НеТемный 8 - Александр Изотов

то, что он даже не пытался исправиться. Что и говорить, царский сын.

— Погоди, гусляр, — спросила чародейка, — То есть, на царице Хладоградской сейчас твои чары?

— Ну да… У нас магия творческая, поймите вы! Я не мог не попробовать, душа поэта не вынесла бы сожалений, — он выгнулся, прикрыв лицо ладонью, словно страдал от одной мысли, что мы его не понимаем.

Мой ответ не заставил себя ждать.

— Тогда тебе по любому надо снять эти чары. Ведь получилось же с Петрой в Камнеломе?

Я решил не упоминать, что это именно я наложил магию забвения на чародейку земли. Кстати, такой же вариант мог прокатить и с царицей Хладоградской… Правда, масштаб личности тут был поболее.

— А мне мама тоже всегда говорила, что за свои дела всегда надо отвечать! — добавил Лука.

— Сам-сам-сам! — прогавкал упавший на мачту Кутень.

— Видит Маюн, как-то душно стало в это океане, не находите? — проворчал Виол, спускаясь в трюм, — Пойду посплю. Разбудите, как приплывём.

Я лишь хмыкнул. А потом, подняв глаза на цербера, сказал:

— Может, уже хватит баловаться? Ну-ка мигом обращайся в тень, кому сказал!

Кутень тут же чихнул и словно сбросил с себя мерцающее облако, которое рассыпалось мириадой искр. На палубу приземлился громадный чёрный цербер, который недовольно мне протявкал:

— Хам-хам-хам!

Я с превеликим удовольствием почуял, как Кутень вернулся в мою голову, и как мир раскрылся через его органы чувств. Эх, теперь бы ещё и Губитель Древа вернуть… Только вот как?

— Вам, надо, во-первых, занять своё тёмное место в пантеоне богов, — серьёзно ответил мне Лука, а потом, спохватившись, добавил, — Мне мама так говорила.

Я не успел удивиться его моменту прорицательства, как Креона, подойдя к борту, вдруг вдохнула полной грудью морозный ветер и сказала:

— Ну вот и родной берег.

Вдали и правда показалась полоска земли…

Глава 25

Так как мы не управляли кораблём, а тянущее нас существо особо не представляло, куда нам надо, то к суше мы приблизились в весьма опасном месте.

Берег поднимался перед нами из океана огромным плато и тянулся в обе стороны, на сколько хватало глаз. Огромные волны, накатывая, разбивались о высокие скалы, и мне как-то сразу стало понятно, что высадиться здесь будет трудновато.

Надо сказать, с берега подул довольно тёплый ветер. В сравнении с морозной бурей, которая заставляла меня каждые полчаса оттаивать свои волосы, этот воздух, хоть и был холодным, но действительно будто отогревал. Да и солнце заметно припекало, навевая нам мысли, что всё не так уж и плохо.

Мы нашли внизу много припасов, Храмовники явно подготовились к плаванию, и даже собрали себе несколько узлов в дорогу. Даже Кутеню перепала сушёная рыба — учуяв её запах, он растерял все мозги и только и делал, что приставал ко мне с требованием перекусить.

Я пару раз приставал к Луке с вопросом, что он имел в виду, когда прочил меня в тёмный пантеон, но мальчишка лишь пожимал плечами. «Не помню». У меня, конечно, были кое-какие мысли на этот счёт, но они меня, если честно, пугали.

А корабль так и продолжал плыть вперёд, к скалистому берегу, и нам уже следовало задуматься, что же делать дальше.

— Эй! — свесившись с борта, я крикнул в морскую пучину, — Мавша, выбери бухту получше! Мы здесь разобьёмся!

Корабль дёрнулся, будто бы поддав ходу, и я нервно обернулся на приближающийся берег.

— Мавша, расщелину тебе в душу! — крикнул я, — Здесь негде пришвартоваться!

Что-то забурлило внизу, волну разрезал огромный плавник, который мог поспорить с кораблём своими размерами, а потом громадная тень проскользнула в глубину… и была такова.

Корабль тут же сбавил скорость и лёг в обычный дрейф. Заполоскались в полной тишине изорванные паруса.

Вот тебе и вся божественная помощь… Видимо, боги тоже не мастаки в морском деле, и Мавша просто решила не позориться, понимая, что у неё нет таких навыков, чтобы грамотно выбрать бухту и пришвартоваться к берегу.

Впрочем, как и у меня не было таких навыков.

— Ну, громада, — сказал сонный Виол, появляясь из трюма, — Надо сказать, из тебя не самый лучший переговорщик.

— Ты, я смотрю, у нас мастер по переговорам с богами, — буркнул я, поднимаясь к штурвалу.

Я покрутил его туда-сюда, чувствуя, что механизм крутится впустую, и внизу точно что-то отломано. Да ну смердящий свет!

Мы все уставились на возвышающиеся скалы. Несмотря на встречный ветер, волны потихоньку несли нас к ним, и следовало что-то предпринять.

Ни Стрибор, ни Мавша больше никак не отзывались. Да и вообще боги будто бы оставили нас на время, пока мы не решим эту сложную проблему. Ну а потом-то они помогут, конечно…

— У тебя нет какой-нибудь песни, бард? — задумчиво спросил я, — Моряцкой…

— Да есть-то есть, — Виол поморщился, — Вот только она больше для кабаков, где моряки уже на твёрдой земле, и тискают портовых… Ой!

— Что?

Виол покрутил головой, пытаясь сам понять, что же его отвлекло. А потом показал пальцем:

— Корабль!

Он был очень далеко, я даже не сразу рассмотрел кончик мачты за волнами на горизонте. Судно спешило в нашу сторону, и Кутень, сорвавшись стрелой между волнами, даровал мне дополнительное зрение.

— Храмовники Яриуса, — сказала я, скоро узрев реющий сверху флаг.

— Моркатова стужь! — выругалась Креона.

— Не бойся, хладочара, — усмехнулся бард, — Это теперь лишь тень от того ордена, что был раньше.

Самое интересное было то, что раньше Кутень даже не рискнул бы приблизиться к Храмовнику, потому что от золотых рыцарей исходило такое мощное светлое излучение. Теперь же этого не было и в помине — павший Яриус не мог дать своим последователям былой силы.

Тёмное же излучение исходило от корабля, но это был такой позорный винегрет из зелёных послушников, что Десятому, например, было бы даже стыдно набирать такую команду. Все они, с падением своего бога, не обрели новую силу, а просто встали перед фактом — вам теперь постигать тёмное знание.

Кажется, Яриус-то и сам не знал, что ему делать со своей тёмной ипостасью. Точно так же и все его последователи не знали, что толком делать.

Как этот неудачник-Храмовник, которого я располовинил порталом. Нащупал в тёмном искусстве самый простой путь получить былую силу, и