Андриеш - Буков Емилиан Нестерович

Мама имя мне дала…»

И внезапно… Ой, да что же?

Вдруг по великаньей роже

Потекли потоки слез,

Будто зарыдал утес.

И любому сразу видно —

Великану больно, стыдно!

Не ошибка ль? Что с верзилой?

Слезы с непомерной силой

По щекам, от пыли серым,

Льются, будто водопад,

Слезы горькие скользят,

Каждая — в арбуз размером!

Видно, вспомнив о былом,

Вопросил каменолом,

О своей всплакнув судьбе:

«Говори: чего тебе?»

«Я за черную гряду

К Замку Черному иду!»

«Бей его землетрясенье!..»

Видно, великан в волненье,

Видно, ярость в нем пришла

Чувству слезному на смену:

Тяжким кулаком со зла

Бухнул в каменную стену,

И взволнованно тотчас

О себе повел рассказ,—

Как не выболтать тоску

Вот такому пареньку,

Что тебя не только спас

От болезни, но и даже

Для отмщенья рати вражьей

Копит силы про запас?

Проклинаючи судьбу,

Сфармэ-Пятра начал повесть:

Хоть за страх, но и за совесть

Камни на своем горбу

Раньше Вихрю он таскал:

Тяжкие обломки скал

На гору катил без счета,

Строил стены и ворота,

Строил башни и валы

Из больших кусков скалы.

Не роптал он, не ворчал,

Тяжестей не замечал,

Сколько скал он своротил

К славе Черного Сиятельства!..

Лишь в одном строптивым был —

Не терпел он издевательства.

А хозяин, захмелев,

То сорвет на парне гнев,

То, родню зазвавши в гости,

Просто так, совсем без злости,

Лишь для смеху, просто так

Повелит: сгрызи, батрак,

Этот камень, и другой,

Кушай, мальчик дорогой,

Кушай, а не то — смотри!..

Без остатка все сожри!

Парень давится, но ест

По скале в один присест;

Черный Вихрь еще подбросит —

Мол, батрак добавки просит.

Рядом с ним, на парня глядя,

Ржет его драконий дядя,

Ржут его драконьи тети,

Ржут, восторга не тая,

Все драконьи кумовья,

Вся родня драконья в слёте!

Но опасен смех такой:

Коль о гордости людской

Может тут возникнуть речь —

Шутки лучше поберечь!

Вихрь велел однажды спьяну

Съесть — для шутки — великану

Сразу десять скал гранитных,

Угловатых, монолитных,

Вот мол, парень, вот мол, витязь

Гости-гости, веселитесь!

Сфармэ-Пятра возроптал,

Веселить гостей не стал,

Отказался камни есть —

Но его настигла месть

В тот же миг: драконы в злобе

Разъяренно, сообща

Сухо крыльями треща,

Подступили, и в утробе

У него огонь зажгли —

Мол, теперь поешь земли,

Да огонь, мол, потуши —

Словом, парень, попляши.

С той поры и день и ночь

Камни стал гигант толочь

И весь день (зачем — невесть)

Грубый щебень жадно есть,

Только пламя всё не гасло —

Щебень для него — как масло.

Великан для образца

Взял скалу — и без усилья

Раздробил щебенкой, пылью

И развеял до конца,

И рассказ продолжил свой:

«Отомстивши мне с лихвой,—

Парень, от тебя не скрою,—

Вихрь умчался той порою

Далеко, как никогда.

Часто он крадет стада

У людей.

За жертвой новой,

Черной злобой окрылен,

Полетел в долину он,

Что зовется Трехручьевой…»

Андриеш воскликнул: «Как?

Говоришь, помчался враг

Прямо в край родимый мой?

Это он закрыл все тьмой,

Много погубил людей,

Усыпил меня, злодей,

И умчал под небеса

Стадо все мое и пса,

И любимую сестрицу,

Дорогую Миорицу?!

В этом вся моя беда!»

«Я видал ее тогда…»

«Миорицу?»

«Точно, да:

Вспоминаю, как сейчас,—

Черный Вихрь в тот самый раз

Запер стадо в подземелье,

А меня швырнул в ущелье,

В эту пропасть, в этот гроб,

В этот гиблый ящик, чтоб

Я, строптивец непокорный,

Грыз гранит подошвы горной,

Чтоб не отдыхал ни дня

И дышал рекой огня.

Я хоть пленник, да не связан,

Выход я найти обязан,—

Горный кряж я продолблю

И злодея погублю!»

«Вижу, бедный мой герой,

Ты безумен: за горой

Есть дорога, но она

Не туда обращена!

Та же, что нужна, на горе

Пролегает через море…»

«Ну, тогда совсем беда.

Здесь ни брода нет, ни льда:

Ох, по этим по глубинам

Не пройти нам, не пройти нам…»

«Сфармэ-Пятра, погоди:

Раз уж море впереди,

Будь же, великан, героем:

Мы с тобою мост построим!»

Отыскал

Груду скал

Исполин,

Из долин

Натаскал

Валунов.

Способ — нов:

Натащив,

Стал в пролив

Их метать;

Ни дать, ни взять

Возникают острова —

Есть у парня голова!

Остров к острову встает

Посреди бурлящих вод,

Пусть волна идет врасхлест —

Будет мост,

Будет мост!

Горный кряж гигант калечит,

Скалы прямо в море мечет.

Андриеш валун наметит —

Делом исполин ответит:

Размахнется им и бросит —

Даже отдыха не просит!

И огромная дуга,

Упираясь в берега,

Возникает средь воды

Гребнем каменной гряды.

С каждым мигом все прочней

Хоть обоз кати по ней!

Расступились волны с хрипом,

С ядовитым, злобным шипом,

Отступила постепенно

Даже яростная пена,

И широкой полосой,

Темной, каменной косой,

Лег, просторен, горделив,

Новый путь через пролив:

Может ныне кто угодно

По нему шагать свободно!

Сфармэ-Пятра в восхищенье

Перестал крошить каменья

И в восторге пастушка

Подхватил исподтишка,

Стал подбрасывать его —

Знать, по нраву баловство!

Говорит он: «Ты меня

Спас от страшного огня,

Я теперь совсем холодный,

Я теперь совсем свободный!»

Пастушка летать заставил

Великан, — видать, давно

Не было ему смешно!

Насмеявшись же, добавил,

Пастушку вернув свободу:

«Если ты готов к походу,

Знай, что Черный Вихрь со зла

Превращать людей привык:

Был ты витязь, стал — скала.

Станешь камнем в тот же миг!

Ну, а я на то в ответ

Дам скитальцу самоцвет, —

У меня он с давних пор,

Мне его царица гор

Подарила, — кто возьмет

В путь-дорогу камень тот,

На того всем вражьим чарам

Суждено яриться даром!

Тот в скалу не превратится,

Так сказала мне царица.

Нет дороже самоцвета —

Только прячь его от света,

От чужих недобрых глаз,

Чтобы камень не погас.

Ну, а я пойду домой.

Где-то край родимый мой?

Знаю я, что в два ручья

Плачет матушка моя,

Ты ведь должен понимать,

Мальчик, кто такая — мать!»

Это пастушку знакомо,

Эти самые слова:

Речь, он помнил, такова

Стрымбы-Лемне, древолома!

Сходны речи двух верзил.

И пастух проговорил,

Принимая сомоцвет:

«Посылал тебе привет

Стрымба-Лемне, добрый малый,

Ты его, дружок, побалуй,

Загляни к нему ты в лес…»

«Да ведь он давно исчез,

Не желает знать родни!»

«Сфарма-Пятра, заверни

Ты к нему — в своей чащобе

Он сидит в великой злобе,—

Говорит, что, мол, родня

Не желает знать меня…»

И пастух не без участья

В двух словах пересказал