Андриеш - Буков Емилиан Нестерович

И свободною осталась

Только правая рука;

Он осколок буздугана

Ею кинул в вышину,

Но, взлетев среди тумана,

Тот вернулся к чабану.

Вот внезапно над хребтами,

Над грядой скалистых круч

Взмыло розовое пламя,

И стрелою из-за туч

Брызнул первый звонкий луч:

Солнце наконец взошло!

Блещет плащ его пунцовый,

Стало ясно и светло,

И растаяли оковы!

И на жаркой позолоте

Радуга мелькнула… Нет!

Это буздуган в полете

Радужный оставил след.

Он ударил с небосвода

И насквозь пронзил урода,

Повалил гранитный вход

И расплавил семь ворот,

С каждой двери сбил замок,

Все решетки смял в комок

И в стене проделал брешь.

И спокойно Андриеш,

Не боясь волшебных сил,

Во дворец врага вступил.

Он вошел и увидал

Пред собой огромный зал,

Где столбы ребристых скал

Подпирают, держат своды

Из гигантских темных плит

Вулканической породы.

Между двух колонн лежит

Превратившийся в гранит

Черный Вихрь длиннобородый

И беспечно, крепко спит.

А под ним, как жар, блестит

Золотой песок и щебень.

Рядом с длинной бородой

Флоричика держит гребень,

А в ногах сидит седой

Гном с улыбкою притворной,

Пехливан, дурак придворный,

Изогнувшийся в дугу,

Всюду, будто на бегу,

На одной ноге застыли,

В камень превратившись вдруг,

Толпы безобразных слуг.

Все они похожи были

Выражением лица

На хозяина дворца —

То ли свиньи, то ли волки,

Вислоухие, как псы,

Дыбом шерсть стоит на холке,

Словно хоботы — носы,

А колючие усы —

Как ежиные иголки.

А на близком расстояньи,

В головах у колдуна,

Джана-Зорилор видна,

Волшебством превращена

В мраморное изваянье.

Молча высится она,

Лишь глаза ее живые

Испускают зоревые

Лучезарные огни,

И в проклятом замке этом

Светятся они одни

Благотворным, вечным светом.

Кличет Андриеш везде:

— Миорица, Миорица,

Где же ты могла укрыться

В этом колдовском гнезде?

Он бежит сквозь коридоры

В поисках своей Миоры,

Побывал подряд в шести

Башнях замковых дозорных,

Но в стараниях упорных

Все не мог ее найти.

Наконец пред ним седьмая

Башня, как стрела» прямая.

В башенном стволе пустом

Вьется лестница винтом;

Понял мальчик, что она

Из костей овечьих белых

Чародеем сложена.

Со слезами оглядел их,

Стал взбираться вверх по ним,

По ступенькам костяным,

Круг за кругом, выше, выше,

И добрел до самой крыши.

Здесь нашел он Миорицу;

Вот она пред ним стоит

На камнях замшелых плит.

И сквозь узкую бойницу

Неподвижно вдаль глядит

С круглой башенной площадки,

Превратившись в мрамор гладкий,

И застыл у самых глаз

Слёз блистающий алмаз…

Чабаненок, словно мать,

Стал Миору обнимать,

Но в ответ ему овечка

Не промолвит ни словечка,

И прервать не в силах он

Миорицы мертвый сон.

И заплакал пастушок,

Как никто не плакал в мире…

Хлынул с лестницы поток,

Забурлил все шире, шире

И погнал свою волну

Прямо-в горло колдуну.

Это Днестр, краса Молдовы,

Чабану помочь готовый,

Через горы, напрямик,

Путь пробил в последний миг,

Все ручьи и реки к бою

Он привел сюда с собою.

Подступившая волна

Разбудила ото сна

Чародея-людомора,

И задвигались вокруг

Вслед за вихрем толпы слуг.

Тут воскликнула Миора:

— Андриеш, бежать пора!

Слышишь, дрогнула гора?

Черный Вихрь внизу проснулся,

Шевельнулся, встрепенулся,

Злобно машет бородой

И тебе грозит бедой!

Беглецы вдвоем пустились

Вниз по лестнице, скорей,

Миновали семь дверей,

И у входа очутились,

Где обрушена стена;

Здесь, желанной встрече радо,

Расколдованное стадо

Окружило чабана.

Пес Лупар к нему спешит,

Заливается, визжит,

Скачет, пляшет, лижет руки…

Наступил конец разлуке!

Но пастух стоит угрюмо,

И в глазах застыла дума:

— Как же быть ему сейчас?

Он родное стадо спас,

Вот Лупар и Миорица,

Перед ними путь прямой

К Трем Источникам, домой…

Нет, приятель! Не годится

Так трусливо поступать,

Надо в бой идти опять!

И с родимого востока

Прозвучало издалёка:

«Наступает время мести,

Вспомни о гайдуцкой чести!

Нападай же, не робея,

На поганого злодея,

Встань на битву юный, бодрый —

Так велят родные кодры!»

Вынул мальчик флуер свой

И побудкой боевой,

Раскатившейся далече,

Дал сигнал к началу сечи.

Всё отважней, всё грозней

Слышен гулкий топ коней…

Пусть не скоро — понемногу

Соберутся на подмогу,

А надежда вся пока —

На искусство пастушка.

Песня флуера звучит,

В черном воздухе журчит.

Исчезает тишина —

И злодей воспрял от сна,

Понял: всё теперь серьезней,

Чем всегда: грозит беда!

Взвился в небо, как всегда,

И пустился строить козни:

Стал кривым и безголосым

Мрачноглазым… Фэт-Фрумосом!

Песнь летит во все концы,

Подступают храбрецы

Медленно, за шагом шаг, —

И осанистый вожак

Произносит невзначай:

«Андриеш, игру кончай!»

«Ты ли это, Фэт-Фрумос?

Отчего ты так охрип?»

«Я совсем охрип от слез:

Чуть в сраженье не погиб!»

«И лицом ты черен что-то!»

«Просто слезла позолота,

От природы я таков,

Я — из грубых гайдуков!

Впрочем, парень, не страдай,

Флуер, флуер мне отдай!»

Призрак руки к дудке тянет,

Пастуха вот-вот обманет.

«Как же я играть-то буду?»

«Ты, пастух, готовься к чуду:

Коль умолкнешь — в тот же час

Побежит злодей от нас!»

«Ну, бери, коль уж пришел ты,

Но ответь-ка мне как раз:

Черный, вижу, правый глаз

У тебя, а левый — желтый!

Ты исчадье темноты!

Вижу — оборотень ты!»

«Ну, змееныш, погоди же:

Познакомимся поближе!

И явился в черных латах,

Раскаленных и крылатых,

Вихрь во всем своем обличье,

В устрашающем величье,—

Стынет в жилах кровь живая.

Он изрек, повелевая:

«По хотенью моему

Погрузись, пастух, во тьму,

Стань, негодник удалой,

Ты гранитною скалой,

Стань бездумным валуном,

Спи вовеки черным сном!»

Но не в силах он заклясть

Андриеша — ибо власть

Чернокрылого злодея

Отступить должна, слабея,

Перед властью добрых чар:

Ведь у Андриеша — дар

Сфармэ-Пятры: он хранит

От заклятия в гранит,

Понял Вихрь — волшба не в прок

И пустился наутек.

А снаружи — бой кровавый,

Бьются гайдуки со славой,

Крепко бьют драконов злобных,

Колдунов гороподобных,—

Гайдуки бросают вызов

Своре черных блюдолизов!

Пастушок бежит во двор:

Песня флуера в простор

Возлетает, помогая