Мой муж Одиссей Лаэртид - Олег Ивик

попытаются захватить власть... Когда ты выйдешь замуж и у нас появится новый царь, я все поведаю итакийцам, чтобы они могли свершить обряды и обеспечить загробный покой душам погибших.

— Что еще говорил тебе Одиссей?

— Он сказал, что после того, как они отплыли с Ээи, им пришлось посетить преддверие Аида, чтобы вопросить душу прорицателя Тиресия Фивского — так велела Цирцея. Они пересекли течения Океана и сошли в царство мертвых. Там Тиресий поведал, что Одиссея и его спутников преследует своим гневом Посейдон — ведь они ослепили его сына Полифема. Провидец также предупредил, что итакийцам следует остерегаться священных быков Гелиоса, пасущихся на острове Тринакрия. Если они смирят свой голод и не тронут быков, то после долгих испытаний вернутся в отчизну. Если же они не удержатся от соблазна, то погибнут все, кроме Одиссея. Он же попадет на Итаку через много лет и вновь покинет ее надолго. Ему будет суждено по воле богов отправиться в путь и странствовать до тех пор, пока он не найдет людей, не знающих мореплавания. Лишь когда Одиссей встретит человека, который, увидев весло у него на плече, спросит, что за лопату он несет, твой бывший муж сможет воткнуть весло в землю, принести богатые жертвы Посейдону и другим богам и наконец вернуться на родину...

— Значит, он все-таки вернется?

— Пенелопа, я не спускался в Аиде и не беседовал с Тиресием Фивским. Я знаю об этом лишь со слов твоего бывшего мужа, а его словам, как ты и сама знаешь, не всегда можно верить. Я не осуждаю Одиссея — он внук Автолика и потомок Гермеса, быть может, боги дозволили ему лгать. Но я не знаю, что за хитрые цели он преследовал, когда рассказывал мне о полученных предсказаниях и о своих странствиях. Даже если поверить и ему, и Тиресию, возвращение Одиссея на Итаку будет нескорым, а пребывание на ней, возможно, недолгим... Но я думаю, что он не вернется. Огигия — прекрасный остров. У них с Калипсо уже есть сыновья...

— Как погибли спутники Одиссея? Почему он один остался жив?

— Одиссей рассказал мне много невероятных историй. Я не знаю, можно ли им верить, достойная Пенелопа. Но ты вправе знать обо всем, и тебе самой решать, правда это или нет... После того как Одиссей и его спутники вернулись из Аида на остров Цирцеи и собрались плыть в сторону Итаки, она предупредила, что на их пути обитают сладкоголосые сирены. У них тела птиц и женские головы, и они чаруют мореплавателей своим пением — берег возле обиталища сирен усеян человеческими костями. Цирцея велела, чтобы спутники Одиссея залили себе уши воском, а его самого привязали к мачте и не отпускали, пока опасный остров не останется позади. Так твой муж стал единственным из смертных, кто слушал пение сирен и остался жив.

— Аргонавты слышали его сквозь рев шторма... Лаэрт рассказывал.

— Не знаю... Далее Одиссею предстояло выбрать один из двух путей. На первом его подстерегали страшные бродячие утесы Планкты — их трудно миновать не только по воде, но даже и по воздуху. Здесь случается пролетать голубям, которые несут амбросию на Олимп, и один из них неизбежно гибнет, пролетая между коварных скал, — Зевсу приходится каждый раз заменять его новым.

— «Арго» миновал Планкты — ему помогли Нереиды.

— Быть может... Однако твой муж не захотел рисковать. Он избрал другой путь: по проливу, у берегов которого его подстерегали два чудовища, Сцилла и Харибда. Харибда трижды в день поглощает морскую воду вместе с плывущими по ней кораблями и трижды извергает ее обратно — у берега, где она живет в подводной пещере, кипят страшные водовороты и волны... Сцилла прячется на высоком утесе на противоположном берегу. У нее двенадцать ног и шесть длинных шей, на каждой из которых сидит голова, полная острых зубов. Этими зубами Сцилла хватает все, что проплывает мимо ее утеса: рыбу, дельфинов, морских чудовищ Амфитриты... Ей не под силу утащить корабль, но она может выхватить из него шестерых гребцов, а если корабль промедлит, то она повторит свое нападение. Сражаться с нею бесполезно, ибо она бессмертна, как боги.

— Там и погибли шестеро итакийцев?

— Да... Я должен сказать тебе, Пенелопа, что есть и третий путь, который позволил бы миновать и Планкты, и Сциллу с Харибдой, — этим путем совсем недавно прошел Эней, бежавший из горящей Трои. Предсказатель Гелен предупредил его об опасности, и он обогнул остров Тринакрия с юга, чтобы сберечь своих людей[27]. Но это долгий путь, и Одиссей не захотел задерживаться...

— Он спешил на родную Итаку.

— И оказался на Огигии... Впрочем, его люди так или иначе были обречены. Одиссей не стал предупреждать их о Сцилле, но об опасности, которая ждала на Тринакрии, он предупредил. Он запретил им охотиться на стада принадлежащих Гелиосу быков. Но боги не дали итакийцам попутного ветра. Целый месяц в море свирепствовали Нот и Евр, и у путников не осталось пищи. В конце концов Еврилох, в отсутствие Одиссея, предложил нарушить запрет, и они зарезали нескольких священных коров. Мясо, нанизанное на вертела, мычало, словно живое, а содранные шкуры ползали по земле, но это не остановило нечестивцев. Оскорбленный Гелиос потребовал у Зевса немедленной кары для всех, кто принял участие в трапезе, угрожая в противном случае сойти с неба под землю и светить лишь для жителей Аида. Тогда разгневанный Зевс обещал поразить молнией корабль итакийцев, как только он окажется посреди винно-чермного моря.

— Так и случилось?

— Да. Всех спутников Одиссея смыло волнами. Шторм сорвал с корабля дощатую обшивку, но твой бывший муж сумел привязать мачту к килю и ухватиться за них. Девять дней волны носили его по морю. Бревна, на которых он плыл, заглотила Харибда, но он сумел ухватиться за смоковницу, нависающую над берегом, и продержался на ней до тех пор, пока чудовище не стало извергать воду обратно. Тогда он прыгнул вниз и вновь оказался на обломках своего корабля... В конце концов волны пригнали Одиссея к берегам Огигии, и он встретился с Калипсо.

— Фидипп, скажи мне правду. Ты веришь всему, что рассказал Одиссей?

— Не знаю, Пенелопа... Я слышал, что один из ахейцев, отплывших с ним с берегов Геллеспонта, уцелел. Это Ахеменид, сын Адамаста. Одиссей забыл его в пещере Полифема и не стал возвращаться за ним... Он влачил