Дворянство Том 1 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич

- Туда, - показала Елена в сторону циркачей. Она и сама не смогла бы внятно разъяснить, почему решила именно так. Вероятно, подсознание пришло к выводу, что просто бежать бессмысленно - рано или поздно догонят. А тут хоть какое-то разнообразие.

Когда стало ясно, что довольно большая компания идет на сближение, клоун подобрался и что-то негромко сказал, обращаясь к невидимой спутнице. та не заставила себя ждать, выйдя из-за телеги. Судя по ведерку в руках, девушка смазывала тележные оси. Елена подняла вверх пустые ладони, демонстрируя, что не ищет драки, вышла вперед. Все приняли это как должное, вызвав у лекарки новый приступ злобы. Нашли, мать их, переговорщицу и дипломата…

- День добрый! - приветствовала она циркачей, стараясь, чтобы звучало это как можно увереннее и непринужденнее.

- И вам того же, - хмуро отозвался клоун. Девушка рядом с ним поставила ведерко на землю и молча вытерла рукавом лицо. Затем тоже приветствовала внезапных гостей, очень сдержанно, на грани открытого недружелюбия.

Елена представилась, в очередной раз сменив имя, теперь она себя назвала Сириоль, то есть «Веселая» в смысле «развлекающая». Клоун оказался Кимуцем, имя показалось Елене странно и смутно знакомым, но лекарка так и не вспомнила, где уже слышала его. Кимуц имел вид человека, разочарованного в жизни до степени философского смирения и дзена. При взгляде на Кимуца сразу вспоминался депрессивный ослик Иа из старого мультфильма. Еще клоун явно пил, много и с душой, пагубная страсть отразилась на лице и в пожелтевших белках глаз. Как лекарь, Елена посоветовала бы отсутствующим родственникам начинать откладывать на похороны. Теперь было ясно, почему Кимуц одет как перед выступлением, похоже, у него попросту не имелось другого платья, наверняка пропил.

Светловолосая и коротко стриженая акробатка по имени Жоакина была молодой, гибкой и одета в мужской костюм из хорошего, хоть и потрепанного сукна с чулками вместо штанов. В других обстоятельствах Елена посмотрела бы на нее с определенным интересом, но сейчас голова была занята иными вещами. Циркачка показалась бы очень миленькой, если не присматриваться к глазам. У девушки был тяжелый и холодный взгляд человека, который с ранних лет приучен бороться за жизнь, не верит в доброту и знает - дороже всего обходится то, что вроде бы предлагают даром.

Повисла нездоровая пауза. Все представились и пытались понять, что сейчас делать. Бродячая труппа явно опасалась пришельцев, Елена не могла даже сформулировать какую-нибудь просьбу, а прочие ждали от нее чуда. за исключением разве что Пантина, который по-прежнему казался сторонним наблюдателем, совершенно чуждым процессу.

- А мы тут странствуем, - наконец выдавила Елена, снова разводя руками.

- Ну да… - согласилась после некоторого раздумья Жоакина. - Мы тоже.

Елена поглядела на солнце, чуть прищурившись, и выдала новую фразу:

- Плохие времена для заработка. Скудные.

Ей до смерти хотелось оглянуться и посмотреть на далеких преследователей, убедиться, что те и в самом деле далеко. Но женщина точно знала, что не нужно столь откровенно показывать испуг. Хотя, судя по косым взглядам цирковых, еленины спутники таки оглядывались и спалили всю интригу.

- Это верно, - согласилась, наконец, Жоакина. Голос у нее был грубоват, как у человека, которому приходится часто и громко орать, но в целом довольно приятный, с каким-то тягучим акцентом. Казалось, что в уши льют горьковатый мед.

- А у вас людей маловато, - Елена демонстративно посмотрела на фургоны, слишком большие для крошечной труппы из двух человек.

Ее, судя по всему, поняли неверно. Циркачи сразу подобрались, акробатка, словно невзначай присела, взявшись за ведерко, Кимуц отступил на шаг, озираясь в поисках чего-нибудь потяжелее.

- Нет-нет! - заторопилась Елена. - Мы не грабители! Мы… это…

«Твою мать! Твою мать!!! ДА ТВОЮ ЖЕ …!!!..»

- Мы, как и вы, - она импровизировала на лету, понимая, что терять в общем то нечего, остается лишь положиться на волю случая и удачу. - Ходим, бродим, даем представления.

- А-а-а… - неопределенно отозвалась Жоакина, глядя за спину Елене.

Женщины помолчали. Клоун малость расслабился, поняв, что бить и грабить не собираются. Неизвестность жгла спину, но Елена оборачиваться не стала. Пауза затягивалась, с одной стороны лекарка знала, что в сложных переговорах кто первый нарушает долгое молчание, тот ставит себя в заведомо невыгодное положение. С другой стороны неизвестное количество неизвестных всадников в тылу сильно подогревали седалище.

А может вас поубивать без изысков, неожиданно подумалось Елене. Мысль была удивительно трезвой, здравой и холодной, как могильная плита под осенним дождем. Еще пару месяцев назад ничего подобного женщине в голову не могло прийти, но пару месяцев назад она и не знала как хрустят кости черепа под молотком, какова на вкус человеческая кровь.

Нет, если подумать… ей даже не придется взывать о помощи, знаний Чертежника вполне хватит, чтобы убрать цирковых ножом быстро и относительно чисто. Трупы закинуть подальше, самим расположиться у фургонов, словно так и нужно. Две больших повозки, в самый раз для такой компании, подозрений не вызовет. Главное, чтобы крови осталось поменьше.

Елена смотрела на Жоакину и чувствовала, как рука в незаметном и безобидном жесте, легко, словно перышко, ползет к широкому поясу. Суставы двигались мягко, как смазанные, лишь, когда пальцы коснулись деревянных накладок рукояти ножа, Елена опомнилась, мотнула головой, будто стряхивая воду с коротко и неровно стриженых волос.

Нельзя… так нельзя.

- И чем занимаетесь? - спросила Жоакина, всем видом демонстрируя внезапно проснувшийся интерес.

Елене показалось, что в глазах акробатки на долю секунды мелькнула искорка не иллюзорного страха. Могло ли так быть, что циркачка угадала темные намерения встречной женщины? Бродячие исполнители многое видят, общаются с разными встречными, им положено разбираться в людях и читать на лицах отражение потаенных мыслей.

За спиной шумно выдохнул кто-то, кажется, Грималь. Негромко заржала уставшая лошадь, всхлипнул Артиго.

- Мы… - Елена задумалась, как могла бы зарабатывать на жизнь разношерстная компания. - Разным занимаемся. Вот он… - она неопределенно махнула рукой. - Менестрель. Поет фривольные песенки о любви. И героизме. С хорошим или трагическим концом. Еще у нас есть… боец. Устраивает показательные выступления, красиво машет клинком. Только… - Елену несло по волнам фантазии, как дырявую лодку, поймавшую бурю в единственный драный парус. - Его сильно побили.

Против ожиданий Жоакина вдруг понимающе кивнула со словами:

- На благородных нарвался?

- Хуже, - покачала головой Елена, тут же проклиная себя за длинный язык и стараясь на ходу придумать, что может быть хуже. - Решил щегольнуть перед… заезжим фехтмейстером. Из братства.

- О-о-о… - дружно и с вроде бы искренней жалостью переглянулись клоун и акробатка. - Это глупо. Неосторожно.

- Да вообще дурачок, - искренне согласилась Елена. - Но ловкий и побили не до смерти. Отлежится и снова будет нам денежку зарабатывать.

- А кто у вас еще? - казалось, что циркачка балансирует между искренним недоверием и сомнением: а вдруг все же правда?

- Арбалетчица, - более уверенно стала «заплетать лапти» Елена, надеясь, что Гамилла не будет возмущаться, что ее, пусть низкородную, но все же дворянку записывают в презренную касту. - Сбивает на лету, что угодно.

И снова произошла заминка, Елена больше не сумела придумать никаких талантов для спутников. Все они могли в основном лишь бить-колотить и выглядели соответственно, как характерные актеры одной роли.

Характерные актеры…

Одной роли.

- Но вообще мы больше театральные, - выпалила женщина.

- Чего?..

- Театр, говорю! - Елена постаралась вложить в голос максимум добродушного превосходства, которого, разумеется, не чувствовала. - Хотим вот пьесу поставить, отрепетируем пока зима-холода, а весной чесанем по большим городам и ремесленным ярмаркам.