Ван Ван из Чайны 3 - Павел Смолин

class="p1">— Прежде всего я бы хотел поблагодарить соперника за очередной урок — благодаря уважаемому Новаку Джоковичу я многому научился, и с нетерпением буду ждать наших следующих встреч.

— Как вам Франция? — спросил журналист французского канала.

Какой жуткий акцент!

— Мне понравился витающий в воздухе запах выпечки. К сожалению, спортивный режим не позволяет мне отдать должное красотам Парижа, но я надеюсь однажды наверстать упущенное.

Вру — нафиг мне эта Франция, если в Поднебесной есть отличная копия Эйфелевой башни? И вообще здесь холодно — середина осени, и я чувствую, как нехорошо царапаются под пропотевшей одеждой ледяные когти. Не заболеть бы.

— По информации нашего телеканала, у отеля вас встретили сочувствующие уйгурам демонстранты, — соврал и журналюга, потому что «не по информации», а из первых так сказать рук: фургончик с логотипом их канала перед отелем имелся.

— А, да? — изобразил я смущение. — Я не знаю французского, поэтому не смог разобрать надписи на их плакатах. Думал, что это мои фанаты, — почесав в затылке, я рассмеялся. — Неловко вышло! А кто такие «уйгуры», кстати?

— Вы не знаете? — вытянулось у журналиста лицо.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Извините, меня ждут любимая девушка, бабушка и друзья.

— Неплохой экспромт, — похвалил за ответы на камеру невесть откуда нарисовавшийся рядом со мной Фэй Го.

О, журналюги снимают и что-то строчат в блокнотиках. Будет мой телохранитель в вечернем выпуске новостей злобным коммунистическим куратором, который мешает мне публично горевать о судьбе несчастных уйгуров.

— «Независимая журналистика» — это такой ублюдочный миф, что даже как-то оторопь берет с тех людей, кто в него верит, — поделился я соображениями.

Хоба — перемахнувшая через ограждение Катюша бросилась мне на шею. Ну и пусть ее курточка неприятно холодит тело под мокрой футболкой — душевное тепло гораздо сильнее.

— Ты такой молодец!!! — чмокнула меня в щеку. — А расскажешь мне правила тенниса, чтобы я понимала, что происходит?

А⁈ Я думал ты знаешь!

— Конечно! — улыбнулся я ей, аккуратно поставил девушку на землю, взял за руку и повел к проходу в раздевалку, встретив на пути перебравшихся сюда с трибуны бабушку Кинглинг и Хуэев.

— Прекрасная игра, — отвесил мне комплимент Личжи.

— Хорошо, что победил, — грубо, но с улыбкой (камеры и люди смотрят!) похвалила бабушка Кинглинг, смерив Катю неприязненным взглядом.

А та и не заметила — смотрит только на меня, и в глазах написано такое, что у меня пропали последние остатки сомнений в своем выборе. С такой женщиной мне по пути.

— Не мерзни, — напомнил мне тренер Ло, успевший добраться до нас с тренерской скамейки и набросил мне на плечи одеяло.

Какая трогательная забота!

Катя опомнилась и перехватила инициативу — теперь за руку тащила меня она:

— Точно! А я тебя еще и задержала, — придалась самобичеванию.

Бабушка Кинглинг укоризненно вздохнула, красноречиво посмотрев на меня: «смотри, какая она неправильная — ты тут мерзнешь, а она на шею вешается!».

— Ничего, — улыбнулся я Кате, и мы не настолько дружной, как мне бы хотелось, гурьбой отправились в раздевалку.

Горячий душ частично смыл с меня усталость и как следует согрел. Теплые олимпийка и джинсы надежно укрыли от сквозняка, а работающая в микроавтобусе печка создала приятный микроклимат по пути к отелю. Увы, к механическому теплу добавлялись попытки бабушки Кинглинг накалить атмосферу:

— Катя, Ван говорил, что твой отец — обычный полицейский, а мама — учительница?

Будь девушка китаянкой, вопрос бы прозвучал совсем иным тоном — и то, и другое в Поднебесной является социально уважаемыми профессиями, а в России, увы, не совсем, поэтому вопрос следует понимать так: «Катя, а это правда, что твоя семья нищая?». Именно поэтому Кинглинг и уточнила, что отец Кати «обычный» полицейский, а не например министр внутренних дел.

— Да, многоуважаемая госпожа Ван, — с очень вежливым поклоном и испуганным тоном ответила Катя.

Старший Хуэй незаметно для бабушки подмигнул мне:

— Это хорошие, благородные профессии. Судя по тому, что ты смогла поступить в Цинхуа по квоте, ты хорошо учишься, Екатерина?

— Да, многоуважаемый господин Хуэй, — точно так же ответила Катя и на это.

Ну конечно же Личжи не отказал мне в переданной ему по телефону просьбе убедить бабушку принять девушку, которая мне очень нравится. «Конфигурация» вокруг меня таким образом выстроилась зубодробительная, и теперь вся ее мощь будет направлена на нашу «Госпожу»!

* * *

Праздничный ужин в ресторане отеля являлся для меня некоторого рода пыткой: окружающие кушают все, что хотят, а мне нельзя. Впрочем, голодом меня никто не морил — как и в другие дни в Париже, привезли еду из китайского посольства. Блюда — местные, потому что я так попросил, поэтому на столе еда из двух «источников» смотрелась гармонично. Формат заведения не элитный — просто шведский стол с салатами и «перво-вторыми» блюдами, фруктами, мясными деликатесами и колбасами, кускусом, многими видами сыров и яиц, выпечкой и напитками на любой вкус и цвет.

— Так чем конкретно занимается в полиции твой отец? — спросил Катю Фэй Го.

Телохранитель предпочел привычную китайскому желудку утку, а умная бабушка, которая уже успела понять, что здесь происходит, сделала вид, что ей интереснее луковый суп, чет ответ девушки.

— Раньше он работал заместителем в следственном комитете Красноярского края. В сорок пять лет вышел на пенсию, но до сих пор продолжает консультировать бывших коллег и иногда читает лекции в университетах Красноярска.

Нифига себе «простой полицейский». Молодец телохранитель — почитал досье, потом дал почитать его тренеру Ло (и мне бы дал почитать, но я отказался — нечестно), и теперь они вдвоем через наводящие вопросы «подсвечивают» те пункты, которые выставляют Катю и ее семью в выгодном свете.

В мире существует две условные «шкалы успеха». Первая «заполняется» деньгами, вторая — социальной значимостью, связями, происхождением и другими отличными от бабла вещами. За Западе сильнее первая «шкала», у нас — вторая, и коммунизм здесь совершенно не причем.

— Хорошая карьера и достойное ее завершение, — уважительным тоном одобрил Ло Канг и потянулся за багетом.

Взяв его в руку, он с прищуром понюхал каноничный французский продукт и взялся за нож, намереваясь разрезать багет вдоль. Нож с хрустом преодолел корочку и со столь же бодрым хрустом вгрызся в «мякиш», благополучно завязнув через несколько сантиметров. Лицо тренера Ло забавно