Новый год в стиле хюгге - Алена Занковец

гадкий утенок в вашем лебедином королевстве. Я из провинциального городка, у меня нет богатых родителей, я даже на море никогда не была. И, вероятно, еще не скоро там окажусь, потому что меня достала работа в этом агентстве! Меня достало, что вокруг такие люди, как ты! Меня достало, что нельзя быть настоящей, что пятно на воротничке определяет, крутой я специалист или нет. А я хочу ходить в рваных джинсах. Хочу и буду!

Я замолкаю, чтобы перевести дыхание.

Слышу, как Милана прочищает горло.

– Не успела тебе сказать: у нас тут награждение. Ты на громкой связи с Зариной и офисом.

Прикрываю глаза.

– Ну и прекрасно, – ледяным тоном отвечаю я и сбрасываю вызов.

Машинально засовываю телефон в карман шубы. В голове тихо-тихо, я стараюсь зацепиться за эту тишину, продлить ее хотя бы на мгновение, потому что понимаю: после нее будет буря. Самая страшная буря моей жизни.

Я уже чувствую ее, она накатывается: потемнением в глазах, ледяной тяжестью в груди. Сердце стучит где-то в затылке, дыхания не хватает.

Я только что потеряла все.

Абсолютно все.

Я теперь никто, и я одна.

Глава 26

Я одна.

Почему-то в воображении снова всплывает картинка зимнего леса, по которому мы шли с Киром на лыжах. Только теперь Кира нет, и я не знаю, куда идти. Я заблудилась.

Спускаюсь с крыльца бизнес-центра. Делаю шаг, другой, а потом бегу, не разбирая дороги, хватая ртом холодный воздух. Бегу быстро, насколько позволяют треклятые каблуки. Останавливаюсь, только когда начинает резать в боку. Незнакомый перекресток. Даже город кажется незнакомым, а ведь я уже считала его своим.

Где я?

Мимо меня тенями проскальзывают прохожие, сигналя, проносятся машины. Я краешком сознания понимаю, что очень долго бежала вдоль проспекта, а теперь стою возле какого-то парка.

Вхожу в него. Здесь безлюдно и тихо, будто в лесу. Иду по расчищенным дорожкам мимо сугробов и укутанных снегом скамеек. Когда дорожки пересекаются, сворачиваю куда глаза глядят. «Доверяю лишь левой руке, маршруты рисуя», – пел Макаревич. А мне и сам бог велел – с моей-то правой, загипсованной.

В этой шикарной шубе душно и неудобно, ноги в ней путаются. При этом полы разлетаются при каждом шаге, и мороз пробирается выше колен. Платье под шубой постоянно задирается, и его толком не поправить. Вся эта королевская одежда сейчас только мешает.

Несмотря на пережитые эмоции, на душе спокойно. Или просто все внутри заледенело – потому что в моей жизни больше нет Кира. Или потому, что холодно, мороз градусов пять, не меньше. Капроновые колготки, наверное, уже приросли к ногам. Пальцев, торчащих из гипсовой повязки, давно не чувствую. А еще я шапку не надевала, так что уши тоже скоро отвалятся. Ну и черт с ними.

Ну и что дальше?

Дальше я просто бреду. Не думая об ориентирах, о конечной цели. Нет больше цели.

Парк, церковь, дорога, пятиэтажки, девятиэтажки, снова дорога.

Я по-прежнему не знаю, где нахожусь и куда иду. Точно не домой. Кир наверняка будет ждать меня там. Лучше замерзнуть в подворотне, чем снова слушать его извинения и дурацкие, совершенно неправдоподобные оправдания. Но еще хуже – прийти домой и понять, что он не ждет: добился своего и празднует с Миланой ее новую должность. Поднимает бокал шампанского в ее честь рукой, на которой – купленные мной браслеты. Браслеты, которые так ему идут…

У-у-у!

Почему у меня не получается его ненавидеть? Почему при мысли о нем мне просто больно – и все?

Подземный переход с буквой «М». Спускаюсь туда. Здесь теплее. Слышу, как девичий голос красиво поет под гитару, и иду на этот звук. Останавливаюсь чуть поодаль от исполнительницы.

Девушке лет шестнадцать, тоненькая – дутая черная куртка сидит на ней, как бочка, в белой шапочке, заношенных джинсах, их низ потемнел от влаги, скукожился. Она отстукивает ритм ботинком с нерабочей застежкой – бегунок застрял посередине молнии. На ее руках митенки, тоже старые, в катышках. Но какое у нее одухотворенное лицо! Будто она живет именно этим моментом, и ей все равно, что происходит вокруг, все равно, что я стою и глазею на нее. Я тоже так хочу – не зависеть от мнения и прихоти других, не волноваться о том, что еще не произошло. Просто заниматься тем, что люблю.

И песня, которую она поет, будто для меня: «Звезды не ездят в метро», тоже Макаревич. Мне нравится такое совпадение: словно маршрут, нарисованный левой рукой, и привел меня к этой девушке, словно он верный.

А еще мне смешно, что я «звезда» – так же переводится имя Стелла – и действительно не езжу в метро. Но сегодня, прямо как в этой песне, все встало с ног на голову.

Рядом с девушкой сидит, привалившись к стене, парень. Он подхватывает с пола жестяную банку, в которой позвякивают монеты, и направляется ко мне. На нем черная шапка, из-под нее змейками выглядывают пряди черных волос, взгляд прямой, улыбка до ушей. Он очень напоминает Кира… Как мне теперь без него жить, как построить себя заново? Сейчас мне в сотню раз сложнее, чем было шесть лет назад. Тогда у меня была мечта о большом городе и престижной работе. Теперь у меня не осталось ничего: ни мечты, ни Кира, ни работы. Копаюсь в кошельке, кладу в банку купюру. И вдруг мне приходит в голову мысль…

– Слушай, а хочешь мою шубу? – говорю я девушке, она только что закончила песню, звук последнего аккорда еще висит в воздухе. – Меняемся? У меня хорошая шуба, стоит как десять твоих курток. Но она… слишком для меня тяжелая, не по плечу. И туфли тоже меняю. Кажется, размер твой. Ну так что?

Девочка не сразу, но кивает.

Стягиваю шубу и чувствую, как в сумочке вибрирует телефон. Замираю. Надо было его выключить. Только бы Кир… Даже от мысли о нем скребет на душе. Не хочу его слышать, не хочу его видеть. Достаю телефон. Не Кир. И от этого становится еще тоскливее. Ну почему?!

– Привет, Саня.

– Привет, Стелла! – звучит в телефоне радостный голос. – Так ты приедешь на Новый год? – Я молчу, и Саня начинает говорить быстрее, запинается: – Я уже и родителям своим рассказал, они очень обрадовались. А как мама твоя будет рада! Я могу забрать тебя на машине, тебе не нужно будет болтаться в поезде лишние пару часов. Хочешь?

– А как скоро ты сможешь меня забрать? – Я смотрю на девушку, будто этот вопрос задаю ей. Она уже сняла куртку, прижимает