Хроника рядового разведчика. Фронтовая разведка в годы Великой Отечественной войны. 1943–1945 гг. - Евгений Фокин

— Порядок! — следует ответ. — Полный порядок!

И мы, соблюдая осторожность, ползем обратно. Автомат уже в руках держать не могу — тащу за ремень. Ползу, а само го терзает мысль — не терпится узнать и подробности действий саперов.

Голубчик не выдержал долгого ожидания и полз нам навстречу. С ним мы и вернулись в дом, в котором чадил и трепетал небольшой костерок. Пока грелись, старшина Лантух детально рассказал о выполненной работе:

— Нам повезло. Я уже, когда ползли, думал, как придется выполнять задачу, как добраться до взрывчатки? А оказалось, все просто. Нам здорово повезло. Немцы после минирования не убрали настил между опорами. Это существенно облегчило нашу работу. Взрывчатка была в ящиках и подвешена к опорам шлюзов. Толовые шашки с электрическими взрывателями связаны друг с другом детонирующим шнуром и закольцованы. Мы обрезали провода, бикфордовы шнуры, извлеченные электровзрыватели побросали в воду. В теле плотины осталась взрывчатка. Если ее теперь нельзя подорвать электрическим способом, то можно огневым, наиболее элементарным. Для этого достаточно куска тола с вставленным взрывателем, чтобы поджечь кусок бикфордова шнура и подбросить и один из ящиков с начинкой.

Голубчик тяжело вздохнул и продолжал:

— И вся наша работа пойдет насмарку. Подрывная машинка, по-видимому, находится где-то около, возможно, в здании водокачки. Ничего не скажешь — удобная позиция». Вскоре Голубчик с саперами уходит в штаб к Шурупову.

Настороженное ухо улавливает и различает эти звуки. Вначале за спиной, в районе действия основной группы, в самом поселке Стахановском, разорвались первые мины, а потом очередь дошла и до нас. Грохот и одновременно какое-то кряхтенье разорвавшейся серии снарядов и мин поглотили на миг первую трель автоматной и пулеметной стрельбы.

Как будто в истерике, словно прося пощады, вздрагивала земля, а мы жались к ней всем телом, моля, чтоб она спасла нас и укрыла. А на той стороне хлестко и нервно вспыхивали и гасли ракеты, обозначая начертание переднего края противника по правому берегу реки Саксагань.

Когда на мгновение стихал грохот, тогда явственно слышались пулеметные очереди, и в предрассветных сумерках мы снова и снова видели ползущие над землей пульсирующие щупальца, которые настойчиво выискивали и жалили свои жертвы.

Ведь всего и пробежать-то осталось какие-то 100–150 метров. Много это или мало? Как считать? Спокойным шагом это расстояние по снегу можно пройти за две-три минуты. За это время пулемет успевает выпустить несколько сот патронов. И едва мы вставали, чтоб преодолеть, пробежать эти роковые метры — пристрелявшийся пулемет железной строчкой смерти прошивал нашу цепь, и падали, падали боевые друзья: одни — чтоб больше уже не подняться, другие — раненными. Танкист ведет бой, надежно укрытый броней, у артиллериста хоть и небольшое укрытие — щиток, у стрелка, автоматчика, разведчика ничего этого нет. Вся его защита — шинель или полушубок. А чаще всего — везение.

Снова команда — вперед! — и мы бросаемся к траншее. Мой автомат на какое-то мгновение замолкает, словно поперхнувшись от ярости, а потом, как будто осознав свою роль, он заговорил снова уже спокойно и уверенно. Его уверенность передалась мне, и отошло, растворилось чувство тоскливой безнадежности и опустошающего душу страха.

Несмотря на огонь по центру взвода, хоть и медленно, но продвижение к плотине продолжается. Еще рывок, резкие хлопки рвущихся среди врагов гранат, и, наконец, хоть и маленькая, но одержана первая победа — захвачена вражеская траншея.

Но дальше успех развить все-таки не удалось — атака снова захлебнулась. Дышинский стал заметно нервничать. Он понимал, что заминка на главном направлении может сорвать выполнение задачи всего отряда. И как ни велико было желание овладеть шлюзами плотины, он видел, что каждый метр продвижения вперед достается с большими потерями. До шлюзов взвод не дойдет, его не будет, а пулеметы останутся. Потери с каждым шагом вперед все возрастают. Надо искать выход. И нам пока ничего не оставалось, как на огонь врага отвечать самим. И мы били по водонапорной башне, огневым точкам противника на той стороне, били просто по траншеям, над которыми мелькали каски немецких солдат.

Ведя бой у плотины, разведчики прислушивались и к разгоревшейся стрельбе, что шла у них за спиной, в южной части поселка Стахановского. Всех интересовал вопрос — а как там у них, ведь дело-то общее?

А на южной окраине поселка бой разгорался. Дома поселка немцами были заранее подготовлены к обороне. Из дверей и окон по нашим воинам хлестал огонь. Схватки были короткими, но ожесточенными, нередко переходя в рукопашные. Но заранее созданные при формировании отряда штурмовые группы действовали решительно и умело.

Часам к пяти утра поселок был в наших руках.

Захватив поселок, подразделения, не мешкая, устремились к реке. Едва миновав строения, они были встречены ожесточенным огнем из траншей, расположенных вдоль правого берега Саксагани. Некоторым даже удалось ее достичь, но лед оказался покрытым слоем воды, и атакующие были вынуждены вернуться в поселок под прикрытие сельских построек.

А на правом фланге группа Цимбала, достигнув Соколовки, встретилась здесь с группой разведчиков Фурта из 24-го воздушно-десантного полка, которая еще накануне захватила несколько домов. Общими усилиями они захватили деревню, и немцам пришлось спешно отступать по льду водохранилища, что удалось осуществить далеко не всем.

Скоро от Канаева — нашего связного при Шурупове — узнали, что основные силы отряда ведут бой в поселке. Особенно упорное сопротивление противнику удалось оказать в районе размещения штаба роты. Теперь немцы, теснимые частью сил, отходили в нашу сторону, к плотине.

Получив такую информацию, Дышинский быстро принимает решение — не пропустить отходящих врагов на другую сторону. Захватив находящихся поблизости нескольких разведчиков, он бросается им навстречу. Связанные боем немцы спешно отходили, двигаясь вдоль проволочного заграждения, по огородам. Их было около 20 человек. Они были довольно хорошо заметны на фоне пожарищ. Подпустив их метров на сорок, по команде Дышинского мы открыли внезапный огонь. Немцы заметались, но было поздно, в короткой перестрелке они были все уничтожены.

Командир отряда, получив информацию о захвате поселка, решает перевести в него и штаб отряда. Затем принимает решение информировать штаб армии о ходе операции и приказывает развернуть рацию.

Связаться со штабом долго не удавалось, тогда антенну решили поднять повыше, на дерево. К сожалению, немцы быстро засекли ее работу, последовал огневой налет. Двое было убито, один из них радист, троих ранило. Особенно сильный огонь велся из карьера, находящегося южнее Рабочего поселка. Немцы не жалели боеприпасов и старались сковать огнем наши силы.