Девятый вал I: шторм судеб - Александр Спиридонов

слышал тот же голос, что знал много лет, перед ним стоял абсолютно тот же человек, но его слова и их смысл будто принадлежали кому-то другому.

— Я вижу, ты в замешательстве, Люпус, — заметил ученый настороженный взгляд помощника. — Ровно в таком же нахожусь и я. Наверное, каждого человека рано или поздно на его жизненном пути настигает этот вопрос: как много можно отдать, чтобы получить что-то взамен.

— Зависит от того, что ты отдал и что получил.

Инкритий сложил руки в карманы и продолжил смотреть в океан. — Абсолютно верно, мой друг. В последние два дня я много думал обо всем. Мелех предложил мне стать капитаном на его судне.

— Капитаном? — Люпус столь сильно округлил глаза, что, казалось, глазные яблоки вот-вот выпадут из орбит, в лепёшку разбиваясь о деревянное покрытие палубы.

— Да, именно капитаном. Предложил свое покровительство и все мощности армады для изучения Буйного моря.

Люпус глядел на Инкрития обеспокоенным и тревожным взглядом в ожидании услышать его ответ.

— Но, я отказался. Пока мы шли на Малат, я долго думал и сомневался. Но сейчас знаю твердо, что вся эта экспедиция была ошибкой. Она была нужна мне, чтобы увидеть свое отражение в зеркале судьбы. Узнать, кто я такой, и, поверь мне, Люпус, я ничем не лучше Мелеха. Я наркоман, а море — мой наркотик, и я готов отдать все ради него. Пора с этим заканчивать. Больше никто не умрет, ведь больше я сюда не вернусь.

— Кстати, об этом капитан Ласкелар предупредил нас, что мы сюда действительно больше не вернемся. Сказал, что за каждым из нас будет пристроен человек, и, если хоть кто-то из нас вякнет о том, что здесь было и что мы знаем, убьет нас и всех тех, кто нам близок. Сожгут дома, и даже воспоминания о нас канут в лету. Он поименно назвал всех моих родственников и друзей, рассказал о картинах, что пишет моя жена, и даже о том, что моя дочь Зои спит лишь на правом боку, потому что боится спать лицом к шкафу, считая, что там живут монстры. Инкритий, они знают все! — Люпус пытался скрыть страх, охвативший его после разговора с Ласкеларом, но слегка дрожащий голос его выдавал. — По официальной версии, мы путешествовали 2 месяца по ранее посещенным островам, а потому ничего нового и не узнали, а затем попали в шторм, что потопил корабли. Нас спас далеко зашедший банкорийский корабль и вернул обратно. Корабли Банкора — самые мощные, учитывая сплав из огнуса, так что их легкий заход в Буйное море никого не удивит, а также они признали власть Мелеха в общем Южном море, благодаря чему вопросов у пограничных банкорийских кораблей при виде этого флага быть не должно. Нас вернут домой, и никто не будет задавать нам лишних вопросов

Инкритий повернул голову на человека по имени Ласкелар, направляющегося к адмиральской каюте, и встретился с его холодным пронзающим взглядом.

— Пусть не беспокоятся, больше мы сюда не вернемся.

— Ласкелар, Сарвин! — Рамос, спускающийся по смотровому мостику, с огромной улыбкой и широко расставленными руками, очевидно, был крайне рад встрече со своими знакомыми. — Вы что, даже не просрали Малат, пока нас с адмиралом не было?

— Нет, ведь основная причина его «просирания» была с адмиралом, — ответил светловолосый мужчина, насколько понял ученый, по имени Ласкелар.

— Сарвин, бес ты поганый, снова нажрался? — Рамос стукнул Сарвина по груди, практически сбивая того с ног.

— Нажраться может пират или бомж в подворотне, а я созерцаю букет неповторимого вкуса, раскрывающегося в букете…

— В общем, нажрался, — прервал его Ласкелар.

— В общем, да, — согласился Сарвин.

— Значит, на вас напал левиафан? — спросил Ласкелар, уверенно держа руки за спиной и ехидно улыбаясь.

— Откуда ты… а, впрочем, это же ты, чего я спрашиваю. Да, напал южнее Дарона. Там просто невероятно. Это преисподняя, я вам точно говорю, — впечатленный пережитыми событиями капитан, активно размахивая руками, рассказывал остальным об увиденном. — Волны настолько высокие, что закрывают небеса, и тьма как ночью, ничего не видно, а еще дальше начинаются водовороты, огромные, невероятные, как весь Малат, и их десятки, а может, сотни по всему горизонту. Мы почти ушли от них, но корабль пострадал — и тут БАЦ! — Рамос заорал на весь корабль, из-за чего задремавший во время истории Сарвин вздрогнул. — Честно, когда Мелех говорил о том, что видел подобного рода монстров в тех краях, я не верил, как и не верил в то, что те огромные кости, лежащие на Дароне, принадлежат им, но сейчас… — Рамос сделал глубокий вдох, — сложно не поверить, когда под тобой целая куча дерьма от увиденного.

Царящий на корабле гам внезапно стал затихать. Шум моря и волны, разбивающиеся о корабль, вновь доминировали в воздухе, сопровождая звук медленных шагов, исходящих от небольшого капитанского мостика, второго этажа каюты Мелеха. Дыхание каждого члена экипажа захватило при виде своего адмирала, не часто балующего рядовых матросов своим видом. Как всегда, гладко выбритый, одетый в белую шелковую рубаху, расстёгнутую на груди, король пиратов с поатаном в руке вышел на мостик и сложил руки на легендарном мече, уперев его в пол. Властно оглядывая свои владения и столпившихся на причале пиратов, он сказал:

— Приветсвую вас, соратники! Сегодня мы вернулись из нашей славной экспедиции за Дарон, и, благодаря Инкритию Огедаю, одному из ученых континента, мы узнали о точных каналах, способных доставить нас в любое место Буйного моря!

Собравшаяся толпа разразилась аплодисментами и одобрительными криками. Сотни пиратов в лохмотьях и их капитаны рукоплескали, торжественно приветствуя дар ученого армаде. Инкритий же продолжал смотреть в море, будто не замечая оваций и признания. Он отстранился от всего, что происходило на корабле.

— Мы получили знания, которые дадут нам гигантское преимущество перед народами континента и будут способствовать сотрудничеству с нами в дальнейшем. Инкритий…. — Мелех бросил взгляд на картографа и рукой пригласил его на центр палубы. — Не стой, будто ты ничего не сделал, выйди, покажись народу, — громко прокричал генерал армады под эйфорические свист и выкрики толпы.

Сделав глубокий вдох, Инкритий двинулся вперед сквозь толпу, лениво и нехотя обходя людей, словно презирая их радость. Рамос, Ласкелар и Сарвин стояли на первом этаже палубы прямо под небольшим балконом, на котором выступал адмирал. Остановившись в паре — тройке метров от них, прямо по середине гигантской палубы «Колосса», ученый остановился и поднял голову на стоящего в лучах жаркого солнца Мелеха. Морской дьявол поднял руки, и людской шум прекратился так же быстро, как гаснет огонь, перекрой