Все оттенки желаний - Марина Крамер

– Ты дурак, если я начну полосовать тебя во всю силу, ты будешь весь в рубцах, потому что плеть жесткая, – объясняю я во время перерыва на перекур. – От нее очень глубокие следы.

– Да по фигу, – злится неугомонный юноша, глубоко затягиваясь сигаретой.

– Как это – по фигу? Ты просто не знаешь, что это такое!

– А так получается не садомазотанго, а пародия.

– Слушай, придурок! Уже за одно то, что я вообще согласилась участвовать в этом твоем шоу, ты должен ко мне прислушиваться! Я, взрослая замужняя тетка, выступаю черт знает в каком виде перед толпой экзаменаторов только потому, что тебе так захотелось! – Я сую окурок в пепельницу и вешаю плеть ему на шею. – Так что успокойся и делай то, что я скажу, понял? – смотрю ему в глаза, наклонившись близко к лицу, и вижу, как он напрягается, а по плечам, перетянутым кожаными ремнями, бегут мурашки.

– Ух ты-ы-ы… – тянет он, осторожно беря мою руку. – Вот ты сказала сейчас… у меня аж свернулось что-то внутри…

– Смотри, чтобы не развернулось обратно, – насмешливо фыркаю я и закашливаюсь, отворачиваюсь к балкону.

– Давай я тебе чая сделаю мятного, – Славик ведет меня к дивану, усаживает, расстегивает туфли. – Посиди, я сейчас.

Я уже не реагирую на то, что наедине он меня зовет по имени и на «ты».

Откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. По кабинету распространяется запах мяты – Митька привез зеленый чай специально для меня, потому что другого я не пью. На диван рядом опускается Славик, в руках он явно держит кружку-пресс, потому что очень уж сильно пахнет мятой. Приоткрываю один глаз – ну так и есть.

– Сейчас, пару минуток, – обещает он и кладет мои ноги себе на колени. – Не затекают больше?

– Отвяжись, я тебя прошу…

– Слушай, так клево – колготки в «сетку», я раньше не обращал внимания…

Ну, ты здоров врать, братец… А то, что твоя последняя партнерша только в таких и ходит постоянно – это как? Она их даже зимой не снимает, я-то помню. Еще ругала ее постоянно за это – мол, застудишь себе все, потом будешь мучиться, когда ни детей, ни здоровья, одна сплошная красота.

Славик сегодня что-то уж больно романтичный, даже не пристает, удивительно, только юбку чуть приподнял до середины икры, но на этом и остановился. Ух ты, прогресс…

Я забираю у него кружку, пью – в горле сильная боль, глотать невыносимо, а чай горячий.

– Шоколадку хочешь? – Славик тянется к своему рюкзаку, стоящему возле подлокотника дивана, достает оттуда плитку горького шоколада.

– Не хочу. Глотать больно.

– Ну и зря, – констатирует он, отхватывая зубами приличный кусок. – От шоколада появляется энергия…

– И лишние килограммы тоже, – ехидно добавляю я: в последнее время у Вячеслава начал появляться животик, над чем хихикают в клубе все – от директора до детей.

– Ой, да ладно! Сейчас вот сезон закончится – и я на месяц в тренажерку пойду, все и сойдет. Кстати, я тебе не говорил – меня зовут в стриптиз подрабатывать!

– А то ты там уже не подрабатываешь, – поддеваю я, и Славик краснеет.

Он уже забыл, как год назад попался мне на глаза в одном ночном клубе, куда мы завалились с Ульянкой. Сидели, мирно пили текилу, никого не трогали – и тут здравствуйте… Вячеслав в блестящих стрингах… Я со смеху чуть под стол не упала. Ульянка долго не могла понять причину моей истерики, а смущенный Славик поспешил укрыться в другом углу зала. Потом звонил мне на мобильный и просил не говорить никому, и в особенности – Митяю, он у нас ярый противник такого вида заработка.

Короче, сегодня юноша забылся.

– Ну, ладно тебе, Лор… жить-то надо как-то…

– Да живи – я тебе запрещаю, что ли? Мне вот абсолютно все равно, как и чем ты копейку зарабатываешь. Идем дальше мучиться, – я наклоняюсь и начинаю застегивать босоножки…

Дома – опять глухое одиночество и тишина. Что остается женщине в такой ситуации? Правильно, только воспоминания.

Мне всегда было странно, как Костя мог быть настолько в себе не уверен, ведь просто мечта, а не мужик, только свистни – очередь выстроится. И он всякий раз напряженно ждал от меня ответа на вопрос, увидимся ли мы, приду ли я, позвоню ли. Меня это раздражало. Вот и сейчас – я не хочу его жалеть, но постоянно это делаю. Вчера опять слушала «Агату», так они моими словами поют: «не люби меня, будь со мною грубее, активнее, не проси у меня прощения» – ну, не знакомо ли, а? Да просто до последней буквы! Но я так и не смогла внушить эти простые истины Косте, даже не знаю почему.

Зато он часто обвинял меня в том, что в его жизни все пошло совсем не так, как он задумывал.

– Сука… как же ты меня измотала, Лорка… я тебя ненавижу просто… ты мне исковеркала все: жизнь, работу – все… – часто говорил он, и это меня страшно злило.

– Брось меня, – неоднократно отвечала я на его стенания, за что мгновенно и расплачивалась.

Он вскакивал и наотмашь бил меня по щеке:

– Вот же ты тварь какая, а?! Бросить?! Бросить тебя, чтобы ты кому-то другому досталась?!

– Спятил? Я никогда тебе не принадлежала, если ты не помнишь.

Вторая пощечина, звенит в ухе и на секунду темнеет в глазах…

Почему я все это терпела, а?

Я видела, как он бесился от собственного бессилия – понимал, что я права, но не мог смириться с этим. И моя первая ночь с Джером только добавила ему горечи, он даже не потрудился узнать подробности, как никогда не узнал того, что Джер увез меня силой, а не я сама пошла к нему:

– Иди! Ну, что стоишь – иди! Я же знаю – он тебя ждет! Давай, сваливай, иди к нему! Он же лучше меня, ты сама так написала – только с ним тебе в кайф, а я так, тряпка, слабак, все время жалею! Иди-иди, он не будет тебя жалеть, он не знает такого слова, так же как ты!

Господи, как мне его было жалко в этот момент, если бы он только мог узнать… Я не могла видеть его таким, просто не могла – мне было физически больно. Я помню, что подошла к нему вплотную, прижалась к разгоряченному злостью телу и сказала:

– Если ты хочешь, я больше никогда даже не посмотрю в его сторону. Только скажи, что ты этого хочешь, просто чтобы я знала… Скажи прямо, а не намеками, не угрозами. Возьми и признайся вслух. Нам обоим станет легче, мы все забудем.

– Уходи, – процедил Костя, отталкивая меня.

И я ушла. Захлопнула дверь квартиры и спустилась пешком с шестнадцатого этажа. Я не удивилась, не обиделась – мне в тот момент было никак. Единственный раз я сама – сама! – попросила у него подтверждения собственной нужности, и человек не смог переступить через себя. Он приволок в нашу жизнь Джера, он толкнул меня к нему, он дал повод сравнивать их. И в решающий момент не смог меня остановить, удержать, хотя я дала ему в руки все козыри. Не смог. Или просто не захотел?