Две жены господина Н. - Елена Ярошенко

— Руководство операцией по устранению Дубасова возложено на меня, а я принял решение, что для спасения организации работу на данном этапе следует прекратить, — сказал ему Савин. — Всем членам боевой группы следует немедленно отправиться в Финляндию. Нам нужно немного покоя, потом вернемся и продолжим наши дела.

Гноровский облегченно вздохнул. Чувствовалось, что охотой на московского генерал-губернатора он уже сыт по горло.

— Вот только не знаю, как быть с устранением Татаринова. Федя его тогда не добил. По слухам, он оправился от ран и где-то скрывается. Скорее всего в Москве. У нас есть купленные люди в варшавской полиции, от них поступили сведения, что Николая перевезли в Москву. Нужно бы пустить кого-то по его следу, а наши все уже примелькались здесь. Всю группу, работавшую по Дубасову, каждая собака из охранки теперь знает в лицо. А ведь живого Татаринова товарищи нам не простят. Азес при каждой встрече только и спрашивает, когда мы его наконец уберем. Не знаю, что делать…

— А что, если попросить о помощи Медведя? Я слышал, он сейчас в Гельсингфорсе. Ты тоже туда собираешься. Разыщи его через Азеса, Евно поддерживает с Медведем связь.

Медведем называли Михаила Орлова, отличившегося на московских баррикадах в декабре 1905 года. Он был настоящим фанатиком террора. Несмотря на то, что с партийной программой эсеров Медведь соглашался не полностью, считая ее излишне мягкой, боевую организацию он ставил очень высоко и готов был работать с савинцами, несмотря на программные разногласия. Пожалуй, это был неплохой вариант — Орлов мог внести в дело казни предателя необходимую инициативу и энергию. Он вообще был парень инициативный…

— Да, Борис, я чуть не забыл, а что же все-таки с динамитом Кати?

Савин, мысленно уже строивший свою беседу с Медведем, даже не понял, о чем идет речь.

— Какой еще динамит?

— Ну тот, что она оставила в своем номере в «Боярском дворе»?

— А что?

— Я пойду получу ее вещи, а?

— Ты совсем рехнулся? Ее вещи могли уже обыскать и динамит этот нашли. Там наверняка устроена засада, и тебя арестуют. Что за ребячество! Нам не составит труда разжиться другим динамитом.

— Да я не об этом. Все-таки взрывчатка может попасть в руки случайного человека. А вдруг кто-нибудь погибнет?

— Слушай, прекрати эти интеллигентские штучки! Что для тебя важнее — казнить царского сановника или спасти никчемную жизнь гостиничного швейцара? Если какой-нибудь полудурок подорвется, неосторожно обращаясь с динамитом, может жаловаться сам на себя. Мы должны думать о главном — наше дело спасать Россию!

Глава 18

На Крещенье Павел Мефодьевич Антипов нанес следователю Колычеву визит. Дмитрий и Мура, побывавшие с утра на водосвятии, замерзшие и счастливые, уговорили Антипова остаться у них пообедать. Помявшись для приличия, сыщик согласился.

Будучи убежденным холостяком, сам он никакого хозяйства не держал и жил в меблированных комнатах, а обедал в трактирах, чтобы не портить себе жизнь бытовыми сложностями. Но, когда ему доводилось бывать в чужих домах с налаженным хозяйством, он не мог отказать себе в удовольствии съесть домашний обед или попить чаю с пирогом хозяйской выпечки. А праздничный домашний обед был для одинокого сыщика настоящим событием.

Мура была в этот день очень оживленной и очень-очень хорошенькой, более чем всегда. Дмитрий любовался ее лицом, ее блестящими глазами, ее красивыми пальчиками, порхающими над столом. Даже в своем скромном клетчатом платье Мура казалась королевой. В какой-то момент Митя ревниво заметил, что и Антипов приглядывается к ней с большим интересом.

Павел Мефодьевич так и застрял в этот вечер у Колычевых. После долгого праздничного обеда, за которым все позволили себе пропустить рюмочку-другую, настроение у всей компании сделалось исключительно добродушным.

Дмитрий достал гитару и подыграл Муре, исполнившей несколько старинных романсов. Потом все оделись и пошли прогуляться по морозцу. На Пречистенском бульваре Муре пришла в голову идея взять лихача, который с гиканьем помчал их в санях по заснеженным улицам. По пути Антипов уговорил Колычева и Муру заехать в какой-то трактир, в котором пел замечательный цыганский хор. После трактира вернулись на Остоженку к Колычеву пить чай…

— Замечательные у вас пироги, Дмитрий Степанович. Неужели мадемуазель Мари вас так побаловала?

— Ой, что вы! — засмеялась Мура. — Я печь не умею, даже не представляю, как делают тесто… У Мити есть замечательная прислуга по имени Дуся — вот она мастерица печь. Вы к нам на масленицу приезжайте — Дусины блины просто сказка.

Антипов любезно поблагодарил, но на лице его промелькнуло странное выражение: Колычев представил ему Муру как знакомую, просто знакомую, а фраза «Вы к нам на масленицу приезжайте…» прозвучала слишком уж по-семейному. Впрочем, Павел Мефодьевич проявил такт и ничего не заметил.

— С грибной начинкой пирожки такие, что язык проглотить можно. — От неловкости он вернулся к кулинарной теме. — И грибочки будто только вчера из лесу…

— Дуся сушеные белые покупает и вымачивает их в молоке, — заметила Мура. — Получается очень вкусно. У этой женщины много чему можно научиться, несмотря на ее молодость.

— А грибочки, извините за любопытство, у какого торговца куплены? Уж больно хороши, — продолжал Антипов. (Колычев про себя усмехнулся — сыщик даже за столом остается сыщиком, и что прикажете делать, кроме как извинить его за любопытство…)

— Не знаю, я ведь со слугами за провизией не хожу, — пожала плечами Мура. — Они у нас самостоятельные. Вроде бы где-то на Смоленском рынке в лавке у Троицкой церкви берут…

— Ох! — хлопнул себя по лбу Антипов. — Кстати, о Смоленском рынке… Простите великодушно, сразу нужно было сказать, да я запамятовал… Я ведь вам адресочек-то достал, Дмитрий Степанович, ну, тот, что вы просили давеча. Мещанина Константина Василькова. Не серчайте, что ждать вас заставил, дело больно нелегкое оказалось. Но ничего, справились-таки мои орлы. Действительно, проживает такой мещанин в меблированных комнатах «Феодосия» в приходе церкви Николы на Щепах. Это от Рынка по Проточному переулку спуститься нужно в сторону реки и за угол свернуть. Там двухэтажный дом с вывеской. Место, конечно, сомнительное, не первого разбора эти номера, всякое там случается…

— Господи, Павел Мефодьевич, дорогой, какое дело вы для меня сделали! — закричала Мура, лицо которой, и без того оживленное, буквально засветилось от радости. — Если бы вы знали, голубчик, как я вам благодарна! Вы настоящий ангел!

— Ну, ангелы у нас в сыскном не служат… Они по другому ведомству.

— Не скромничайте, милый Павел Мефодьевич! Вы позволите, я вас поцелую от избытка чувств?

— С превеликим удовольствием!

Антипов подставил под поцелуй Муры сначала правую, потом левую щеку, и она, смеясь, его расцеловала.

«Врет Антипов, что позабыл про адрес, — ревниво подумал Колычев. — Наверняка просто хотел повыгоднее свою новость преподнести…»

Впрочем, Антипова и вправду было за что поблагодарить.

— Ну что, завтра отправимся в гости к твоему брату? — спросил Колычев Муру, когда Антипов удалился наконец восвояси.

— Нет, не завтра. Послезавтра.

— Почему? Ты ведь так ждала этой встречи. Зачем же откладывать?

— Затем, что мне нужно собраться с духом, с силами, с мыслями. Я очень ждала этой встречи и теперь еще больше жду… Но… Как бы тебе объяснить, Митя? У меня состояние полного сумбура, сейчас я в смятении, в нервах, и мне нужно успокоиться, чтобы пойти в эту «Феодосию» с холодной головой и повести себя с братом правильно. Он человек сложный…

Колычев подумал, что в семье Муры всегда все было как-то излишне сложно. Если бы он узнал адрес своего потерянного брата, то, наверное, побежал бы к нему сразу же. Но, с другой стороны, никакого брата у него никогда не было. А если бы был? Да еще такой, как у Муры, — картежник, шулер и скорее всего мелкий жулик…

Бог весть, как вел бы себя Колычев и сколько времени ему понадобилось бы, чтобы собраться с силами для родственной встречи… А Мура просто светилась от счастья.

Утром Мура сказала:

— Митя, сегодняшний день мы с тобой превратим в настоящую сказку. Я хочу, чтобы он нам запомнился на всю жизнь. Понимаешь, раз Володька нашелся, моя жизнь может резко поменяться — придется няньчиться со своим непутевым братцем, и я уже не смогу уделять тебе столько времени, сколько мне хотелось бы. Но сегодня мы еще принадлежим друг другу, а братец пусть немножко подождет…

Митя не очень внимательно прислушался к этим словам. Подумаешь, Володька нашелся! Он же не грудной младенец, чтобы так уж с ним нянчиться. Взрослый мужик, постарше самого Дмитрия будет… А в том, что у Муры появится какое-то занятие, пусть это будет даже забота о непутевом брате, нет ничего плохого, иначе она скоро начнет изнывать от безделья.