Ричард Длинные Руки — бургграф - Гай Орловский

Подбежал запыхавшийся и красный, как вареный рак, парнишка, в руках большая, еще блестящая от налипшего жира поварешка.

— Что изволите?

— Перекусить, — сказал я. — Немного, но лучшее... Что, вечером большой пир ожидается?

Он сказал замученно:

— Какой вечер, уже скоро будет не протолкнуться. А готовить надо загодя.

Он умчался, я обвел взглядом помещение и всех троих, стараясь ни на ком не задерживаться взглядом, прощупал на предмет опасности. Гуртовщики почти не обратили на меня внимания, пригнули головы и беседуют вполголоса, а ветеран, напротив, вызывающе упер левую руку в бок и, чуть откинувшись корпусом, смотрит на меня с явной неприязнью. Волосы густые, роскошные, уже с проседью, широкое лицо с ужасающим шрамом через левую бровь и скулу, выглядит моложавым и полным звериной силы.

Я засмотрелся на шрам, удар меча когда-то рассек не только плоть, но и кость. Удивительно, как этот человек выжил, лезвие меча должно было задеть и глазное яблоко, но на меня в упор смотрят оба глаза: круглые, как у хищной птицы, ноздри приплюснутого носа, явно много раз перебитого, зло раздуваются, а тяжелые челюсти плотно сжаты.

Я рассматривал его как можно спокойнее, хотя сердце уже тревожно участило ритм. Голубой камзол скрывает панцирь, но нашейник, пластины на плечах и налокотники — из прекрасной стали с голубоватым отливом, наколенники и набедренники надежно укрыты наползающими одна на другую крупными чешуйками, что позволяет конечностям легко сгибаться, прочная сталь спасает от стрел и мечей.

Сапоги тоже из хорошей стали, все сочленения подогнаны умело, вряд ли чувствует себя в них менее удобно, чем в простых кожаных.

Он перехватил мой взгляд и тут же взмахнул рукой, жест настолько не терпящий возражений, что я почти бездумно подошел к его столу. Он указал на лавку по ту сторону, я сел, он вперил в меня острый взгляд.

— Молодой, — сказал он с угасающим раздражением, — но уже бывалый... Я сразу чувствую настоящего солдата. А ты, сынок, как вижу, уже побывал в переделках.

— Да не так уж, — ответил я, — чтобы побывал. — Он сказал грохочуще:

— Хе, а те, кто не побывал, тут же начали бы рассказывать, какие они лихие рубаки! Так что, сынок, такого бывалого волка, как я, обмануть непросто. И как ты здесь оказался?

— Да просто еду себе...

— Издалека?

— С той стороны Перевала.

На его лице отразилось удивление, тут же сменилось уважением.

— Ого! То-то я сразу ощутил в тебе бывалого бойца. Решил поискать удачи? Ты прав, здесь край богаче. И возможностей для нас, безземельных, намного больше. Ты собираешься поступить на службу к королю Кейдану?

— На службу? — переспросил я с некоторым удивлением, потом спохватился и добавил: — Почему к Кейдану?.. Я слышал, что двор герцога Ульрихта превосходит пышностью и богатством. Он собрал у себя лучших рыцарей. Там самые отважные и отчаянные. Рядом с ними драться — честь для любого воина, который ищет славы!

Он хмыкнул с явным неодобрением:

— Так считаешь?

— Так все считают, — ответил я твердо, глядя ему в глаза, пусть думает, что и я тоже, как все.

— Все, — проворчал он, — все... все — это бараны. Своего ума нет, вот и слушают, что другие говорят.

— А вы не слушаете?

— Слушаю, но и сам мозгами шевелю, хоть для воина это и нелегкая задача. Но если хочешь выжить, то шевелить надо. Кто спорит, что король, который скачет во главе рыцарского войска и первым врубается в ряды, куда привлекательнее того, кто остается позади своей армии и с безопасного холма руководит ею!

— Да, — согласился я и спросил с интересом: — А как надо?

Он вздохнул:

— Да дело в том, что битвы выигрывает как раз тот, кто остается позади. И кто всё видит, в отличие от короля, который ворвался в ряды и рубит врага. Этот уже не управляет армией, он не увидит, что его войску заходят с фланга или с тыла, он не успеет принять правильное решение...

— Но такие короли выигрывали сражения! — возразил я.

— Сражения, — ответил он с новым вздохом, — но не войны. Даже битвы не выигрывали. Так можно выиграть только схватку с одним отрядом, когда всё решается в одной горячей стычке. Но если битва растянется на день, если будут маневры, удары с флангов, с тыла, такой король обречен. Хуже того, он проиграет войну. Так вот, наш король Кейдан как раз из тех, кто не теряет голову и, несмотря на обвинения в трусости, предпочитает оставаться на троне, а не на взмыленном коне во главе первого отряда рыцарей.

Я вспомнил снова Кейдана, его взгляд исподлобья, пожал плечами и откинулся на спинку кресла, так вид у меня более надменный, как и надлежит молодому рыцарю, презирающему опасности.

— И что же это за король? — спросил я презрительно. — Как могут рыцари отличиться у такого короля? Как можно прославить свое имя?

Он хмуро улыбнулся:

— Молодость, молодость... Ты смел и храбр, но ума, уж извини, у тебя пока маловато. Герцог Ульрихт — отважный воин, он как раз из тех, кто первым начинает бой и последним из него выходит. О таких слагают песни, верно!.. Но ты там ничего не получишь, так как ты не знатен, а он окружен самыми родовитыми вельможами своего королевства. Ему служат самые знатные лорды и рыцари, они всё и получают.

— А у короля Кейдана?

— Этот опирается как раз на незнатных. Нам можно отдать любой приказ, а пошли, к примеру, сына какого вельможи охранять мост или торговую дорогу, тот станет перечить, ссылаться на свои привилегии и знатных предков...

— Разумно, — согласился я. — Король Кейдан — политик.

— Вот-вот, — обрадовался он. — Я тоже слышал это слово, только не понял сразу, что это.

— И слава Богу, — сказал я. — Кстати, меня зовут Ричардом Длинные Руки. Я здесь проездом. На Юг.

— Сэр Торкилстон, — назвался рыцарь с достоинством. — Я тоже... Хотя пока не решил, куда. Но на Юг... гм, это, пожалуй, чересчур. Хотя, конечно, когда ломаешь голову, чем заплатить за еду и ночлег, то стоит подумать о Юге...

Я медленно тянул сладкое густое вино, сэр Торкилстон еще разглагольствовал о богатстве южных стран, но туда еще надо попасть, а вот здесь чувствуется дыхание Юга, что значит — разбогатеть можно тоже, а у меня уже зрела пока еще смутная идея.

— Благородный сэр Торкилстон, — сказал я, — я знаю место, где не нужно платить за ночлег и стол. Более того, там еще и сами заплатят...

— Ого, — воскликнул он, осмотрел с интересом и добавил задумчиво: — Но жизнь научила меня с осторожностью относиться к местам, где слишком хорошо... Что там нужно делать?

— Всего лишь жить, — объяснил я. — Я говорю об усадьбе госпожи Амелии. В ее сад уже дважды вторгался пьяный сброд, я их малость разогнал...

Он кивнул, глаза зажглись интересом.