Лекарство (ЛП) - Сьюзен Янг

— Иди вперед, — мягко говорит один из них, как будто я и правда ненормальная.

— Не могу поверить, что вы участвуете во всем этом, — огрызаюсь я. — Не могу поверить, что вы им позволяете уничтожать людей. А что если я была бы вашим другом? Вашей сестрой? Что если вместо меня были бы вы?

Обработчик поворачивается ко мне, с его губ уже готов слететь заранее заготовленный ответ, но я не упускаю этот момент. Изо всех сил я наваливаюсь на него плечом, сбиваю его с ног, а руку вырываю из захвата другого обработчика. Носки у меня скользят по полу, но это дает мне преимущество — я опускаюсь, и тот обработчки, который хочет схватить меня, промахивается.

Я срываюсь с места, сначала скольжу, пока не встаю ровно, а потом несусь к дверям, которые ведут в главный коридор. Обработчики кричат — и на меня, и в свою рацию. Так я отсюда никогда не выберусь, но если они возьмут меня, пусть я при этом буду драться и вопить. Я не собираюсь облегчать им жизнь.

Я бегу со всех ног, а стены теперь снова белые. Не знаю, насколько я оторвалась от них и не оборачиваюсь из опасения, что это замедлит бег. Каждую секунду ожидаю почувствовать боль от удара шокером, но все равно бегу. И останавливаться не собираюсь.

Я сворачиваю в последний раз и вижу перед собой спины других обработчиков. У меня перехватывает дыхание, сердце уходит в пятки. Все кончено. Я вот-вот начну кричать, драться до самой смерти, но они не оборачиваются в мою сторону, и вдруг обработчики позади перестают кричать. Они слушают свою рацию, смотрят то на меня, то на сцену перед ними. Я в растерянности, адреналин пульсирует в венах. А потом я слышу другие голоса. И понимаю, что охранники встревожены не из-за меня и не из-за вызова моих обработчиков, потому что они с кем-то говорят, а точнее, активно пытаются помешать кому-то пройти.

Я двигаюсь в ту сторону, понимая, что иду прямо в руки охраны, но все же надеясь, что там — мое спасение. Оглядываюсь назад на обработчиков, которые застыли на месте, как будто не понимая, что делать дальше. Один из охранников поднимает голос и повторяет, что у него нет комментариев. О, Господи.

Я пускаюсь бежать, выглядываю из-за плеч широкоплечих охранников. Еще один голос кричит, что его не заставят молчать, и я узнаю его. Останавливаюсь рядом с дверью на лестницу, и меня переполняет облегение, совершенное облегчение.

К тому человеку подходит охранник, и теперь его хорошо видно. Келлан — его темные волосы, горящие глаза.

— Келлан? — зову я его, но так тихо, что он меня не слышит — потому, что в горле у меня еще саднит, а еще потому, что я едва не плачу. Я спасена. Репортер не даст им сделать мне лоботомию.

Позади Келлана стоит оператор, который снимает весь разговор, даже при том, что один из охранников закрывает объектив рукой, принуждая его отойти. Я встаю на цыпочки, поднимаю уставшие руки, чтобы помахать им, привлечь их внимание, когда дверь рядом со мной открывается с громким щелчком. Я даже не успеваю разглядеть, кто там — оттуда быстро высовывается рука, хватает меня за локоть, толкает на лестницу. Позади захлопывается дверь.

Глава 8

— Боже правый, Слоан, — говорит Джеймс, толкает меня себе за спину и блокирует ручку-штангу двери с помощью монтировки, намертво заблокировав проход. Мы стоим на холодном бетонном полу лестничного пролета. Без лишних слов он сжимает меня в объятиях, целует в лоб.

Я даже не могу обнять его в ответ. Руки у меня трясутся, когда я их медленно поднимаю, трогаю его за рукав а потом за руку — и касаюсь теплой кожи. Внимательно смотрю в его голубые глаза, на растрепанные светлые волосы, светлую бороду. Это — Джеймс из моих воспоминаний. А может, всего лишь воспоминание?

— Ты настоящий? — спрашиваю я дрожащим голосом. Мне почти кажется, что я начала бредить, что мне все-таки делают лоботомию, и в результате я спятила. Но потом пальцы нащупывают шрамы на бицепсе Джеймса, и я понимаю, что это он. Я издаю стон и падаю в его объятия.

— Я здесь, — шепчет Джеймс и так крепко держит меня. — Я здесь, Слоан. Я же сказал, что приду за тобой.

— А сейчас, — наклоняется он ко мне, — нам надо сматываться отсюда. Твой приятель, репортер, создает отвлекающий маневр, но убегать нужно сейчас. Ты можешь бежать?

Я киваю, вытираю слезы, но все равно не могу отпустить руку Джеймса. Боюсь, что он исчезнет, а потом кто-нибудь схватит меня и начнет волочить обратно, в белый коридор. А я не могу вернуться. Просто не могу.

— А что Даллас? — спрашиваю я. — Она с ними, и…

— Я уже послал за ней, — раздается голос с нижнего пролета. Я смотрю вниз и вижу, что там, в белом халате, с гладко зачесанными волосами, стоит Риэлм. От его вида мне настолько тошно, что я думаю, сейчас вырвет. Риэлм — обработчик. Риэлм — тот, кто он есть.

— Как только ты будешь в безопасности, Аса отведет Даллас вниз, — говорит он. — Он дал мне свой ключ-карту, и в этом безумии мы смогли пробраться сюда незамеченными. Я бы сказал, что это был отличный план.

Он слегка улыбается, но я не улыбаюсь в ответ.

Я отпускаю руку Джеймса и спускаюсь вниз. Я вся дрожу, а лицо все пылает, как будто его подожгли. Чем ближе я подхожу к Риэлму, тем радостнее он становится. На лестничном пролете я останавливаюсь и смотрю на него. Его шрам до сих пор выделяется у него на шее, как раз над воротником белого халата. Кожа у него кажется не такой уж бледной, а круги под глазами не так очевидны. Не знаю, то ли это макияж, то ли ему идет белый халат обработчика.

Я отвешиваю ему увесистую пощечину. По щекам у меня катятся слезы, ладонь горит. Целую секунду Риэлм стоит, отвернувшись от меня, а потом медленно поворачивается. В глазах стоят слезы.

— Мне жаль, — шепчет он, поняв все. Я подхожу ближе.

— Я тебя не прощаю, — рявкаю я. Кто-то трогает меня за руку, напугав, и я оборачиваюсь к Джеймсу.

— Надо идти, — говорит он и с сочувствием смотрит на Риэлма. Знает ли Джеймс, что Риэлм — обработчик? И разрешил бы прийти сюда, зная это?

Джеймс снова берет меня за руку и кивает, как будто просит довериться ему. Я верю. Он тащит меня вперед, подальше от Риэлма, хотя с ним я еще не закончила. Пока что. Мы топаем по ступенькам, Риэлм плетется позади. И как только подходим к выходу, слышим, как пытаются открыть верхнюю дверь и как об нее бьется монтировка. Они уже идут. Джеймс сжимает мою руку, мы выбегаем в дверь, и яркий солнечный свет на мгновение ослепляет меня. В подошвы мягких тапочек спиваются острые камни на тротуаре, но я продолжаю идти, даже хотя и не представляю себе, куда Джеймс меня ведет. В здании раздается сигнал тревоги, и меня охватывает страх. Мы никогда не убежим. Они не позволят нам.

— Сюда, — зовет Риэлм из-за спины, показывая в левую сторону. Он мог бы обогнать меня — он быстрее — но он пытается защитить меня. Рядом со зданием находится небольшой закоулок, где виднеется передний бампер белого фургона. Я слышу, как железную дверь пытаются взломать; обработчики уже почти снаружи. У меня жжет в легких, но я бегу, понимая, что спасаю свою жизнь.

Половина парковки занята машинами, но мы бежим к закоулку. И тогда я вижу, что рядом с фургоном мелькает белый халат, все тело у меня напрягается, и я спотыкаюсь, но потом Джеймс подхватывает меня. Обработчик толкает кресло-каталку, останавливается, чтобы открыть заднюю дверь фургона. С моих губ слетает радостный крик — эти светлые волосы я везде узнаю. Я смотрю, как Аса загружает в фургон Даллас, а она еле-еле, с трудом шевелится, как будто ее всю накачали лекарствами. Слышу, как вдалеке воют сирены и понимаю, что не хочу сидеть тут и ждать, пока приедет полиция.

Даже хотя методы Программы ошибочны, я не стану делать ставки на то, что власти мне поверят. Весь этот хаос может кончиться тем, что меня снова положат в больницу, пока во всем не разберутся. А я не настолько наивна, чтобы не понимать, что Программа сделает все возможное, чтобы заставить меня молчать.

— Беги быстрее, Слоан, — выдыхает Джеймс, оглядывается и пускается бежать изо всех ног, чуть не отрывая меня от земли. Обработчики, наверное, уже совсем рядом — я как будто чувствую, как они дышат мне в спину. Однажды Даллас сказала, что никого нельзя вытащить из больницы Программы — они пробовали. Джеймс ей ответил, что она, наверное, делает это неправильно. Я чертовски надеюсь, что он понял, как правильно.

Мы сворачиваем за уогл, Аса уже уселся впереди, завел мотор. Он скидывает белый халат, пристегивает ремень и давит на газ. Задняя дерь до сих пор открыта, и мы уже так близко к свободе, что я уверена — мы справимся. Мы должны справиться.

Я слышу, как щелкает рычаг переключения передач, и мне приходит в голову безумная мысль — фугон уедет без нас — но потом чувствую, что кто-то хватает меня за подол рубашки и с силой толкает вперед. Я спотыкаюсь, едва не падаю, ударяюсь животом о бампер отъезжающего фургона. Вокруг меня — сумятица, чьи-то руки лихорадочно хватают меня, и я не понимаю, что происходит. И потом я лечу. Сила притяжения толкает меня в фургон, позади захлопывается дверь.