Вверх тормашками в наоборот - Ева Ночь

  - Поэтому ни у кого нет всемогущества, - буркнула я. - иначе трах-бабах - и нет сарая.

  - Верно. - Иранна улыбалась одними глазами, а лицо гладкое-гладкое, спокойное. Даже губы не дрогнули. - И равновесие достигается разными способами. У кого-то силы больше, у кого-то - меньше. Кому-то она не нужна: есть люди, отказавшиеся от дара, живут просто и стараются ничем не выделяться.

  - Но сила в них есть. - уточняю я. - И в какой-то момент может прорваться.

  - Может. Изредка. А есть те, кто боится своих способностей или считает все эти колдовские штучки - занятием низким, недостойным, и поэтому даже подсознательно не даёт им вылезать наружу. Благо, есть способы сдержать силу и жить в своё удовольствие.

  Пока что я не понимала, куда она клонит. Мозг работал так, что, казалось, вскипит и прорвёт мой многострадальный череп.

  - А в чём удовольствие жить без способностей здесь?.. Тут куда ни чихни, то одна беда, то другая. Колы в столы втыкаются, глаза драконьи сквозь землю лезут...

  Мила чмыхнула. Молодец, девчонка, оживает потихоньку.

  - Даже у меня тут прорвалось, как из худого мешка. Дома я без этих ваших штучек жила себе спокойно.

  - Здесь есть те, кто считает колдовство ниже своего достоинства.

  И тут до меня дошло.

  - А-а-а! Мужики, что ли?

  Мила закрыла лицо руками и затряслась. Вот интересно, почему обязательно смеяться тихо? Привычка, наверное.

  - Хороший конец логической цепочки. - похвалила меня Иранна. - Когда-то мужчины верховодили. Боролись, побеждали, совершали подвиги. Они и сейчас... но нежили стало меньше, войны превратились в небольшие стычки, опасность ушла в легенды и песни, поэтому они находят забавы и развлечения, кто как может. Охотятся, гоняются за призраками, изредка устраивают турниры. В городах чаще, здесь пореже... А для тех, кому совсем невмоготу, есть Мрачные Земли. Правда, туда отправляются самые отчаянные.

  - И что это значит? - я опять потеряла суть и начала нетерпеливо постукивать сапожком.

  - Это значит, что способности даются на Зеоссе не только женщинам . Они есть и у мужчин. Но колдовать для них - занятие не достойное. Не знаю, откуда пошло это видение, а только мужчины здесь не колдуют. Ну... или почти не колдуют.

  - Ис-с-сподтишка - прошептала Мила. Глаза у неё сияли.

  Иранна кивнула.

  - Или случайно, от испуга. Но желательно, чтобы никто не заметил или сделал вид, что не заметил. Всякое может случиться. Это как... газы, что выходят из организма. Раз - и случилось.

  Мила хихикнула.

  - А чтоб конфузы случались пореже, обвешиваются мужчины побрякушками с ног до головы.

  Иранна сказала это значительно и торжественно, улыбка, наконец-то, коснулась её губ. Вот она, истина.

  - А женщинам нужна сила, поэтому они и...

  - Совершенно верно. Впрочем, это не панацея. Тем, кто слабее, камни мешают. У кого способностей побольше, тяга к красивым вещам перевешивает. Украшения носят лендры, сайны, маги...

  - Лендры? - я споткнулась о новое слово.

  - Городские ведьмы. Они посильнее медан, послабее сайн. Хотя, возможно, не всегда. Но у лендр - свой путь, поэтому им плевать на славу и силу сайн и нет желания становиться чем-то большим, чем они есть.

  - А маги?..

  - Мужчины-колдуны. Те, кто не отказывается от дара вольно или невольно. Но у них почти нет выбора: самых слабых и никчемных мальчишек отцы отдают магам.

  - Вот интересно, как это можно определить, - буркнула я, жалея несчастных мальчишек, которых лишали семьи.

  Иранна передернула плечами. Что-то сверкнуло в её глазах. Холодно так, нехорошо...

  - Сироты, калеки, болезненные детишки... Напуганные зверьки, пережившие в детстве трагедию... Заторможенные, не умеющие дать отпор. Хилые, рассеянные, со слабой реакцией...

  - Ужас какой...

  Меня это разозлило. Какое-то тупое бессердечие.

  - Для них это шанс выжить, Дара, - тихо сказала Иранна.

  - А слабых девочек не бывает? Куда сплавляют их?

  - Девочки... сильнее. Но если совсем плохо, есть приюты, где можно жить и набираться сил. Рано или поздно почти все женщины, подпитанные силой, находят место, зарабатывают на кусок хлеба и не страдают от того, что природа не одарила их щедро мускулами или быстрой реакцией.

  Поодаль появился Геллан. Говорил о чём-то с меданами и кузнецом. Чёткие жесты, властный голос.

  - А стакеры? - спросила я машинально, не отрывая глаз от группки людей вдали.

  Иранна обернулась, проследив за моим взглядом. Нарочито так, демонстративно. Чтобы я поняла: она могла этого и не делать.

  - Стакеры хуже магов. Так здесь считают. Они другие. Им не нужны камни, чтобы сдерживать силу. Им не нужна магия, чтобы творить чудеса. Они сами - клетка для своих способностей. Хотят - выпускают птицу на волю, хотят - держат в неволе. Кормят или морят голодом. Их право. Стакеров боятся, ненавидят, презирают. Но не гнушаются пользоваться их услугами, способностями, силой.

  - Геллан сказал, что стакеры - убийцы.

  - Так и есть. Убийцы нежили, потусторонних сил, колдунов. Да и человека им прихлопнуть ничего не стоит. В Братство попадают отбросы, разбойники, бандиты, висельники, насильники, воры, незаконные сыновья. Чья жизнь ничего не стоит в глазах других людей. Имя им - Смерть. Они её сеют, они её принимают. Так или иначе.

  - Но Геллан же не такой... - мне хотелось порвать Ираннин жесткий тон на куски: от него сжималось внутри и хотелось бунтовать.

  - Геллан - выродок. - она сказала это каменным голосом. Мраморным, как холодное надгробие. Зубастым, как пила.

  Мила рядом выпрямила спину.

  - Его мать хотела спасти его. И спасла. И нет разницы, каким способом. - сказала она тихо. - Мальчик жив, а мог и не выжить здесь.

  - Живой мальчик-стакер мог бы накостылять всем подряд, чтобы, прежде чем сказать слово "выродок", каждый подумал: а стоит ли делать это?

  Мила расслабилась, Иранна ухмыльнулась.

  - Ты бы так и сделала, да, Дара? Вбивала бы в глотку ненавистное слово?

  - Не обязательно, - показала я зубы, - можно и в какое другое место.

  - И для него ты сделала бы то же самое?

  Похоже, у Иранны слишком много вопросов.

  - Неа. У мальчика-стакера есть всё, чтобы позаботиться о себе самом. Мой па учил: каждый сам выбирает для себя меру страдания. Если человеку нравится страдать, ты его не спасёшь. Хочешь помочь - подтолкни, но не делай за него грязную работу. Поэтому я буду толкать, а всё остальное он сделает сам. Если захочет, естественно.

  Иранна отвела глаза и провела рукой по белому платку-шапочке.

  - Трудно тебе придётся. Однажды он ответил ударом на удар, и ничего хорошего из этого не получилось. Поэтому он дал слово не обращать внимания на то, как его называют.