Русский Робинзон - Сибиряков Николай

Эта медленная война истощает обороняющихся: они постоянно должны бодрствовать; постоянно чинить повреждения под убийственным огнем неприятеля; стаскивать с валов подбитые орудия и втаскивать новые; делать ночные вылазки для уничтожения неприятельских работ, часто сопряженные с потерей людей; нередко они нуждаются в боевых и съестных припасах. При невозможности пополнять убыль людей оборона с каждым днем делается труднее. Вот причины, вследствие которых нет крепости, которую невозможно было бы взять правильной осадой. Нужно иметь много мужества и геройской решимости, чтобы успешно сопротивляться правильной осаде.

Лисицын хорошо знал это и все надежды возлагал единственно на Бога. Двадцать дней гарнизон геройски бился с многочисленным неприятелем, часто разрушая его батареи и земляные насыпи в молодецких вылазках. Но на место подбитых и испорченных орудий китайцы ставили новые, в том числе и те, что были на оборонительных башнях гавани. На место убитых и раненых воинов присылали новых солдат и саперов.

Пять защитников кремля были ранены, но могли стрелять из ружей. Две пушки и две мортиры подбиты, стены во многих местах разрушены. Однако по распоряжению Лисицына на дне рва приготовили легковоспламеняющиеся материалы, чтобы зажечь фашины неприятельских саперов, когда они начнут заваливать ров.

Крепостное ружье оказалось для осажденных большим подспорьем. Сергей Петрович никому не давал пощады. Он отправил на тот свет двух иностранных инженеров, управлявших осадными работами. Третий иностранец и Крысинский избегли этой участи лишь из-за их чрезмерной осторожности.

Как ни плохи были дела осажденных, но мужество и уверенность выйти победителями из отчаянной борьбы ни на минуту не оставляли малочисленный гарнизон.

— Никогда бы китайцы не взяли наш остров, если б не измена, — досадовал Константин. — Это полячишка указал, где при-ступные берега! Недаром бездельник все шатался по острову.

— Вестимо, недаром, — поддержали его. — Ведь он, чай, и кремль теперь высмотрел. Укажет китайцам, как его взять…

— Полно хныкать, — подошел Николай. — Пока жив наш командир, бояться нечего. Он нас из беды выручит… Берегитесь! Бомба! — закричал он, ударив по плечу товарища.

Все попадали. Бомба шлепнулась в нескольких шагах и разорвалась с оглушительным треском. Черепки и камни полетели во все стороны, однако все остались целы.

— Пошлем-ка супостатам в гостинец мешок грецких орехов, — сказал Константин, зажигая фитиль двухфунтовой мортиры, заряженной корзиной с камнями.

В неприятельских траншеях послышались крики и стоны.

— Я чаю, братцы, — продолжил Николай, — командир придумал что-то важное: два дня больно угрюм был, а нынче повеселел.

— Дай-то Бог!

Но и мужественный Лисицын терял надежду отстоять кремль. Он думал, как бы в последний день обороны спасти жизнь и свободу своих товарищей. Вспомнил: если спуститься по веревке из цветника на двадцать саженей вниз по обрыву утеса, там находится узкая площадка, с которой, цепляясь за кусты, можно без большой опасности пробраться на остров. Итак, запасшись веревками, обороняющиеся могли ночью оставить цитадель, потом окольными тропинками дойти до гавани, овладеть там лодками и скрыться на каком-нибудь отдаленном острове Глубокого или Архипелажного озера.

Когда неприятель ворвется в кремль, уже невозможно будет исполнить это намерение. Надо предупредить штурм, а чтоб врагам нечем было поживиться, взорвать все укрепления и строения. Своими планами Лисицын поделился с Гедеоном. Они решили в ту же ночь привести их в исполнение. Надежда спасти товарищей возвратила спокойствие Лисицыну. Вот почему Николай заметил в нем перемену.

Когда совершенно стемнело, Лисицын встретился с Гедеоном в подвальном этаже Сторожевой башни, где хранился порох.

— Надо на день отложить наш план, — сказал Лисицын. — У меня появилась идея, как еще принести пользу обороне кремля.

— Конечно, лучше бы обойтись без разрушения наших построек.

— Без вас я решительно ничего не смогу исполнить. Но прежде вы должны поклясться, что исполните в точности все мои распоряжения.

— Я даю вам такую клятву.

— Благодарю, — сказал Лисицын, горячо пожимая руку Гедеону. — Теперь слушайте. В эту ночь я проберусь в китайский лагерь и сожгу их порох, без которого осада невозможна. Мы тогда будем иметь преимущество над неприятелем. И многое может случиться: упадок мужества, терпения, недостаток в продовольствии и все ужасы зимы, все это, взятое вместе, может заставить китайцев удалиться до весны, а мы приготовимся их встретить с запасом новых средств.

— Так я и подумал: в этом смелом предприятии опасность угрожает только вам.

— Не могу сказать, что нет опасности, но, принимая в соображение темноту, мое знание местности, беспечность китайцев, я надеюсь благополучно окончить мое предприятие. Если же Богу угодно, чтобы я попался в плен или лишился жизни, да будет на то его святая воля!

— Что мы тогда будем делать без вас?

— Если через три часа после моего ухода вы не услышите взрыва, это будет значить, что я для вас более не существую. Тогда соберите товарищей и приведите в исполнение наш первый план. Когда же китайцы, удовольствовавшись победой, оставят край, вы опять можете занять Приют, а при благоприятных обстоятельствах возвратиться на родину.

Гедеон от сильного волнения ничего не ответил. Лисицын вышел из подвала. Привязав длинную веревку к дереву, росшему на самом краю скалы, он ловко спустился на узкий уступ, потом, хватаясь за кустарник, благополучно сошел к подошве скалы и тихо проскользнул в лес, росший на западной стороне Приюта. Чтобы не быть узнанным в случае встречи, хорошо было бы иметь китайское платье. Но вся китайская одежда хранилась в гроте с мехами, вход в который был завален землей и хворостом. Лисицын пожалел о своей непредусмотрительности. Более половины пути он прошел благополучно, но при повороте тропинки он лицом к лицу столкнулся с двумя китайцами. Увидав русского, они тотчас бросились на него с обнаженными кривыми ножами. Чтобы не произвести шума выстрелом, Лисицын ударил одного пинком в живот так сильно, что тот растянулся на земле, с другим китайцем вступил в борьбу, парируя удары ножа кинжалом. Скоро враг лежал у ног нашего героя бездыханный. В это время первый китаец, собравшись с силами, хотел было нанести смертельный удар Лисицыну. Но он вовремя заметил намерение врага и успел отскочить. Ловким ударом в сердце Сергей Петрович положил и этого бойца.

Несмотря на победу, положение Лисицына было критическое. Всякую минуту могли подойти враги и произвести тревогу. Он поспешил оттащить тела подальше в кусты и завладел шляпой и халатом одного из противников.

В эту экспедицию злая судьба, видно, преследовала нашего героя. Поблизости от лагеря, на открытом месте, он был встречен толпой китайцев, обратившихся к нему с непонятным для него вопросом. Только случай и находчивость спасли его: он промычал что-то и шатнулся в сторону, прикинувшись пьяным. Китайцы разразились хохотом и пошли своей дорогой. Лисицын, сделав несколько шагов, нарочно упал, чтобы подсмотреть, не наблюдает ли кто за ним. Уверившись в полной своей безопасности, он начал осмотр лагеря. Наконец нашел груды готовых зарядов и бочки с порохом. Поблизости часовых не было. Всюду царствовали тишина и спокойствие. Лисицын вставил фитиль в пороховую бочку, зажег его и поспешил удалиться.

Китайский халат мешал ему идти скоро. Он бросил его и устремился к кремлю окольными тропками. Вдруг он услышал шум в том месте, где сражался с китайцами; там был виден свет фонарей. Это обстоятельство сильно его обеспокоило. Китайцы, вероятно, догадались, что из крепости выслан русский шпион, пробравшийся с западной стороны острова. Теперь на всех тропинках этой стороны могли быть засады. Шум все нарастал — надобно было действовать. Теряться в минуты опасности было не в характере Лисицына, он рассудил так: если путь прегражден с западной стороны Сторожевой башни, он беспрепятственно проберется с восточной. Густота леса, темнота ночи и совершенное знание местности ему благоприятствовали. Сильно уставший от поспешной и трудной ходьбы, он наконец по веревке взобрался на скалу, где его с нетерпением ждал Гедеон.