Ван Ван из Чайны 3 - Павел Смолин

Авторитет спортивного педагога в очередной раз сработал безотказно — бабушка стремительно оттаяла лицом и снизошла до заключения меня в объятия:

— Вот оно что! Ты просто так соскучился по мне, что не можешь играть. Мне приятно, но прошу тебя — помни, что я всегда с тобой, пусть даже и нахожусь где-то около Антарктиды.

Окончание фразы прозвучало как-то вяло: устала бабушка со старым отцом путешествовать.

— Просто я подумал, что тебе понравится Париж, — подыграл я, изобразив смущение.

— Ну конечно он мне понравится, — умилилась Кинглинг и отступила на шажок назад.

— Как тебе круиз? — опередил я ее в смене темы.

— Океан, холод, лёд, — пожала плечами бабушка и строго посмотрела на меня. — Примерно как там, откуда родом твоя новая девушка!

— Там до океана фиг доберешься, — улыбнулся я, сделав вид, что не понимаю её недовольства.

К этому моменту Ло Канг успел погрузить в микроавтобус бабушкин чемодан, а мы — рассесться в салоне и тронуться.

— Надеюсь, ты не имеешь на нее серьезных планов, — заявила Кинглинг. — И не увиливай от ответа!

— Имею, — признался я.

— Какой ужас, — вздохнула бабушка. — Прадедушка который месяц ищет тебе подходящую невесту из хорошей семьи, а ты…

— Хорошо, что он не успел найти несчастную девушку, которую мне пришлось бы вежливо отшить, — перебил я.

Офигеть — я ни словом ни духом про такие интересные инициативы! Логично, спору нет, но «без меня меня женили» мне нафиг не надо!

— Вот теперь я узнаю тебя таким, каким ты был раньше — совсем не ценишь того, что мы для тебя сделали! — приложила меня бабушка.

— Сделанное уже вернулось многократно — настолько, что нескольким поколениям Ванов придется сильно постараться, чтобы оказаться нищим фермером в деревне, — откинувшись на спинку, сложил я руки на груди. — Можно теперь побыть нормальной семьей, где никто никому ничего не должен, а все просто любят и поддерживают друг дружку?

— Разве мы с прадедушкой желаем тебе плохого? — «удивилась» Кинглинг. — Почему ты так решил? Даже полному дураку должно быть ясно, что гораздо лучше жениться на молодой и красивой девушке высокого происхождения, чем на нищей старухе из далеких земель!

Пожав плечами, я со скучным лицом показал бабушке поднятый большой палец — «ок!» — отвернулся к окошку. Обиделся.

Ло Канг кашлянул в кулак и попытался разрядить обстановку:

— С таким настроем Ван точно проиграет.

— И будет сам в этом виноват! — не смутилась Кинглинг. — Победы достаются ему слишком легко, и это кружит ему голову! Поражение станет хорошим уроком — может после этого он будет слушать старших?

— После этого я просто разочаруюсь во всем на свете, — парировал я. — И буду общаться со всеми вами ровно столько, сколько необходимо для сохранения семейного лица.

— Только посмотрите на него! — всплеснула Кинглинг руками, чуть не приложив тренера Ло по лбу. — Задумался о сохранении лица после того, как на весь Китай объявил об отношениях с нищей русской старухой!

Запостил, да — а чего тут скрывать?

— Несмотря на общеизвестный факт о наличии у больших людей нашей страны гаремов с любовницами, в нашем обществе все-таки считается не совсем правильным менять партнерш как перчатки, — нахально улыбнулся я бабушке.

Ло Канг удивленно вылупился на меня — видимо не такой уж факт и «общеизвестный». Тоже мне, секрет! Спишем на банальный недостаток кругозора у младшего телохранителя.

— Прошу тебя не упоминать об этом на людях, — попросил Фэй Го.

— Не буду. Просто выиграю назло не желающей понимать меня бабушке и на радость любимой женщине, — заявил я.

— Неблагодарный наглец, — прошипела на меня бабушка. — Уважаемый, остановитесь — пусть лучше Париж мне покажет многоуважаемый Хуэй Личжи!

— Ну вот и отлично! — обрадовался я, пока телохранитель сворачивал на обочину. — Династический брак почти в кармане, а значит я могу спокойно жениться по любви.

— Малолетний идиот! — напоследок выплюнула бабушка в мою сторону и мощно захлопнула за собой дверь.

— Не потеряется? — осторожно спросил тренер Ло, когда мы тронулись.

— Такие не теряются, — отмахнулся я, ощущая стремительный прирост мотивации.

Придется победить — «назло» и «на радость»!

Глава 24

Джокович был шикарен — всего третий раз мы с ним встречаемся на корте, но, как и ожидалось от теннисиста заоблачного уровня, серб успел окончательно разобраться в моих приемчиках и почти совладал с моей «леворукостью». К счастью — именно что «почти», потому что понимать что делать это одно, а воплотить понимание на практике — совсем другое. Хорошо, что соперник не амбидекстр, но к следующей игре против Джоковича мне нужно что-то придумать: полуфинал закончился с очень опасным счетом для меня. Прошел по грани — в очередной раз. Но прошел! Но по грани! Но прошел! Но к следующему турниру нужно что-то придумать! Но прошел!

Спасибо бабушке Кинглинг и Кате — самолично устроенные себе кнут и пряник надежно выбили из головы все ненужное, оставив там кроме желания побеждать дальше только некоторое удивление тем, что трибуны Accor Arena даже на полуфинале оказались заполнены едва ли наполовину. Спасибо местным китайцам, которые обеспечили хотя бы это — две трети зрителей пришли сюда ради меня, и я им за это благодарен.

Руки и ноги привычно ныли, немного ныла спина, прохладный воздух наполнял горящие огнем легкие, окружающие шумы, словно пробившись через пелену концентрации, наполнили голову. Победа! Третья подряд победа над Джоковичем!

— Ван! Ван! Ван! — скандировали французские граждане китайского происхождения.

— Ва-а-аня-я-я!!! — почти чудом расслышал я восторженный писк Кати, взирающей на меня горящими глазами с первого ряда.

Бабушка Кинглинг сидела там же, но через «буфер» в виде Ли и старшего Хуэя, и лицо держала ожидаемо умело — у нас здесь камеры и господин Личжи, которым о наших с матриархом разногласиях знать не нужно.

— Отличная игра, — с улыбкой протянул мне руку Джокович.

— Интереснее прошлых! — улыбнулся я в ответ, пожав потную ладонь. — Спасибо за ценнейшие уроки, мистер Джокович!

— Не благодари! — хохотнул он. — Увидимся в Англии.

— Увидимся! — отозвался я, и мы разошлись.

Хороший мужик этот серб.

Теперь «подход» к камерам — Джоковича снимают одни, меня — другие: