Однажды суровой зимой - Елена Михалёва

— Ты убил мою жену, — отчеканил король. — Чуть не погубил сына. Хотел занять мое место. И ты смеешь обвинять в этом… меня?

Слова Ориса Винграйна падали, как каменные глыбы. Любое следующее слово могло стать последним и раздавить узника. Но отчего-то король был слишком терпелив. Сдержаннее обычного. Собравшиеся в зале ожидали всплеска гнева. Ярости. Но никак не сдержанности, столь не свойственной правителю Крахолла.

— Я же сказал, тебе не понять меня, — Тирус Абиалли поджал губы. — Поэтому добавить мне нечего. Все уже сказано.

— Тогда я озвучу королевский приговор, — Орис Винграйн чуть наклонил голову. — Подсудимый Тирус Абиалли, бывший верховный магистр Кархолла, приговаривается к смертной казни через отсечение головы. По воле короны палачом выступит герой Срединного мира рыцарь Кердас.

— Это честь для меня, стать дланью правосудия, ваше величество, — Кердас положил руку на грудь и почтительно склонил голову.

Тирус Абиалли посмотрел через плечо на великана. Его губы вновь скривились в ухмылке. Вероятно, он ожидал, что его не сожгут заживо, не повесят и не четвертуют, как прочих предателей. Несмотря на все его преступления, король избрал для него довольно быструю и легкую казнь. Тем более от рук того, кто бьет столь точно и неумолимо, как нефилим. Милосердный приговор. Даже в какой-то мере почетный. Умереть от меча великого героя. Пожалуй, казнь, достойная если не правителя, то его близкого родственника.

— Казнь состоится через полчаса в королевском саду на малой площади, — продолжал Орис Винграйн. — Присутствовать разрешено лишь моим советникам и нефилимам. На то моя воля.

Кто-то зашептался. Видимо, те недовольные, что жаждали досмотреть свершение правосудия до конца. Но монарх решил иначе. Видимо, устраивать балаган из и без того непростого события он не захотел. Либо имел другие мотивы. Кто знает, что в действительности происходило в голове короля?

— Есть ли желающие оспорить волю короны или что-то добавить? — будничным тоном спросил Орис Винграйн.

Собравшиеся молчали. Спорить с правителем никто не планировал. А добавлять тут было нечего. За чудовищные преступления должно понести самое суровое наказание. Конечно, этот суд еще будут долго обсуждать не только в Кархолле, но и за его пределами. Но не сейчас. Сейчас следовало смолчать и покориться, тем самым поддержать волю их короля и главного защитника.

В воцарившейся тишине голос принца Вендала прозвучал, как набат посреди ночной площади. Принц говорил тихо, глядя на свои ладони, сложенные на коленях. Будто разговаривал сам с собой. Но очень скоро стало ясно, к кому обращены его слова:

— Ты думаешь, что все решено. Что ты обретешь покой совсем скоро. Быть может, тебя ждет Преисподняя за прегрешения. И там тебя встретят твои «старые друзья». Поэтому ты так спокоен. Но я хочу, чтобы ты знал одну вещь: однажды они придут ко мне.

Вендал поднял взор на узника. Его зеленые глаза были темны. Черты лица — жестки.

— Не к отцу. Ко мне. И зададут вопросы. И тогда я буду решать их судьбу. Но только, в отличии от отца, я никому ничего не обещал.

Тень холодной улыбки скользнула по губам принца. Он поднялся с места, с наслаждением наблюдая за тем, как бесстрастная уверенность на лице Абиалли сменяется тревогой. Его глаза расширились и забегали от короля к принцу. Словно подсудимый хотел что-то сказать, но не решался произнести этого вслух.

Тем временем Вендал спустился на одну ступеньку вниз и продолжил еще тише (а собравшиеся затаили дыхание пуще прежнего):

— Возможно, я буду милосерден. Или захочу мести. Кто знает? — он подошел к бывшему магистру ближе. Посмотрел сверху вниз: — Я хочу, чтобы ты знал это. Их судьба будет зависеть от меня. Но ты моего решения не узнаешь. Правда, ужасно? Пугающее ощущение неизвестности. Это будет твое последнее ощущение в жизни. Так умерла моя мать, которая не знала, что ждет ее единственного сына. Так умер сир Ланерли, которому даже некогда было предположить, смогу ли я спастись. Мой дядя. Мой настоящий дядя, который отдал за меня жизнь. Он страдал от этой неопределенности в свои последние минуты жизни. А мой отец страдал от нее несколько месяцев, пока я скрывался в лесах от твоих демонов.

Вендал наклонился к предателю совсем низко. Его темные волосы упали на лоб. Принц прошептал в вытянувшееся лицо Абиалли:

— Чувствуешь неопределенность? Запомни это чувство. Сегодня ты умрешь с ним.

Вендал Винграйн выпрямился, откинул волосы с лица. Все собравшиеся глядели лишь на него.

— Отец, я не смогу присутствовать на казни. Возникли неотложные дела. Прости. С твоего позволения, я удалюсь, — отчеканил он.

Не оборачиваясь, наследник Кархолла пошел прочь из зала меж рядами оторопевших гостей. Его твердые шаги отдавались гулким эхом под высокими сводами.

— В… Вендал! — внезапно выкрикнул Тирус Абиалли. — Подожди, Вендал!

Губы приговоренного побледнели и дрожали. Он заерзал на месте, силясь обернуться назад через плечо. Но руки были крепко прикованы к подлокотникам. Кресло под ним жалобно заскрипело.

— Вендал! — но услышав, как стражники открывают принцу двери, чтобы выпустить его из зала, бывший магистр воззвал к королю: — Орис, прошу!

— Увести предателя, — коротко бросил монарх. Он чуть прищурил глаза и поджал губы, чтобы скрыть от публики довольное выражение лица.

Стражники поспешили отстегнуть Тируса. К ним присоединился Кердас. Он встал со своего места, огромный и пугающий, в черных одеждах без единого светлого пятнышка. Похожий на ожившую гору. Подошел к приговоренному и положил большую ладонь на его плечо. Абиалли обмяк и побледнел еще больше. Уставился на нефилима полными страха глазами.

— Я буду тем, кто проводит вас в последний путь, любезный, — пророкотал силач.

— Испытания верующей –

Малисса старалась не смотреть на то, как казнят предателя Тируса Абиалли. В основном, потому что ее зверски тошнило с самого завтрака. И дело было вовсе не в лишении человека жизни. Нет, кровавые сцены перестали пугать ее задолго до того, как она пришла в Эдвермор и насмотрелась там на итоги демонских бесчинств. Будучи лекарем, она привыкла видеть кровь и страдания с малых лет. Причина ее недомогания крылась в ином.

Прелестную Малиссу растила мать, правнучка ангела. Отец был потомком демона и сбежал еще до того, как девочка родилась. Они странствовали по миру. Нигде подолгу не задерживались, чтобы не вызывать пристального внимания к себе. Мать притворялась травницей и знахаркой. Она научила Малиссу исцелять хвори. И привила девочке любовь к ближним, несмотря на все их неурядицы, бродяжничество и голод.

Добросердечная правнучка ангела делала все возможное, чтобы дочка выросла набожной и верной идеалам своего