Камбрия - навсегда! - Владимир Коваленко

За спинами отряда и происходил очередной исход. Как пытались себя уверить камбрийцы — временный.

Если бы карабкающийся по горным тропинкам Эмилий знал, каково придется Немайн на дороге, живо прекратил бы ворчать под нос о несправедливостях судьбы. Тем более что мог бы и догадаться. С его-то опытом!

Римская дорога покрылась густой массой из повозок, людей и скота, медленно смещающейся на запад. Через которую, как ни старайся, пройти можно только узкой ниткой, по обочине. С колесницами же совсем беда. Немайн, такого никак не ожидавшая, вслух изумилась. Мол, никак не думала, что в Глиусинге, да и восточном Диведе, столько людей. И с ней согласилась половина старожилов.

— Это ведь только часть, — вдумчиво рассуждает Ивор, выглядящий в седле и доспехах моложе, — правда, большая. Кое-кто подался на север, в Брихейниог. Ну, это у кого где родня. Не забывай, у нас не Ирландия, земли клана с землями королевства не совпадают. Потому и идут — к родне. И это очень хорошо. Случись что — помогут держать стены.

Немайн старательно поддакивает. А в голове переплетаются мычание и детский плач, скрип колес, ржание и ругательства, сливаются в песню горя и страха. Песня-стон чуть притихает, когда вблизи показывается знамя маленькой армии с диковинным черным зверем, обнявшим древко. В глазах загорается надежда. Войско идет под красным знаменем Камбрии. Идет навстречу. Этого довольно, чтоб его пропускали. А шеи беженцев поворачиваются, взгляды не хотят отпускать невиданную столетиями боевую колесницу, о которой ходило столько слухов, да треугольные уши, торчащие из-под римского шлема воительницы. Сидящей почему-то в другой, обозной, повозке. Слух доносил из общего гвалта: «И коней у рыцарей два — один для похода, другой для боя». «Неметона! Неметона идет на саксов!» Слухи о явлении старой богини ходили по Камбрии давно. В другое время ее Дикой Охоты боялись бы. Но теперь все чаще звучит, и все чаще — громко: «От Гвина не уйти, Неметону — не разбить!» Это значит — чем быстрее волшебная армия доберется до врага, тем меньше поляжет добрых бриттов! И безропотно валятся с моста телеги с пожитками — чему изрядно помогает немедленно вручаемая расписка крещеной богини, любое содержимое пробки заталкивается с обочины в лес да топь. А люди стараются помочь. Протащить. Протолкнуть. Пройти на восток.

Но при том глазеют на ушастую фигурку в колеснице. И когда встречают взгляд серых глаз — или свои опускают, чтобы уныло брести дальше на запад, или припоминают, что на поясе висит оружие, а под седлом — добрый конь. И чем больше людей поможет Неметоне, тем хуже придется врагу. Короткое прощание с родичами, если те рядом. Попытка пристроиться в хвост колонне. Потому как единственный отряд, готовый принять пополнение, плелся позади трехосных, как у Кухулина, колесниц обоза.

Аннонцы нетвердо сидят в седлах, да и к стременам пока не привыкли. Потому включить их в ряды гленского ополчения оказалось невозможным. Но пятеро хороших лучников никогда не вредили войску. Разумеется, они спросили командира — стоит ли принимать в ряды верхних неумех.

— Да, — отрезала Нион голосом богини. — Мы никого не отталкиваем. Даже пеших. Слабые отстанут. Неумелые погибнут. Достойные — победят.

Сначала она просто хотела увеличить маленькое свое войско. И совсем-совсем не ждала трудностей. Где пять человек — там и семь. И десять…

А где десять — там и сто. Родня цепляется за родню, и стихийная мобилизация нарастает, как снежный ком. Скоро Нион пришлось задуматься о том, чем кормить всю свою ораву. Чью ж еще? Богиня в голове молчала. Богиня в колеснице выслушала бегущую рядом с бортиком пророчицу.

— Первый привал — без проблем. Не зря запас заложили. Сразу от магазина отправим гонца к Эмилию — пусть пополнит следующие. А то вдруг твоя армия станет больше моей?

— Моя армия — часть твоей, — отрезала Луковка, — как я — часть тебя.

На ее лице замерло недоумение, подобное попытке понять глупую, неуместную шутку. Пришлось надавать советов и указаний, подбодрить — и отпустить обратно в хвост довольную и веселую.

Если б эти части хоть толику любопытства на себя отвлекали! Общее внимание Немайн снесла бы куда спокойней, если бы считала свой внешний вид хоть чуточку менее дурацким. И неважно, что шелковые ленточки на ушах оказались неизбежны и необходимы. Совершенно так же, как шарф на шее. Без них нежная кожа быстро натирается о вырез шлема. Пришлось набросить на уши широкие тканые петли, завязать… Вот теперь — шлем снят, а кончики лент вьются на легком ветру, путаясь с короткими красными прядями. Выглядит легкомысленно, зато можно крутить ушами, сколько душе угодно, и все слышать.

Когда к полудню до первого магазина добраться не удалось, стало ясно — сроки придется сместить. За счет отдыха. Иначе никак, все рассчитано. Немайн решила отказаться от намерения поспать в колеснице — вместо этого, показывая армии пример бодрости, стояла столбиком. Чем привлекала еще больше внимания. Время от времени отвлекалась, оглядывая доски, на которых ученицы играли странную партию: позиции обозначают поселения выше по реке, магазины, переходы по дороге или реке. Фишки — войска, речные кораблики, скорее напоминающие лодки, продовольствие, военные припасы. Если бы не пополнение, мозаику можно считать в целом разложенной — но приходят новые люди, много людей, и следует дать новые распоряжения и указания.

А заодно продолжить планирование — в расчете на победу, на поражение, на стояние армий друг против друга.

— Стояние нам выгодно, — говорила Немайн ученицам, — а саксам — нет. Мы подтянем еще силы, снабжение наладим, если надо. Зато саксам ни фуража, ни продовольствия взять неоткуда! Кроме собственного обоза.

Дорога становилась все более забитой. Наконец Немайн, тяжело вздохнув, признала: все планы на кампанию пошли прахом. Подвел образ отличной римской дороги — и недооценка числа беженцев. Нет, она-то успеет. Но пешая армия северных соседей, с большим обозом, не меньше, чем пара подвод на десяток бойцов, встретив встречный поток людей, к сражению опоздает безнадежно. Значит, Гулидиену — и ей — придется встречать саксов не равными силами, но в два раза меньшими. Что ж, как говорит Ивор, и не такое случается. Место выбрали хорошее. Резервная позиция — на несколько миль западнее. Но туда нет римской дороги с севера. Тогда под полновесный удар всей силы саксов попадет уже войско Кейндрих. Гораздо более слабое. У них шансов выстоять вовсе нет. Вот и приходится думать да шипеть, как змея, которой на хвост наступили.

— Ладно, — мысли катились лавиной, и следовало отлить их в хоть какую-то форму, — ладно. И ведь на западный берег не отойти! Придется принимать бой, имея за спиной реку и болото, что вдоль берега. Мост, похоже, лучше перед боем сжечь. Чтоб не было искушения к бегству. Все равно снабжение пойдет по реке. Оборона. Большого вала насыпать не успеем, да и отдохнуть нужно. Частокол между валом города-форта и лесом Гулидиен и без меня поставит. Надо же прикрыть лагерь! Что не особо и поможет. Римский форт стар и мал. И вообще, сейчас он скорее напоминает обычный камбрийский городок. Туда не спрятаться и не продержаться. Что-то я упускаю…

— Майни, ты говорила, что земля будет на нашей стороне!

Сестра богини в сверкающей броне привлекает не меньше взглядов, чем сама Немайн. А еще — чего не знают ни Анна, ни Немайн — она их охраняет. Ведь если саксы достаточно хитры, они могут подмешать в эту толпу человека с самострелом. Так Харальд сказал и отправился расчищать дорогу. Вот и приходится вполуха впитывать мудрость, а остальными чувствами следить, что вокруг происходит. Но теперь можно и о непонятном спросить. Потому как Харальд снова рядом. Только-только сменился из передних рядов. Которым приходится тяжелее всего. Именно им пробиваться через толпу. И исполнять приказ: темп превыше всего.

— Если бы земля… А там за спиной болото! Строй, значит, в нитку — через дорогу, от леса до города, и никакого движения сзади! Всего счастья, что не обойдут.

— А что такое болото? — вопросила спереди правящая колесницей Анна. Ей приходилось малость полегче, чем всадникам — вперед, в самое месиво, колесницы не лезли. — Земля и вода. Ты же с водой возиться обожаешь! Это ведь твое! С ней должно быть проще.

— Вода лишняя, — отрезала Немайн. — Не нужна там вода!

— Вот и отлично. Уговори ее уйти!

И замерла, ожидая. Все-таки Неметона — богиня только проточных вод. Вдруг гнилая вода не ее епархия? Сида открыла было рот — возразить. И осеклась. А потом расплылась в улыбке. Совершенно дурацкой, несмотря на длинноватые клыки.

— Спа-а-асибо, Анна Ивановна, — протянула.

Ведьма пожала плечами. К новому титулованию она привыкла — сида объяснила, что подобное употребление имени означает у народа холмов особое уважение. А вот «спасибо» — просто вежливость, благодарности она совершенно не заслужила, напомнив очевидное. Зато вызнала то, что и сама Немайн позабыла. И не рассказала бы. Если же заодно и саксам не поздоровится — совсем славно. Теперь можно спокойно ждать, пока наставница не займется воплощением задуманного. Если ты Анна Ивановна, конечно. А если — Эйра, которой все нужно знать вчера? Тогда ты немедленно лезешь к треугольному уху, шепчешь: