Камбрия - навсегда! - Владимир Коваленко

— Значит, ты залез в долги! Или предпочтешь порку? Или…

Эйлет склонила голову набок. Этот купец ей глянулся. Не как жених — от «деловых людей» ее уже мутило. А ведь именно среди них еще пару недель назад собиралась искать мужа. Но вот как подсадная утка — хорош!

Наверх шли не порожняком: с грузом из воинов. Хорошо, ветер от моря налетел сильный, тянул споро, и барка не выглядела слишком уж отяжелевшей.

Впрочем, воинов скинули ниже по течению, и последнюю милю пришлось еле тащиться, изображая поломку рея. На месте капитану пришлось спрыгнуть на берег. Знакомая фигурка в зеленом переминалась с ноги на ногу в компании полудюжины лучников. Пледы горских расцветок, наложенные на тетивы стрелы… Увы — полосок своего клана корабельщик не заметил. А горные кланы потому и не подмяли под себя равнинников, что между собой не слишком ладили.

— Я этих славных людей уговорил меня посторожить, — вместо приветствия начал он, — целых два клана на год придется оставить в покое! Что поделать — война. Мне же нужно работать.

— Людей на съедение сидовской семейке отправлять? Я не узнаю Робина Доброго Малого! Деньги ладно… Знаешь, какого я страху натерпелся?

Человек в зеленом печально вздохнул:

— Я сам себя не узнаю. Раньше все получалось. Сколько зерна отдавали мне прежние короли! Для них весь товар исчезал бесследно. Оттого вояки принялись таскать с собой обозы. Саксов бить — дело правильное, но до чего же хотелось попробовать старинную схему! Не выдержал я. Но брал, заметь, немного. И ведь сработало бы. Если б не ведьмы.

— Да, если бы не ведьмы, — эхом откликнулся корабельщик. — Но ведь теперь-то тебе ясно, что твои хитрости бьют по перевозчикам. Зачем продолжаешь?

— Я не продолжаю, — фыркнул Робин, — я сворачиваю. Предупреждаю тех, кто идет вниз, какие шутки боком вылезают. А то купец — человек завистливый, может насоветовать дурного, лишь бы и другой пострадал. А охрана мне нужна, чтоб морду не набили. Те, кто вверх поднимается.

— А-а-а-а, — протянул корабельщик. Про что говорить дальше, он не знал. А надо было болтать, чтоб Робина вернее оцепили. И очень хотелось помочь проказнику смыться. Ведь и верно, первый раз такое, чтоб его шалость не удалась! — Это не просто ведьмы, это Неметона.

— Понял я, понял… — Потерпевший неудачу Робин выглядел растерянным. — После войны попробую договориться, чтоб не становиться ей поперек дороги. Ну, и наоборот, чтоб она мне не мешала. А что еще тут сделаешь? Она чистокровная сида! И штук всяких знает побольше моего, и сила у нее волшебная…

— А то у тебя нет?

— Есть, да с ноготь от мизинца. Я в отца умом пошел, не волшбой… Стой-ка! Хрустнула ветка! И пусть меня засолят в бочке, как селедку, если это олень или кабан!

В руке тускло сверкнул широкий клин короткого меча.

— Предатель! — воскликнул он. — Сейчас ты умрешь!

Но к делу не перешел — один из лучников схватил его за руку.

— Мы не уговаривались защищать убийцу, — предупредил. — Мешать не будем, но ты же не желаешь остаться один против… Ого! Против полусотни. Может, и правда убьешь этого типа?

Рука снова свободна, но знаменитейший мошенник Камбрии опустил оружие. Расхотелось в драку лезть — подкрадывалась-то не горстка разобиженных матросов с барки, а небольшая армия. Равнинники, ирландцы. То есть тяжелые копья и пращи. Впрочем, града камней и дротиков не случилось, значит, следовало ожидать разговора.

— Предателем следует назвать того, кто грабит армию, которая защищает весь Дивед… Эх, Робин, а я про тебя сказки слушала! Мол, надувает только злых да богатых…

— Если ты скажешь, что Неметона добрая и бедная…

— А кусок изо рта солдат рвать, это как? Они злые? Все? И богачи, как один?

— Я брал немного, — начал оправдываться Робин, — войску без вреда. Всегда берут запас. А мне интересно!

Эйлет пожала плечами:

— Лить кровь не будем. Почтенные воины, вы как хотите, но или зерно в магазин сейчас вернете, или — коли оно вам так нужно, что жить без него нельзя, — тройную цену обязуетесь уплатить. Честью клана, под запись. Кто сколько — меня не волнует. Взялись защищать Робина — возьмите на себя и его долги. Так своим и передайте. А запас — он не для разворовывания. Он на случай, если нам лишний день на месте простоять придется, например.

В лагерь возвращались сумрачные. Знаменитого пройдоху к ногтю так и не взяли, отношения с горцами — хоть и не до крови, да попортили. Кое-кто ворчал, что лучше уж кровавая свара — да вернуться со славой. А горцы… Сами зерно продают, сами воруют по дороге, сами воров укрывают. С такими союзниками врагов не нужно!

Воины горских кланов, что в лагере стояли, не обращали внимания на хмурых гленцев-тыловиков. Ну, не задалось у них что-то. Так и понятно — нормальные люди все припасы с собой тащат. Даже если король зовет больше, чем на шесть недель обычной службы — всей разницы, что за остальное деньги платит. А потому проводили взглядами, да и вернулись к кострам, на которых шипели уже раз опорожненные котлы. Теперь в них варилась вода — а кое-кто уже отмерял в кружки жареный ячмень. По новой моде. Большинство любителей кофе были ирландцами, особенно падкими на новизну, мистику — да вообще на что угодно, лишь бы исходило из древних холмов. А повод собраться у них был. Вот и стояли кругом вокруг одного из костров да уговаривали:

— Не ломайся, как девка. Расскажи. Сама же приедет! Значит, нужно знать, о чем при ней лучше не говорить. Да и любопытно. Там как, наветы были или правда?

Воин, что рассказал историю про двух невест, был уже не рад, что ввязался в спор с ирландцем. Теперь к костру его десятка прибились соотечественники короля и требовали подробностей. Вот понадобилась им песенка невесты-соседки, вынь да положь!

— Сейчас уже и не разберешь, — вздохнул горец. — После того, о чем в песенке пелось, лет триста прошло. Остались от той истории легенды, а от легенд — детские сказки. Опять же произошло это далеко на севере, аж в Гвинеде! Сами понимаете, до наших мест немного донеслось, да через третий пересказ. Так и вышло, что филиды вещают одно, барды поют иное, а матери детям на ночь и вовсе третье рассказывают. А самое смешное — я толком не помню ни преданий, ни баллад, ни сказок. И коли уж начну байку, так в ней будет по кусочку от всего, кроме, разве что, правды. Вот, я вас предупредил. Слушать будете?

— Ты нас присказками не корми. Выкладывай, что знаешь, — отвечали ему.

— Ну, сами напросились! Было это лет тому опять же триста. Как раз, когда Максим Великий ушел с войсками на континент, да там и сгинул. Я так понимаю, его сыновья на тот поход подбили — то ли младшие, что боялись малое наследство получить, то ли старшие, желавшие кусок пожирнее, — бог весть. Но были и те, кто своим уделом был доволен, остался на родине — ну и остался жив. Главного меж собой они так и не избрали. Один из таких и правил Гвинедом. Вот за него Дон, как из Ирландии приехала, и вышла замуж. Немайн закопалась в библиотеку, Гвидион начал готовиться править государством, да так, что чуть Манавидана не переплюнул. Впрочем, нравы тогда были куда как вольней — так что иные еще спасибо говорили за улучшение породы. Гвин охотился да воевал — из песни слова не выкинешь — с пиратами из Улада и Лейстнера.

— Уладцы — это у-у-у-у! А лейстнерцы совсем негодяи! — откликнулись О'Десси. Откуда бы ни происходили сами, вслед за королем они предпочитали считать себя мунстерцами. То есть людьми не больно хитрыми, не больно работящими, не больно драчливыми, зато душевными да верными. И самую малость упертыми. Вот как Немайн. Хотя она вроде и коннахтская сида… Об этом рассказчику напомнили.

— Она, прежде всего, камбрийская сида. Как вы — камбрийские ирландцы. В общем, семейка жила — и главным в ней, как это ни странно, оказался именно человек. А вот кем вышли дети короля-римлянина и Дон, уж и не скажу. Почитаются за сидов. Видимо, их кровь крепче. Но годы свое взяли. Дон овдовела. И тут же снизила налоги… Наемники разошлись, кланы чужачку не слушались, сыновья отбились от рук, а старшая дочь собрала вещички и ушла неведомо куда.

— В камыши?

— Может, и в камыши, только это еще до Артура было. И даже до саксов. Кер-Легион тогда был наш, и управлял им легат Кунеда, чистокровный бритт и хороший римлянин. Он же отвечал и за северный вал — а тот, все знают, до сих пор стоит. Вот легат и видит — непорядок в тылу, разобраться нужно. Ну, собрал отряд, задавил мятежи, прижал разбойников, кланы согласились посылать воинов помогать оборонять вал и гонять пиратов. Возвращается домой — и обнаруживает в своей постели одного из братиков рыжей и ушастой. Любовнички то краснеют от стыда, то бледнеют от страха и невнятно блеют про высо-о-окие чувства.

Кунеда, как я уже говорил, был бритт и римлянин разом, значит, человек спокойный и рассудительный вдвойне. А потому он велел парочку взять под стражу и повез в Гвинед: в качестве подарка для Дон. Он ведь и прежде наведывался по разным делам, давал советы и вообще числился другом семьи — и решение предложил дружественное. Мол, я остался без жены, а сам еще мужчина в самой силе. Давайте-ка породнимся, я половину земель в приданое отхвачу и с остальными помогу управиться.