Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

законом. Молчаливый, с красивыми голубыми глазами, болезненный и слабый, он часто страдал мигренями и другими недугами… В 1800 году, избегая рекрутского набора, вернее, спасая своего отца от неизбежной необходимости нанять охотника вместо тщедушного сына, Беранже не записался в контроль. Пико-му не приходило, однако, в голову, потребовать от него этой записи, до того он выглядел стариком не по летам. Бледный лицом, слабогрудый, вдобавок плешивый вследствие частых головных болей, он не годился для Марса и мог ожидать того же от Венеры… Если справедливо мнение, что сумасшедшие предки могут иметь гениальных или талантливых потомков, то Беранже только в этом мог считаться до сих пор сыном своего отца. По в 1840 году фатальная сила наследственности дает себя чувствовать поэту, и в нем обнаруживаются в это время несомненные признаки атавизма. Беранже де Формантель и Беранже де Мерсис, первый — прадед, второй — отец поэта, оба пережили внезапные порывы наследственного помешательства, родовую манию величия… Сила воли покидаетего в эту порутолько раз в 1809 году, он подумывал тогда о самоубийстве, но условия его жизни улучшились, и поэт опять вошел в свою колею. Напряженная литературная деятельность, политическая агитация, два тюремных заключения, наконец, лета не замедлили, однако, поколебать душевное равновесие поэта. В конце 1840 года Беранже встретился с одной иностранкой… и вдруг влюбился в нее. Шестидесятилетний старик, под влиянием этой страсти, подобно Беранже де Формантелю, бросил дом, друзей, литературу и бежал в Фонтенэ-су-Буа. Никто не знал, где искать его, между тем как он терзался в своем убежище над вопросом — жениться или нет на очаровательной иностранке… Болезнь впервые дает знать о себе Беранже в 1851 году. Через четыре года она приняла уже угрожающую форму, поэт страдал гипертрофией сердца, осложненной страданием печени. По временам он стал терять память, силы его падали с каждым днем… В мае 1857 года он дополнил свое завещание, где попросил похоронить его без всякого шума… В июне того же года у Беранже стал помрачаться рассудок…» (Барро, 1994, с. 200, 205, 219, 251, 255.)

«Подмоченная» по мужской линии наследственность и явная ненормальность психофизического развития не помешали проявлению поэтического таланта. Возможно, что демократизм и революционность творчества Беранже явились своеобразной реакцией на аристократические претензии отца. Отмечающуюся эмоциональную неустойчивость (мысли о самоубийстве в 29лет и страстная влюбленность в возрасте 60 лет) можно считать вполне «нормальной» для поэтической личности.

БЕРДСЛЕЙ (Beardsley) ОБРИ ВИНСЕНТ (1872–1898), английский художник-график. Его болезненно хрупкие рисунки, отличающиеся виртуозной игрой силуэтов и линий, повлияли на графику стиля модерн.

Наследственность

«Отец художника, Винсент Пол Бердслей, болел туберкулезом. Болезнь была наследственной, потому он не мог заниматься постоянной работой. Кроме того, он отличался легкомыслием: вскоре после свадьбы он промотал все семейные деньги». (Айтуганов, 1992, б/с.)

Общая характеристика личности

«Заболев туберкулезом в шестилетием возрасте, Бердслей подвергся сильному приступу болезни, когда ему было семнадцать. С 1896 года он уже был инвалидом». (CD Britannica 2000.)

«Бердслей рано осознал исключительность своего положения. Когда ему было семь лет, вьГяснилось, что болезнь отца передалась и сыну… Для Бердслея же заболевание означало, что он может умереть непредсказуемо рано и быстро. Он слишком хорошо понял это, будучи еще совсем юным. В школе Бердслей редко участвовал в общих играх, он был

освобожден от физических упражнений и тяжелых заданий; всегда мог уединиться с книгой, сославшись на недомогание. Книги стали его лучшими друзьями… Он рано начал сочинять стихи, а увлечение театром привело к тому, что стал писать и пьесы… Благодаря поддержке нескольких аристократических семей Бердслей усиленно занимался с известными пианистами, совершенствуя мастерство. В одиннадцать лет уже давал концерты на публике, — ему прочили хорошее будущее, сочинял». (Айтуганов, 1992, б/с.)

[В 22 года] «…он становится главным художником и иллюстратором журнала “Иеллоу бук” — плацдарма Ар нуо-во; однако после выхода в свет четырех номеров ему предлагают уйти из журнала: поводом к увольнению послужила чересчур бурная личная жизнь художника». (Пийеман, 1998, с. 63.)

Особенности творчества

«Хотя Бердслей всегда дорожил репутацией меломана, библиофила, блестящего знатока коллекций Британского музея и Национальной галереи, только рисунок был той подлинной страстью, которая то наполняла его бешеной энергией, то бросала в омут хандры и депрессии. Подобная смена состояний характерна для многих больных туберкулезом, и Бердслей понимал, что это укорачивает его дни… Определенная патологичность многих рисунков объясняется в какой-то мере тем, что он всегда стоял как бы на краю пропасти: с одной стороны — свет жизни, с другой — бездна небытия… Как подлинный гений Бердслей в рисунках вел жизнь своих героев, отождествлял себя с ними, проникался их психологией, характерами, нравами. Только так возможно создать настоящие шедевры. Но повышенный интерес к гермафродитам, эротичность рисунков, абсолютная раскованность в самовыражении служили основанием для многих домыслов. Молва обвиняла Бердслея в гомосексуализме, в связи с собственной сестрой, в изощренном разврате. Хотя никаких доказательств тому ни до, ни после смерти найдено не было». (Айтуганов, 1992. б/с.)

«Неумеренное занятие музыкой, и притом музыкой исключительно серьезно-страстной, какова, например, вагнеровская, разумеется, не могло не отозваться на нервном юнце самым роковым образом. Непрестанная рафини-ровка души уже в отрочестве истощила жизненные соки будущего иллюстратора “Саломеи”. Появился целый ряд вполне болезненных идиосинкразий, среди коих первое место заняла приязнь к ночному освещению; Бердслей-музыкант точно так же, как впоследствии Бердслей-рисовальщик, неизменно отдавался работе лишь при свечах, будь это даже днем, когда приходилось закрывать ставни и спускать тяжелые драпри. Насколько он был капризен, своенравен и придирчив, об этом мы хорошо осведомлены из характеристики Бердслея устами его издателей… Я сказал, что это был фетишист. Но с равным правом можно прибавить, что это были сафист и флагеллянтист в действенном и страдательном значении этого понятия; на это слишком ясно намекают его картинки “Граф Лавендер”, “Герольд” и даже отчасти такие невинные на первый взгляд рисунки, как заглавный лист “The Savoy” или “Битва модников и модниц”». (Евреи-нов, 1992. с. 258, 262.)

«Незадолго до смерти Бердслеем овладела глубокая религиозность, он горько раскаивался в своих эротических работах. Уже прикованный к постели, в письме к Л. Смитерсу он обращался с просьбой уничтожить все “неприличные” рисунки и гравировальные доски к ним». (Айтуганов, 1992, б/с.)

Тяжелое соматическое заболевание (туберкулез) и сознание возможной скорой смерти способствовали формированию своеобразного характера, стремящегося жить как можно интенсивнее и