Гневное небо Тавриды - Василий Минаков

- Задание понятно, Михаил Федорович?

- Понятно.

- Держаться за мной. Летим без прикрытия. Повторять все мои маневры.

Опробовав моторы и выходя на взлет, ловлю себя на странном ощущении будто сам лечу на торпедный удар впервые в жизни. Контролирую движения, излишне прислушиваюсь к работе моторов...

Ничего, это полезно. Не надо только волноваться, как в первый раз.

То же самое и в полете. Все воспринимается как бы за двоих. И с двойной ясностью, яркостью каждой детали. Тяну рукоять уборки шасси и будто вижу поджимающиеся, как птичьи лапы, колесные стойки...

До цели лететь три часа. Низкая облачность, ограниченная видимость. Идти на малой высоте - значит вымотаться еще до удара. Решаю уйти за облака. В кабине становится сумеречно, пилотирую по приборам. Выровнявшись на свет, оглядываюсь. Панина учить слепому полету... Смешно!

Немного беспокоюсь за штурмана: все-таки не свой. В полку год с лишним, прибыл из училища. Успел заслужить надежную репутацию. Когда мы с ним летали? В начале этого месяца. Тогда репутацию подтвердил...

- Сколько до цели, Саша?

- Два часа пятнадцать минут, командир. Рановато с такой точностью отвечать. Впрочем, и спрашивать рановато. Смотрю, как скользят две крылатые тени по снежно-белой облачной равнине - ведомый держится, как на твердом буксире. Что он там думает, интересно, сейчас? Два часа - и атака. Прорыв сквозь заслон разрывов, потом "эрликоны", пулеметы, огненная карусель... Одесса, не шутка! И весь огонь - по двум самолетам. Не много ли? Кто-то из двух, может быть... может, и оба...

И вдруг становится ясно, что Панин об этом не думает. Вовсе! О чем угодно, но не о том. Да, вот о чем - как вернее зайти в атаку, если с обоих бортов, а если парой...

Именно вот об этом. И подсмотреть мой заход и потом выход, прямо на корабли, самый, по-моему, безопасный...

И сразу становится необыкновенно покойно. Зайдем, прорвемся, не первый раз. И ничто не заставит сойти с боевого курса. Будь, что будет...

Вспоминаю о письме, полученном перед вылетом. Что там пишет Тамара? Прошлое письмо получил, точно помню, восьмого. Хорошее было письмо...

Да, главное - донести торпеду до цели. Точно на заданной скорости, высоте. На разрывы и трассы не обращать внимания. Только на водяные столбы. Эти султаны от рвущихся в воде снарядов тверже гранита, если идешь на полной скорости. Лететь чуть выше. Сбить наводку орудий маневром. Лечь на боевой и с самой близкой дистанции послать в цель торпеду...

И вот уже нетерпение. Хорошее чувство, признак готовности. Сколько еще лететь?

На борту размеренный ритм, экипаж в работе. Вслушивается в эфир Николай Панов, одновременно наблюдая за воздухом из своей башенки. Зорко просматривает заднюю полусферу Саша Жуковец. Оба молчат, значит все в порядке. Сквозь прорезь кабины виден Касаткин. Спокоен, деловит. Через каждые пять минут прикладывает линейку к карте, следит за направлением.

- Пять градусов влево, командир.

- Есть, пять влево.

Хороший вырабатывается штурман, С первых дней все приглядывался к ветеранам. Такие мастера как Шильченко, Кравченко, Аглотков вызывали в нем восхищение, желание подражать. А на первых порах это главное.

- Подходим к району цели, командир, - голос лишь чуть напряженней.

Начинаем снижаться. Пробиваем облака, под нами чистая синева. Море спокойно, видимость хорошая. Если б еще пониже облачность...

- Конвой, командир!

Дымы, затем силуэты. Подаю сигнал ведомому: "Разворот на цель. Перестроиться в боевой порядок!" Панин увеличивает обороты, плавно заходит справа. Все точнень-ко, как в кино. По бортам кораблей - моментальные вспышки, будто и в самом деле фотографируют.

- Штурман, состав!

- В окружении пяти сторожевых катеров... неопределенное что-то, командир...

Вот именно. Ни транспорт, ни танкер. Однако сидит по ватерлинию.

- Выходим на него!

Шквал огня. Маневрирую. Панин - как припаянный. Ну держись, стажер...

- На боевом!

Не выпускаю из поля зрения черную коробку. Высота, скорость заморожены. Никаких маневров! Вот они, султаны, всплески... Нарочно бьют с недолетом по воде - лучшей стены на пути не поставишь. Не достают, только брызги хлещут машине в брюхо, правильно взял высоту... Разрывы справа, слева... Ну, штурман...

- Сброс!

- Торпеда пошла хорошо! - четкий доклад Панова. - Ведомый сбросил!

- Приводнилась нормально! - звонко кричит Жуковец. - Стабилизатор сорван... Хорошо идет!

- Молодец, Саша! - это штурману. Прежде времени, конечно. Правильно приводнить торпеду - большое дело, но если мимо...

Лечу на корабли. Сманеврируешь - как раз и подставишь себя под фронтальный огонь всех орудий и пулеметов. Сектора газа - до защелки. Подскок. Внизу мелькают палубы. Касаткин, Панов, Жуковец лупят по ним из пулеметов.

Все! Проскочили. Кой к черту все, главное, как торпеда...

- Попали! Цель! - в один голос стрелки. Черный клуб дыма закрыл транспорт. Захожу сбоку, чтоб убедиться. Посудина разломилась надвое, обе половины, накренившись, оседают в воду. Вот теперь все, порядок!

- Командир, даю курс...

- Молодец, Касаткин!

- Так это ж вы, командир.

- Ладно, не скромничай! Как там ведомый?

- Как припаянный, командир!

Во, то же самое и сравнение. Ловлю себя на мысли, что весь полет смотрел на себя его глазами. Светлыми, глубоко посаженными, с оценивающей приглядкой...

На земле нас поздравили командир полка и замполит. Передали благодарность командира дивизии полковника Токарева.

После всех подошел Панин.

- Спасибо, Василий!

- Вам спасибо, Михаил Федорович!

- Мне-то за что? Ваша торпеда попала.

- Ну, это точно не известно. Но... дело не в том... В чем - объяснить не сумел. Но, кажется, и не надо было никаких объяснений.

Обе машины имели много пробоин. Но по сравнению с потопленным судном это были пустяки.

4 ноября Панин выполнял свой третий боевой вылет - на "свободную охоту". В районе мыса Тарханкут его перехватили и атаковали два Me-109. Стрелки старший сержант Петр Шибаев и сержант Григорий Суханов отбивались изо всех сил. В разгаре боя крупнокалиберный пулемет вдруг смолк.

- Что там, Шибаев? - не повышая голоса, спросил Панин. - Заклинило, командир...

- Перекос? Выбивай патрон, я пока сманеврирую... Суханов, держи их в своей полусфере!

- Влево разверните, командир... Вон он, гад!.. Сзади вырастал силуэт длиннокрылого "мессера". Суханов бил. Панин маневрировал, то и дело оглядываясь. Шибаев выдергивал ленту из магазина...

- Скоро там, Петр? - не выдержал штурман Глеб Купенко.

- Спокойно, спокойно... Не торопитесь, Шибаев. Уверенный голос командира успокоил радиста. Он вставил ленту. Стервятник уже закрыл всю прорезь прицела. Петр нажал на спуск, длинная очередь перехлестнула тело "мессера". Он потянулся вверх, насколько хватило силы мотора, перевернулся мертвой петлей и рухнул в море.