Мой муж Одиссей Лаэртид - Олег Ивик

что слишком молод для этого. Ахиллес в его возрасте сражался под Троей и входил в совет вождей. А Неоптолем в дни взятия Трои был еще моложе... Впрочем, может, оно и к лучшему, что Телемах не пытается браться за дела, к которым он все равно неспособен.

Мне нравится Меланфо, дочь Долия. Она дерзкая, злая и веселая — мне кажется, в этом и состоит счастье. Но я так не умею...

Я узнала, что, когда Евриклея наказывает рабынь за сараем, Телемах ходит туда вместе с ней — смотреть. Я отчитала обоих, а Евриклее пригрозила, что продам ее. Старая сука только усмехнулась мне в лицо — она знает, что я побоюсь это сделать. И я действительно боюсь — она была кормилицей Одиссея, и его гнев будет ужасен.

На Телемаха никакие мои запреты не действуют...

Держится стойко и твердо супруга твоя Пенелопа

В доме твоем. в бесконечной печали, в слезах непрерывных

Долгие дни она там и бессонные ночи проводит.

Не перешел ни к кому еще сан твой прекрасный. Спокойно

Сын твой владеет уделом своим, принимает участье

В пиршествах общих, как мужу, творящему суд, подобает.

Гомер. Одиссея

Вчера я долго рассматривала свое лицо в зеркало. Не знаю, можно ли верить этому куску серебра, но мне кажется, что я все еще очень красива. Долго ли осталось жить моей красоте? К тому времени, когда Одиссей вернется, она, наверное, увянет. А может, он никогда не вернется, и она пропадет зря...

Если бы я знала, что он погиб, я бы, наверное, вышла замуж за Амфимедонта. Ведь Одиссей и сам велел мне выйти замуж, если он падет под стенами Трои... Но я ничего не знаю о его судьбе... А вдруг он опять гостит на очередном острове у какой-нибудь очередной цирцеи? Но нет, он дал бы мне знать, он освободил бы меня от клятвы — ведь он не может не помнить, что я поклялась ждать его.

А сын? Можно бросить жену ради другой женщины, но разве можно бросить собственного сына? Ведь Одиссей не видел его с тех пор, как Телемаху исполнился годик! Неужели он не поспешил бы к нему, если бы у него была такая возможность? Впрочем, не спешил же он, проведя целый год у Цирцеи...

Все ахейские цари, оставшиеся в живых, вернулись домой к своим семьям. Один лишь Менелай пропал — по слухам, он до сих пор путешествует где-то в районе Египта — но он отправился туда вместе с Еленой... Те ахеянки, что не дождались супругов, павших под Троей, давно вышли замуж. Даже Клитемнестра, говорят, счастлива со своим Эгистом. Одна лишь я коротаю ночи в одиночестве. За что?

Но иногда мне становится страшно при мысли, что Одиссей все-таки вернется. Что мы скажем друг другу?

Я не принимаю у себя в доме мужчин, кроме тех редких случаев, когда на Итаку приплывают мой отец и братья или Евмел с Ифтимой. Только Ментор бывает у меня, да иногда заходит Евмей или еще кто-то из доверенных рабов, но это не в счет. Поэтому я очень удивилась, увидев в мегароне старенького Фидиппа. Я только что вернулась с моря — день был прохладный, небо покрыто тучами, и у меня не успели высохнуть волосы. Они лежали на плечах мокрой гривой, короткий хитон едва прикрывал колени. В последнее время я спускаюсь к морю потаенной тропкой, на которой редко кого можно встретить, поэтому не слишком забочусь о том, как я выгляжу. Но сейчас мне стало неловко за свой неприбранный вид.

Фидипп посмотрел на меня неодобрительно, но ничего не сказал. Я приказала Меланфо подать ему вина, а сама хотела убежать в спальню и причесаться, но жрец остановил меня.

— Прошу тебя, останься со мной, достойная Пенелопа. И отошли рабынь — мне надо поговорить с тобою с глазу на глаз.

Я велела рабыням выйти и села в кресло у очага. У меня возникло неприятное предчувствие, что визит Фидиппа как-то связан с Амфимедонтом — может быть, нас видели вместе? Да и мои одинокие купания тоже кажутся многим итакийцам странными. Пока Одиссей не уехал, я ходила на берег с несколькими рабынями, но меня раздражала их болтовня, и после его отъезда я, несмотря на протесты Антиклеи, стала все чаще убегать к морю одна. Пока свекровь была жива, никто не посмел бы упрекнуть меня через ее голову, теперь — другое дело.

— Сколько тебе лет, достойная Пенелопа?

— Тридцать пять. — Да, я была права, сейчас он будет пенять мне за неподобающее царице и немолодой женщине поведение.

— И шестнадцать из них ты провела без мужа...

— Да.

— А народ нашей объятой волнами Итаки вот уже шестнадцать лет существует без царя...

— Царь Итаки — Одиссей! — возразила я.

— Пенелопа, ты разумная женщина. И как бы это ни было больно, ты должна признать, что твоего мужа давно взяли гарпии[26].

Это было то, в чем я сама боялась себе признаться. Я молчала, вцепившись в подлокотники кресла. А Фидипп продолжал:

— Пенелопа, я пришел к тебе от имени старейших жителей Итаки. Мы давно уже хотели обратиться к тебе, но щадили твои чувства — мы знаем, что ты хранишь верность Одиссею и ждешь его. Но пора взглянуть в лицо реальности: он не вернется. Тебе нужен муж, а Итаке — царь. С тех пор как закончилась война, в этих водах появилось много пришлого народа. На остров все чаще наведываются пираты. Северным царствам Греции угрожают дорийцы во главе с Гиллом Гераклидом, а Итака лежит не так уж далеко на юге. Тебе пора подумать о новом замужестве, Пенелопа. Ты не дитя, ты взрослая женщина и царица, поэтому я пришел к тебе, а не к твоему отцу, богоравному Икарию. Когда ты дашь свое согласие на новый брак и назовешь имя будущего супруга, мы обратимся к Икарию со сватовством. Что же касается претендентов на твою руку, то их найдется немало. Любой из знатнейших жителей Итаки и окрестных островов