могла понять, что ему понадобилось. В какой-то момент даже захотелось развернуться и трусливо удрать, но это было бы совсем глупо. Да и бессмысленно: клиника чем-то похожа на подводную лодку, отсюда так просто не выберешься.

Так что Ольге оставалось лишь нацепить самое дружелюбное выражение, на какое она была способна, и направиться к Алексееву.

– Антон, здравствуйте. Или мне лучше звать вас мистер Алексеев?

– Можно Антон и по-русски, – позволил он. – Я это, кажется, еще в прошлый раз сказал.

– Не говорили.

– Говорю теперь.

Он был спокоен: что бы ни привело его к комнате Оли, вряд ли он считал это проблемой. Расслабляться Оля все равно не спешила, но страх немного угас.

– Я могу вам чем-то помочь? – уточнила она.

– Не то чтобы помочь, просто составить мне компанию. В клинику прибыл Александр Фразье, вы знали? И он хочет лично познакомиться с вами.

– Я не знала… – растерялась Оля. – И… зачем?

– Решил воспользоваться случаем. Понятно, что прибыл он не ради вас, это предсказуемая реакция на все недавние скандалы. Но раз уж он здесь, он готов лично познакомиться с новыми сотрудниками.

Объяснение было слабоватым, Оля сильно сомневалась, что Фразье действительно лично бегал по этажам и жал руки всем – от главного врача до уборщицы. Скорее всего, свою роль сыграло то, что Оля тоже русская – совсем как погибший Виктор Суворов. Или произошедший с ней несчастный случай. Отказать она в любом случае не могла.

Она напомнила себе, что находится не в каком-нибудь второсортном фильме, где новенькую зовут к начальнику и немедленно насилуют. День был в самом разгаре, камеры наблюдения работали, этот разговор видели другие сотрудники – ничего с ней не случится.

Да и скандальной репутацией Александр Фразье не отличался. Конечно, Оля не знала его лично, но уж в интернете поискать потрудилась. Он не был замешан ни в каких скандалах, свободное время уделял благотворительности, курировал сразу несколько проектов. Его никогда ни в чем не обвиняли и не подозревали.

Единственной темной историей, связанной с ним, стала смерть его дочери. Но там все сложилось скорее печально, а не криминально.

Так что Оля с улыбкой кивнула Алексееву:

– Да, конечно, идемте!

Руководство клиники изначально отвело себе верхние этажи. Несложно было догадаться, что комнаты для почетных гостей располагались под самой крышей. Александр Фразье не жил там постоянно, однако к его приезду апартаменты освободили.

Пока они добирались в апартаменты руководства, Оля пыталась вспомнить все, что читала о владельце клиники еще во время перелета над океаном. Фразье сделал состояние на строительном бизнесе, причем довольно рано. Он еще и удачно женился – приданое супруги увеличило его собственный капитал.

Поговаривали, что только из-за этого он и решился на брак. Однако после того, как жена Фразье умерла, он так и остался одиноким вдовцом, хотя потенциальных невест вокруг хватало, в том числе и богатых. Сам он всегда говорил, что любил только жену, и причин считать иначе не нашлось даже у циничных журналистов.

После брака на воспитании Фразье осталась единственная дочь – Роза. Он девочку обожал, обеспечивал всем, чего ей только хотелось. Она жила в замке, с ней всегда обращались как с принцессой. Никто не сомневался, что Розу Фразье ожидает великолепная жизнь.

Но не сложилось. Она умерла в день своего рождения совсем юной. В интернете писали, что несчастный случай изуродовал ей лицо. Роза, не в силах справиться с этим, покончила с собой, бросившись с лестницы на ледяную скульптуру, установленную в доме в честь праздника.

Оле эта история показалась мутной – если не на уровне способа самоубийства, то на уровне мотивации так точно. В статье было сказано, что Роза погибла в тот же день, когда покалечилась. Не слишком ли быстро она осознала свое потенциальное уродство? Там наверняка было что-то другое… Но в подробности Оля не вдавалась, считая, что ей это не нужно.

Куда важнее было то, что Александр открыл клинику в память о дочери. Он во всех интервью утверждал, что если бы лет пятнадцать назад, когда погибла Роза, существовало место, где можно было восстановить поврежденное лицо, его дочь не совершила бы тот страшный поступок.

Возможно, это было правдой. А может, удачным пиар-ходом. У американцев всякое бывает.

Александр принял их в гостиной. Алексеев не просто проводил Олю, он тоже остался в апартаментах, и от этого стало чуть спокойней. Поздоровавшись, Оля попыталась изучить Фразье так, чтобы ее любопытство не сошло за грубость.

Она знала, что владельцу клиники шестьдесят три года. Но выглядел он лет на десять моложе, явно следил за собой. Спортивная фигура, волосы подкрашены настолько удачно, что определить это можно лишь по его старым фотографиям, на которых была запечатлена седина. На коже легкий загар – то ли искусственный, то ли подаренный каким-нибудь далеким теплым морем. Костюм тоже стильный, наверняка сравнимый по стоимости с новым автомобилем.

Фразье рассказывал журналистам, что