Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Вернувшись в Сан, Бекет написал королю письмо, желая объяснить ему свою позицию:

«Моему тишайшему господину Генриху, милостью Божьей прославленному королю Англии, герцогу Нормандии и Аквитании и графу Анжуйскому, Томас, скромный слуга святой кентерберийской церкви, шлет свое приветствие и преданную службу, со всем надлежащим уважением и любовью.

Твое королевское благородие, быть может, помнит, как я говорил тебе, в присутствии господина короля Франции и многих других людей, которые при этом присутствовали, что я готов, ради Божьей и твоей чести, отдать себя целиком на милость Господа и на твою милость, надеясь заслужить твою любовь и покой. Но эти слова, милорд, тебе не понравились, пока я не пообещаю тебе соблюдать обычаи, которые наши предшественники соблюдали перед тобой.

Поэтому я заявляю, милорд, что буду соблюдать их, насколько это возможно, если это не принесет вреда духовенству, и, если бы Бог дал мне понять, как сделать мое обещание более полным и более ясным, я был готов тогда, как готов и сейчас, сделать это ради того, чтобы вернуть твою милость. Я никогда не служил тебе с большим желанием, чем готов служить сейчас.

Но, поскольку ты не желаешь принять от меня мою службу, я умоляю твое величество вспомнить о моей прежней службе и о тех милостях, которыми ты меня осыпал, ибо я помню, что связан клятвой отдать за тебя мою жизнь, все мои члены и земную честь, и все, что я могу сделать для тебя, клянусь Богом, я сделаю, ибо ты самый дорогой мне господин. И Бог знает, что я никогда не служил тебе с таким желанием, с каким готов служить сейчас, если ты этого захочешь.

Прощайте, милорд»[175].

Папские послы продолжали убеждать Генриха II примириться с Бекетом, но он был уклончив, как уж.

«Он сказал нам: «Я не изгонял кентерберийского владыки из своей страны, и если, из уважения к господину папе, он сделает то, что должен, и будет подчиняться мне в тех вопросах, в которых подчинялись мне его предшественники, в чем он сам дал мне обещание, он сможет вернуться в Англию и жить там в мире».

Потом, после разных ответов, он заявил, что собирается созвать английских епископов и спросить у них совета, но пока еще не выбрал день. Мы не можем сказать, что он сделал что-нибудь, что могло бы уверить нас в безопасности кентерберийского владыки и в том, что мы выполнили твои приказы.

Король так часто меняет свои решения, что мы [решились] спросить его, позволит ли он архиепископу Кентерберийскому вернуться на свой престол и жить в мире и покое. Он ответил, что архиепископ не ступит на землю его страны, пока не сделает того, что должен, и не пообещает подчиняться в том, в чем подчинялись другие и в чем он уже обещал подчиняться.

Тогда мы попросили его написать свои ответы в открытом письме и скрепить его своей печатью, чтобы мы могли послать тебе точные сведения, которых мы пока не имеем, поскольку он столь часто меняет свои ответы. Он, однако, не пожелал сделать этого.

Когда мы сообщили об этом архиепископу, он сказал, что готов сделать то, что должен, и выполнять те приказы, которые выполняли его предшественники, насколько это будет возможно и если это не нанесет вреда духовенству. Но он нарушит закон, если, без разрешения папы, примет на себя обязательства, которыми не были связаны его предшественники, и пообещает что-нибудь в этом роде, не сделав оговорки: «Если это не принесет вреда духовенству», поскольку ты запретил нам всем обещать что-нибудь без подобной оговорки: «Если это не нанесет вреда Божьей чести и духовенству»[176].

Неугомонные бунтовщики, граф Адальберт Ла Марш и граф Вильгельм Ангулемский, снова подняли в Аквитании мятеж, с которым Элеонора не смогла справиться сама, поэтому в марте Генрих II отправился в Аквитанию. Он начал с графа Адальберта, чьи земли лежали на полпути между Пуатье и Ангулемом, и разрушил все его замки. Потом он двинулся на юг и усмирил графа Вильгельма. Он приказал уничтожить все замки бунтовщиков, и они снова поклялись ему в верности. Генриху пришлось провести всю весну и лето в Аквитании. Он ходил походом на Гасконь, расположенную на самом крайнем юге этого герцогства, и привел эту область, которую посещал очень редко, к повиновению.

В начале августа король двинулся на север. По пути в Нормандию он остановился в Анжу, где приказал начать работы по сооружению дамб на Луаре, сохранившихся до сих пор. Его предшественники строили церкви и монастыри; он же приказал соорудить по берегам Луары дамбы общей протяженностью 30 миль, чтобы воды реки не затопляли поля и долины[177].

Папа Александр III, желая оттянуть время принятия окончательного решения, отправил к Генриху II двух новых послов: иподьякона Грациана, своего нотариуса, и мастера Вивиана, поручив им помирить короля и Томаса Бекета. Они прибыли во Францию в июле, когда король со своей армией находился еще в «отдаленных районах Гаскони». Узнав, что Генрих II вернулся в Нормандию, они 23 августа 1169 года прибыли в Домфрон, где и встретились с ним.

В день их приезда король был на охоте и вернулся только к вечеру. Он сразу же отправился в приют, где остановились послы, и «с большим уважением, почтением и смирением» приветствовал их. Во время их беседы в ворота въехал принц Генрих в сопровождении компании парней, которые трубили в свои рога, «как это делают охотники, убившие оленя». Молодой Генрих, полный радости и обаяния, которые покоряли всех, кто с ним встречался, воздал послам папы почести и отдал им на ужин своего оленя.

На следующий день начались переговоры, продолжавшиеся до 16 сентября. Генрих II возил послов с собой по всей Нормандии, меняя свои решения с такой же легкостью, с какой он менял дома. Сначала он настаивал на том, что не начнет переговоров с послами папы, пока они не простят всех, кого Томас отлучил от церкви. В это число были включены и епископы Лондонский и Солсберийский. Послы сказали, что сделают это только после того, как Генрих II помирится с архиепископом. Король в ярости заявил, что папа ни в чем не хочет уступать ему, и снова стал угрожать, что уйдет к немецким схизматикам.

«Клянусь глазами Бога, – орал он, – что уйду, куда захочу!»

«Не угрожайте нам, господин король, – ответил Грациан. – Мы не боимся ваших угроз, поскольку явились оттуда, где привыкли приказывать императорам и королям».

Увидев, что послы упорствуют в своем нежелании уступить ему и даже намекают на то, что могут отлучить его от церкви, если он не изменит своего отношения к Томасу, Генрих II закричал: «Делайте что хотите! Мне наплевать на вас и на ваше отлучение!»

Некоторые епископы стали упрекать его в том, что он относится к послам папы неподобающим образом.