История Византийской империи. Т.1 - Александр Васильев

Не мирясь с экономической зависимостью Византии от Персии, Юстиниан поставил своей целью найти такой путь торговых сношений с Китаем и Индией, который не находился бы в сфере персидского влияния.

Косма Индикоплов

Ко времени Юстиниана относится замечательный литературный памятник, сообщающий драгоценные сведения как о географии бассейнов Красного моря и Индийского океана, так и о торговле с Индией и Китаем: это – «Христианская топография» Космы Индикоплова, написанная в середине VI века[378].

Родившись в Египте, вероятно в Александрии, Косма с ранних лет занялся торговлей, но, не довольствуясь торговыми операциями в родной стране, предпринял ряд дальних путешествий, во время которых посетил берега Красного моря, Синайский полуостров, Эфиопию (Абиссинию) и, может быть, доезжал до Цейлона. Будучи христианином, вероятно, несторианином, он после разнообразной жизни окончил свои дни в монастыре монахом. Прозвание Космы Индикопловом (по-гречески «Индикоплевст»), встречается уже в древних списках его сочинения.

Для нас не важна основная цель «Христианской топографии», доказывающей христианам, что, вопреки системе Птолемея, земля имеет не форму шара, а вид продолговатого четырехугольного ящика, наподобие жертвенника в ветхозаветной скинии Моисея; вся же Вселенная уподобляется общему виду скинии. Для науки имеют громадное значение, как отмечено выше, географические и торговые сведения Космы. Автор добросовестно оповещает читателя о своих источниках и дает им соответственную оценку; он различает свои личные наблюдения, как очевидца, сообщения других очевидцев и, наконец, сведения, полученные им понаслышке. Он в качестве очевидца описывает дворец абиссинского царя в городе Аксуме (в так называемом Аксумском царстве), дает точное описание нескольких интересных надписей на берегу Красного моря и в Нубии, а также индийских и африканских зверей, и, что особенно надо отметить, сообщает ценнейшие сведения об острове Тапробане (Цейлоне) и выясняет его торговое значение в эпоху раннего средневековья. Из его описания явствует, что Цейлон в VI веке был центром мировой торговли между Китаем, с одной стороны, и восточной Африкой, Персией и через нее с Византией, с другой стороны. По словам Космы, «Служа посредником[науч.ред.24], остров принимает многочисленные корабли, приходящие со всей Индии, Персии и Эфиопии». Жившие на острове персы-христиане, т.е. несториане, имели там свою церковь и штат духовенства.

Интересно, что, несмотря на почти полное отсутствие примеров прямых торговых сношений Византии с Индией, византийские монеты эпохи Константина Великого появляются на индийских рынках, проникая туда, очевидно, не через византийских купцов, а при посредстве персов и абиссинцев (аксумитов). Монеты с именами императоров в Византии IV, V и VI веков – Аркадия, Феодосия, Маркиана, Льва I, Анастасия I, Юстиниана I, были найдены в южной и северной Индии[379]. В международной экономической жизни VI века Византия играла настолько крупную роль, что, по свидетельству того же Космы, «все народы вели торговлю при посредстве византийской золотой монеты (номисмы или солида), которая принимается повсюду от одного края земли до другого, служа предметом удивления для всех людей и всех государств, так как такой монеты в других государствах не было»[380].

Косма рассказал весьма интересную историю, которая показывает глубокое уважение в Индии к византийской золотой монете (номисме):

«Однажды[науч.ред.25] один из местных торговцев[науч.ред.26] по имени Сопатр – умерший, как мы знаем[науч.ред.27], тридцать пять лет назад, – прибыл для торговых дел на остров Тапробану. Случилось так, что и из Персиды корабль бросил якорь. Люди Адулиса[науч.ред.28], с которыми был Сопатр, сошли на берег, сошли и персы, с которыми был и посол персов. Затем архонты[науч.ред.29] и сборщики налогов их приняли и отвели к царю. Царь принял их, и после того, как они пали ниц, разрешил им сесть. Тогда он их спросил: „Каковы ваши страны и каковы ваши дела?“. Они ответили: „Хорошо“. Потом, среди других вопросов, царь спросил: „Который из ваших царей лучше и сильнее?“ Перс вскричал: „Наш более могущественный, более великий, более богатый, и он – царь царей. И если он чего хочет, он – может этого добиться“. Сопатр молчал. Тогда царь обратился к нему: „А ты, ромей, тебе нечего сказать?“. Сопатр же: „Что мне сказать, когда перс говорит такие вещи? Если ты хочешь узнать правду, ты имеешь здесь обоих царей. Рассмотри каждого из них и ты увидишь, кто из них более блистателен и могущественен“. Царь, удивившись этим словам, сказал: „Как же я имею здесь обоих царей?“. Сопатр ответил: „Ты имеешь монеты обоих – от одного номисму, от другого – драхму, то есть миллиарисий. Посмотри на изображение каждого и ты узнаешь правду“. Царь, похвалив и одобрив (предложение), велел доставить обе монеты. Номисма была из чистого золота, блестящая и хорошей чеканки. Дело в том, что туда доставляют монеты лучшего образца. Миллиарисий же был серебряной монетой, и этого достаточно, чтобы его невозможно было бы сравнивать с золотой. Царь, покрутив обе монеты, их изучил и, похвалив номисму, сказал: „В самом деле, ромеи блистательны, могущественны и мудры“. Он приказал оказать большой почет Сопатру и, посадив его на спину слона, приказал возить по городу в сопровождении барабанов, с большим почетом. Это нам рассказал Сопатр и его спутники с Адулиса, прибывшие на остров. Они также говорили, что перс от всего случившегося был очень унижен»[381].

Кроме историко-географического и бытового значения, труд Космы имеет и крупное художественное значение благодаря многочисленным рисункам (миниатюрам), которыми был украшен его текст; может быть, некоторые рисунки были исполнены самим автором. Рукописный оригинал VI века до нас не дошел; но сохранившиеся позднейшие рукописи «Христианской топографии» содержат копии первоначальных миниатюр и поэтому являются ценным источником для раннего византийского, специально александрийского искусства. «Миниатюры рукописи Космы, – говорит Н.П. Кондаков, – характеризуют византийское искусство в эпоху Юстиниана лучше, чем всякий другой памятник этого периода, за исключением некоторых мозаик Равенны»[382].

Сочинение Космы впоследствии было переведено на славянский язык и пользовалось большим распространением. Существует много русских списков «Христианской топографии» с приложением портрета самого Космы Индикоплова[383].

Защита византийской торговли

Юстиниан задался целью освободить византийскую торговлю от персидской зависимости. Для этого необходимо было установить прямые сношения с Индией через Красное море. В северо-восточном углу Красного моря (в Акабском заливе) находился византийский порт Айла, откуда индийские товары могли идти уже сухим путем через Палестину и Сирию к Средиземному морю. Другой порт, Клисма (около современного Суэца), лежал в северо-западном углу Красного моря, откуда был прямой путь к Средиземному морю. На одном из островов, Иотаба (теперь Тиран), при входе в Акабский залив, у южной оконечности Синайского полуострова, при Юстиниане был устроен дозорный таможенный пункт для проходящих судов[384]. Но у императора не было в Красном море для регулярной торговли достаточного количества кораблей. Ввиду этого он вступил в сношения с единоверными абиссинцами (с Аксумским царством), убеждая их покупать в Индии шелк и потом перепродавать его Византии, т.е. хотел, чтобы они явились, подобно персам, посредниками в торговле между Византией и Индией. Но эта попытка окончилась ничем, так как абиссинские купцы не могли справиться с персидским влиянием в Индии, и монополия на покупку шелка осталась в руках персидских купцов. Таким образом, новых путей для прямой торговли с Востоком Юстиниану открыть не удалось. В мирные промежутки Персия по-прежнему оставалась посредницей, удерживая торговлю в своих руках и наживая большие деньги.

Счастливый случай, однако, помог Юстиниану разрешить столь важный для его государства вопрос о торговле шелком. Несколько монахов или, по другому источнику, один перс[385], – сумели, обманув всю бдительность китайских досмотрщиков, доставить в империю коконы шелковичного червя и научили греков искусству разведения шелковичных куколок. Тогда Византия быстро освоилась с этим делом: появились плантации шелковицы; основывались фабрики для выделки шелковых материй. Главные фабрики шелковых тканей были в Константинополе, затем в сирийских городах, Бейруте, Тире и Антиохии, и, наконец, позднее в Греции, в основном в Фивах. Одна существовала в Александрии, ибо египетские одежды продавались в Константинополе[386]. Шелковое производство, сделавшееся казенной монополией, стало давать империи крупные доходы. Византийские шелковые ткани расходились по всей Западной Европе и украшали дворцы западных государей и частные дома богатых купцов. Таким образом, во время Юстиниана византийская торговля пережила один из самых важных моментов в своем развитии. Однако, как бы ни были значительны доходы от шелкового производства, они не были в состоянии поправить общего критического финансового положения империи. Юстин II мог показать тюркскому послу, посетившему его двор, шелковое производство в полном объеме[387].