Сын Тишайшего-6 - Александр Яманов

После Кубка России по скачкам и лапте я уже подумывал свинтить на юг, дабы не мешать Ивану работать. Так лучше ускользнуть ответственности, ведь брата нет ничего святого, и меня сразу загружают работой по возвращении в столицу. Воспитал себе на голову педанта и трудоголика.

Но вдруг пришли новости от Матвея Пушкина и Дементия Башмакова. Глава моей личной разведки и руководитель Тайной канцелярии одновременно вышли на новую организацию заговорщиков. Мне они не особо интересны, раз спецслужбы справляются. Только в докладе прозвучали слова церковь и старообрядцы, заставившие меня детально, вникнуть в происходящее. Полученная информация оказалась весьма неприятной.

Поэтому сейчас я иду по казематам Тайной канцелярии, направляясь в допросную. Забавно, что контора русского политического сыска располагается на Мясницкой улице, где впоследствии разместится КГБ. Вот такие географические парадоксы.

Подземелья здесь небольшие, поэтому мы с охраной быстро дошли до нужного помещения. Давненько я не присутствовал на допросах. Неприятная процедура, но нужная. Есть вещи, которыми правитель обязан заниматься лично. Нет, для пыток у меня есть палачи. Важно понять мотивы преступника, степень его вины и выявить стоящие за ним силы. Бывает, что людей оговаривают или пытаются спихнуть вину на пешек. У следователей может быть формальный подход, а иногда предвзятость. В уголовные дела я не лезу, но политические контролирую.

В большой и неожиданно светлой комнате меня ждали пять человек. Глава Тайной канцелярии Башмаков, следователь, писарь, палач и клиент. Это я так шучу над подвешенном на дыбе, но пока стоящем на ногах, молодом человеке. Лицезрев царя-батюшку, присутствующие поклонились, кроме арестанта, впившимся в меня взглядом полной ненависти. Причины для столь ярких чувств у него есть. Только объект для их приложения выбран неверно.

— Узнали, чего нового? Или наш бузотёр сопротивляется? — спрашиваю Башмакова, опускаясь на поставленное Дивовым и охранником кресло.

— Нам почти всё известно, государь. Крамольник особо не запирается и всё рассказал ещё в Кинешме. Там мы провели предварительное следствие и допрос. Показания свидетелей записаны, двое из самых важных доставлены в Москву. Вместе с пятнадцатью зачинщиками заговора. Те тоже особо не скрываются и рассказывают о своих замыслах. Приходится даже затыкать излишне говорливых, ибо несут одну крамолу. Я бы допросил их с пристрастием, уж больно всё гладко. Скрывают они своих главарей. Нутром чую.

Дементий Минич выдал известные мне сведения. Протокол допроса я прочитал, затратив на это два дня. Главе Тайной канцелярии явно не нравится приказ пытать арестованных только в крайнем случае и делать это в присутствии особой комиссии, дабы избежать оговора. В случае политических дел полномочий у следователей больше, но на допросе всегда присутствует человек из Ревизион-отдела или царской канцелярии. Мне не нужны дутые заговоры или сведение счётов под их видом. В отечественной истории хватало подобных случаев. Я же строю правовое государство, что может вызвать улыбку моего современника из XXI века.

Только путь к верховенству закона с прививанием правовой дисциплины граждан, вымощен тысячами трупов и залит реками крови. Иного пути мне найти не удалось. Взять элементарные вещи. Сколько труда мне стоило заставить москвичей не вываливать продукты жизнедеятельности и мусор на улицу. Весной город натурально смердел, когда начинал таять снег, обильно смешанный с дерьмом. Малые штрафы, разъяснительная деятельность и уговоры столичных властей не помогали. Народ кивал, обещал исправиться и продолжал гадить. Тогда я взял и однажды увеличил сумму штрафа до пяти рублей. Для понимания ситуации жалование солдата тогда было в районе трёшки. Возмущение жителей, грозившее вылиться в бунт, быстро пресекла армия. Особо буйных и нежелающих платить, попросту вышвырнули из города.

И что вы думаете? Уже через неделю все жители пользовались услугами ассенизаторов. Увозить дерьмо самостоятельно оказалось накладно и проблематично. Я ведь параллельно запретил сбрасывать мусор в реки и ручьи. Нечистоты сливали в специально вырытые отстойники, ставшие, в том числе источником удобрений и сырья для селитры.

С откровенно криминальной публикой вообще не церемонились. На первоначальном этапе я приказал казнить даже женщин и детей, замешанных в разбойничьих делах. Благо террор продлился недолго и послужил пугалом для обнаглевших горожан. Народ тогда перепугался до икоты, и преступность в Москве удалось задавить очень быстро.

Выселение из столицы замешанных в заговоре стрельцов, маргинальной публики и нищеты прошло тихо. Просто каждый домовладелец или глава семейства, снимающего угол, получил предписание от полиции. И всё! Желающих сбежать, якобы на волю хватало. Но никому не пришло в голову бунтовать. Хотя акция была откровенным произволом, ещё и людей фактически насильно определили на заводы с хозяйствами.

А ещё столь масштабные мероприятия прошли без злоупотреблений силовиков и властей. За этим мои люди следили очень внимательно. Полиция изначально формировалась по особым критериям, и мутной публики там не было.

Впрочем, то дела прошлые. Плохо, что религиозных вопросов мирские дела не касаются. Там своя специфика, против которой часто бессилен даже террор. Вернее, репрессии оказывают временный эффект, но через определённый интервал появляются новые возмутители спокойствия. С различными каликами перехожими, нищими, пророками, юродивыми и ясновидящими, паразитировавшими на верующих, спецслужбы давно научились бороться. С подобной публикой разговор короткий — дурдом или трудовой лагерь. Помешанных определяют в дома призрения, где их даже пытаются лечить. Народ морально и физически покрепче ждёт ударный труд на пользу государству. Главарей, контролировавших преступный бизнес в зависимости от тяжести преступлений, казнили или отправили на рудники часто вместе с семьями. Жестоко? Зато действенно.

Только никакие возможные кары не останавливали истинных борцов за веру. Один из них сейчас стоит передо мной и морщит породистую рожу. Ага, неряшливая бородка, осунувшийся и немного потрёпанный вид не может скрыть происхождение, особенно аристократическое. Всё-таки века отбора дают о себе знать. Поверьте, в XVII веке легко отличить дворянина от крестьянина. А передо мной ни много ни мало Сергей Перовский, представитель основательно прореженного, но ещё существующего рода.

Это те самые союзники Нарышкиных, участвовавших в бунте и покушении на мою семью. Петрово-Солодовых я извёл полностью. Нет больше такого рода. Перовским повезло, что у них несколько ветвей, не имеющих общих интересов.

Но проблема в непокорных семействах. Мне удалось задавить дворянскую оппозицию. В том числе, предложив знати множество путей для обогащения и усиления их родов. Да и видимое укрепление государства дало результат. Адекватная часть знати прекрасно видит пользу от деяний царя. А уничтожение Крымского ханства примирило со мной даже самых радикально настроенных и обиженных. Однако религиозные вопросы не дают покоя как дворянам, так и крестьянам. Понятно, что часто воду