Крыжовенное варенье (СИ) - Шеховцова Наталья

— Ты Таньку Смирнову помнишь?

— Помню, — она выдохнула с облегчением. Теперь можно было не скрывать ни удивления, ни трепета в голосе. Соловьев ведь не идиот, понимает, что об их школьном романе было известно всем.

— Ее отец занимается скупкой и огранкой драгоценный камней и самоцветов.

— Каких-каких камней? — переспросила Лобенко.

— Драгоценных и самоцветов… Ну, не изумрудов, не боись! И не ревнуй! Ревность очень древнее и дикое чувство.

— Вот еще! С чего мне ревновать?! — вспыхнула собеседница и вот тут-то уж точно выдала свое волнение.

Разговор длился недолго. Виктор сказал, что отец Татьяны сейчас болен. Что на лечение нужны деньги. И они решили собрать в доме все камни, что остались, и поехать продавать их в Москву. А поскольку папаша сам сопровождать дочку не смог, по старой памяти, попросил бывшего одноклассника…

Ольге даже не пришлось задавать никаких вопросов. Словоохотливый и соскучившийся по бесплатным звонкам любимой, Виктор объяснил все очень подробно. Оказалось, что помимо огранки, Смирнов-старший занимается еще резьбой. Делает статуэтки и подсвечники из самоцветов, в духе немецких бюргеров XVII–XVIII веков, — отсюда и странный наряд продавщицы… Подсвечники разошлись очень быстро, поэтому Ольга их на прилавке не видела.

Витька предложил встретиться. Правила приличия требовали пригласить и Таньку Смирнову, но Ольга колебалась.

— Давайте где-нибудь в центре. Мне сегодня в Останкино не надо. На Петровке, например, в кофейне. Напротив МУРа.

— Ну и адресочки у тебя, Лобенко! — Соловьев еще не знал о «дружбе» своей бывшей одноклассницы со следователем, потому «дикое и древнее чувство» в нем пока не кипело.

«Ежели заявится со своей первой любовью, то я под каким-нибудь предлогом вытащу с работы Отводова,» — смекнула Лобенко.

— А что, заодно Таньке центр покажем, — и осеклась, звучало как-то по-снобистски: типа, мы, москвичи, приглашаем гостей столицы на пешеходную прогулку внутри бульварного кольца…

— Эй, Оль, ты че! С какой Танькой? Или ты хочешь, чтобы у нас «свидание втроем» состоялось?

Лобенко желала было съехидствовать, мол, а ты предпочитаешь назначать рандеву нам по очереди? Но промолчала. И призадумалась…

«Он неприкрыто назвал встречу «свиданием», не означает ли это, что парень рассчитывает на нечто большее, нежели просто чаепитие и просто беседа?! Хорошо еще не заявил, что желает у меня остановиться на все время пребывания в Москве, — и, про себя же, добавила. — С Танькой…» — рассмеялась, — представила, как они втроем жили бы в ее маленькой однокомнатной съемной квартирке: раскладушка на кухне, матрац на полу… Или двоим пришлось бы спать вместе, на диване. Интересно, кому это, двоим?»

Размышления прервал все тот же голос в трубке:

— Давай лучше на закрытый каток, в Ледовый дворец сходим. Что-то я по зиме соскучился.

Это было совершенно неожиданный для Ольги поворот. Когда-то, в школьной юности, она действительно неплохо каталась на коньках. И Витька должен был это помнить.

Если бы он знал, что этот вид спорта девочка осилила исключительно ради него! Он вечерами играл с мальчишками в хоккей, а она скучала. Вот и нашла повод на совершенно «законных» основаниях маячить у него перед глазами… Вначале, держась за стенки сколоченной из фанерных щитков коробки, училась просто стоять на ногах, потом шаг за шагом перемещаться по периметру, а уже через месяц лихо подрезала пацанов, и однажды даже заменила простудившегося игрока…

Но теперь… Она не вставала на коньки больше десяти лет. Как это будет выглядеть?

Х Х Х Х Х

Так бывает, если долго не видишь старинного приятеля. Вспоминаешь о нем только хорошее, какие-то неяркие черты стираются из памяти, на их месте прорисовываются иные. Но все это не является реальностью. Все это твоя собственная иллюзия. Этот человек, точнее, его образ, существует исключительно в твоей голове. И поскольку мысли, как правило, идеальнее действительности, то и образ рисуется более романтичным, красивым и благородным, нежели его прототип. Соответственно, возникновение объекта в реале разочаровывает…

Ольга Лобенко готовилась в который раз наступить на одни и те же грабли. Она ждала появления прежнего Соловьева, самого умного и самого красивого из ее прежнего круга общения. Но теперь-то ее круг сменился.

Нет, внешне он не стал хуже. Несколько возмужал, окреп, даже по сравнению с их предыдущей встречей. Ведет себя увереннее и раскованнее. Галантен.

Ольге не подошли коньки, которые они взяла в окошке проката, — он сбегал, поменял, помог зашнуровать.

Мышцы довольно быстро вспомнили все, чем когда-то владели. Всего пара кружков вдоль бортика и снова скорость захватывает дух, снова прохладный ветерок массирует щеки. Только теперь некого, да и нельзя подрезать, а Витькина рука держит не клюшку, а ее, Ольгину, руку, нежно так, за локоток…

— Так, так, не надо слишком быстро, Оль, иначе я за тобой не поспею.

— Не льсти. Ты-то, небось, на наш старый добрый «Локомотив» ежесезонно ходишь.

— Хожу. Теперь уже вместе со своими учениками.

Он улыбнулся. Немного грустно.

— Знаешь, Оль, это очень-очень уныло, когда тебе еще нет и тридцати, ты еще в душе мальчишка, а тебя называют по имени-отчеству.

— А мне было бы приятно.

— Приятно только первый месяц. Потом уныло. К тому же зарплата соответствует родительской пенсии, — это печально вдвойне.

Динамики где-то вверху вначале проскрипели, потом пропищали, потом прохрипели, проклокотали, будто прокашлялись, и полилась музыка. Точнее, песня:

«Полем, полем, полем

Свежий ветер пролетел.

В поле свежий ветер,

Я давно его хотел.»

Лобенко стало немного противно. Ну, что это за мужик, который бесконечно жалуется на жизнь?! Денег не хватает, так смени работу, или халтуру найди. Всем известно, что учителя репетиторством жалованье добирают. Впрочем, он-то — ботаник. Ну кто станет у ботаника уроки брать. Из нескольких выпусков максимум один человек пойдет в жизнь по натуралистической тропе.

Нет, не соответствовал новый Соловьев Соловьеву прежнему, спортивному пацану. Гордости школьной команды, победителю юниорских соревнований. Да и просто пареньку, который каждый день приходил на занятия в свежих выглаженных и открахмаленных бабушкой белых рубашках.

Ольга брезгливо покосилась на его свитер, под мышками — катышки, как у бесхозной болонки, на локте петля поползла… «Нет, не комильфо!»

«Я сегодня не такой

Как вчера.

Я голодный, но

Весёлый и злой.

Мне-то нечего

Сегодня терять.

Потеряет нынче

Кто-то другой,» — надрывался Газманов из динамиков.

Х Х Х Х Х

С тех пор как следствие перестало нуждаться, в пребывании Светланы Артемьевны неподалеку от Ольги, старушка вернулась домой, в свою двухкомнатную квартиру… Но там ей не очень нравилось. Все привычно, все знакомо, — скукотища. Да, бабулька и в самом деле была какой-то нетипичной… Обычно, с годами приходит желание остепениться, наладить что-то постоянное, ощутить стабильность, а ей не хватало приключений.

Наша неугомонная Мисс Марпл стояла возле окна и смотрела, как бережно, стараясь не проронить ни капли и разделить все поровну, разливали в ее новом-старом дворе водку алкаши. Вспомнила рассказ Ольги о том, что Лаврона, возможно, отправили на тот свет не по несчастной случайности… Они вместе собирались доложить об этом капитану Отводову. Да все как-то забывали.

Светлана Артемьевна прошла на кухню. Раздвинула створки своего старого резного буфета и достала бутыль «Русской».

Х Х Х Х Х

«Посмотрите ему в глаза. Долго, секунд пятнадцать. На последних секундах слегка улыбнитесь.»

Ольга впилась глазами в сидевшего на скамейке мужичонку. Мысленно просчитав до десяти, постаралась приподнять вверх уголки губ и продолжила счет.

«Затем сразу развернитесь и уходите. Он должен пожалеть, что не заговорил с вами. Однако через некоторое время снова пройдите мимо, как бы случайно.»